Айн = Алиса. Философия объективизма как частный случай субъективного взгляда на мир

Алиса Зиновьевна Розенбаум, которую большинство знает по имени Айн Рэнд, представляет собой тот тип мыслителей и философов, который будут критиковать целые сонмы академиков, но идеи останутся настолько жизнеспособными, что они из раза в раз снова будут всплывать на поверхность. Сегодня Айн Рэнд - это женщина, которая может быть учителем не только для других женщин, но и для всего человечества, уставшего от социалистических мыслителей, чьи концепции на практике работать не могут.

Несмотря на то, что Алиса Розенбаум является уроженкой России, можно сказать нашим достоянием, ее популярность только начинает проникать в головы российских читателей. Основная аудитория философии объективизма (детища Рэнд) находится в США, Канаде, Британии и Индии (там ее книги популярнее пресловутого «Капитала» Маркса в 16 раз!).

Но если всё так хорошо, если «Атлант расправил плечи» из простой художественной книги превратился в настоящий культ, то почему так много недоброжелателей Айн Рэнд? Почему ее продолжают критиковать с завидным упорством, несмотря на то, что философия объективизма - один из столпов либертарианского движения вообще? Может ли быть так, что эта женщина написала чушь? Но мы считаем иначе - Айн Рэнд допустила ошибку, когда решила показать правду без прикрас. Другими словами, она плюнула в лицо обществу, каждому показав его изъяны. Дети не любят, когда их ругают, даже если за дело. Но Айн Рэнд не хочет видеть вокруг себя детей, она хочет воспитать в людях сильных женщин и мужчин. Готова ли ты снять розовые очки, чтобы стать сильнее? Если да, то нам придется впрыснуть в твой мозг немного спасительного яда под названием «объективизм».

Свобода

И что ты называешь свободой? - Ни о чем не просить. Ни на что не надеяться. Ни от чего не зависеть.

Айн Рэнд прекрасно понимала разницу между свободой и несвободой. И если открыть ее книги, то в них можно найти предельное отвращение к людям, которые не понимали этих простых и естественных ценностей. Не будем говорить о государстве в целом, о его карательных компонентах, лучше сосредоточимся на жизни конкретного человека.

Может ли девушка быть свободной, если она надеется на чудо, которое «сотворит» ей хорошего парня, «даст» хорошую работу, сделает ее «успешной»? Может ли она быть свободной, если она зависима финансово и морально от других людей? Не нужно отдавать свою жизнь на попечение судьбе, ведь не было случая, когда свободное плавание приносило вкусные плоды. Быть свободной - это, в том числе, быть абсолютно самостоятельной. Готова ли ты к этому?

Выбор

Нам дана возможность выбора, но не дано возможности избежать выбора. Тот, кто отказывается от выбора, отказывает себе в праве называться человеком, и в его жизни воцаряется всё перемалывающий хаос иррациональности - но он сам выбрал это.

Большинство людей не понимают, почему их жизни летят под откос, но если прислушаться к Рэнд, то все становится ясно - они выбрали страх вместо силы, и потому страх стал руководить их судьбами. Это происходит везде и всюду и это происходит только со слабыми людьми.

Наверняка ты уже вспомнила о личном опыте подобного выбора, и, если это так, то пора становиться сильной. Для этого достаточно каждый раз делать сознательный выбор, вопреки обстоятельствам и всем возможным сложностям.

Ты и толпа

Толпа может простить что угодно и кого угодно, только не человека, способного оставаться самим собой под напором ее презрительных насмешек.

Об этом надо помнить, потому что слишком часто мы сталкиваемся с проблемой неприятия своей индивидуальности обществом. При этом в роли общества может выступать не только эфемерное «общество», но и твои родители, твой парень, твои подруги и друзья. Порой в этой роли может выступать часть твоего сознания, в которую впились социальные нормы, которые управляют тобой без твоего ведома. Борьба с толпой - это борьба за сохранение своей жизни в том смысле, что ты не прогибаешься под влияние извне, а остаешься собой до самого конца.

Посредственности и атланты

Знаете ли вы отличительную черту посредственности? Негодование из-за успеха другого.

Эту черту надо выжечь каленным железом, если ты хочешь сохранить достоинство свободного человека. Да, успех подруги или вообще левого человека может иметь сомнительные корни, преступные предпосылки, но в рамках конечного результата нет никакой разницы, как он или она добились хорошего положения, денег или членства в яхт-клубе. Да и что дает тебе негодование? Ты просто терзаешь свою душу тем, что не в силах изменить. К тому же, будь уверена, но ты серьезно преувеличиваешь «неправильность» достижения целей объекта твоей зависти.

В реальном мире, который перенасыщен пираньями и акулами различных калибров, человек-завидующий - это планктон. Не будь планктоном, дорогая, лучше займись делом и приложи все возможные усилия, чтобы пробраться на уровень повыше - всё зависит только от тебя. Атланты не завидуют другим, атланты создают новую реальность.

Самоуважение

Большинство людей из кожи вон лезут, стараясь убедить себя, что они себя уважают. И, конечно, это стремление к самоуважению является доказательством его отсутствия.

Если бы Айн Рэнд узнала о том, что многие современные женщины выступают за , то она бы подумала, что это неуместная шутка. Другая цитата также может подбросить углей в костер чумы XXI века, которая связана с тем, что ты якобы должна уважать каждый выбор, который тебе не нравится:

Были времена, когда люди боялись, что кто-нибудь раскроет секреты, которые неизвестны их ближним. Сегодня боятся, что кто-нибудь произнесет вслух то, о чем все знают.

Но, в самом деле, какого черта? Если у тебя есть проблемы со здоровьем, с работоспособностью, личными качествами, то разве не правильно совершенствоваться, чтобы стать лучше, дабы получить весомые конкурентные преимущества? Или ты действительно думаешь, что все друг друга должны уважать, а проблемы должны замалчиваться, и самоуважение можно магическим образом привить к себе с помощью простого самоутверждения? Или ты думаешь, что надо заставить других людей уважать тебя за то, что ты просто существуешь? Подумай об этом.

Жертвенность

И, пожалуй, в честь 9 мая закончим наш материал о принципах жизни Айн Рэнд цитатой о жертвенности. Основатель философской школы объективистов за версту чуяла людей, которые пытались ее обмануть. Она это видела в России, она это видела в Америке. Прикрываясь красивыми лозунгами о жертвенности, равенстве и братстве, патриотизме, боге, злые люди просто хотят запрячь тебя в свою колесницу. Даже на бытовом уровне это выглядит уродливо. Допустим, тебе наверняка говорили, что «нужно обязательно найти мужика, чтобы содержал тебя», либо «необходимо родить ребенка, пока не поздно». Далеко ходить не надо - твоя подруга тоже могла выпрашивать у тебя жертву, но всё это полная чертовщина, о которой надо забыть.

Послушай любого пророка, и, если он говорит о жертвенности - беги от него, как от чумы. Надо только понять, что там, где жертвуют, всегда есть кто-то, собирающий пожертвования. Где служба, там и ищи того, кого обслуживают. Человек, вещающий о жертвенности, говорит о рабах и хозяевах. И полагает, что сам будет хозяином.

Тот, кто просит тебя совершить акт самопожертвования - это тот же человек, который воспользуются твоими плодами. Пойми, что в жертве нет ничего хорошего, а лучшие поступки могут исходить только от тебя самой, и только в том случае, если они основываются не на необходимости, а на личном желании, о чем также можно прочитать у Рэнд:

Если вы хотите сохранить остатки достоинства, не называйте свои лучшие поступки жертвой – это ставит на вас клеймо безнравственности. Если мать, вместо того чтобы купить себе новую шляпку, покупает еду для своего голодного ребенка, это не жертва: она ценит ребенка выше, чем шляпку; но для той матери, для которой высшей ценностью является шляпка, той, которая предпочла бы оставить свое дитя голодным, которая кормит его по обязанности, это действительно жертва. Если человек умирает в борьбе за свою свободу, это не жертва, ведь он не хочет быть рабом; но для того, кто именно этого и хочет, это действительно жертва. Если человек отказывается продавать свои убеждения, это не жертва; это становится жертвой лишь в том случае, если у человека нет убеждений.

Партийные боссы и доноры не позволят отступить от сценария; заговори кандидат во власть своим голосом - кто ж его выберет. Но вот редкое исключение - спикер Палаты представителей Пол Райан, второй человек в правительств е (после вице-президента) в случае необходимости заменить президента страны. В своеобразии ему не откажешь.

“Когда в Риме, действуй как в Риме”

Это выражение, приписываемое христианскому теологу 4-го века Амброзо, прочно вошло в обыденную жизнь и политический жаргон. Есть фильмы с таким названием, телешоу, песни, книги и бесчисленные напоминания о необходимости считаться с реальностью. Новый, 54-й спикер Палаты представителей, самый молодой в этой роли с 1875 года, к новой ступени в карьере подошел прагматически, сказав все то, чего требуют место и время: “Я обещаю быть объединяющей фигурой... Я верю - мы готовы идти вперед как одна объединенная команда”. Все его предшественники говорили то же самое, но он сказал и что-то новое: нынешнее поколение - первое в стране, когда дети живут хуже и имеют меньше возможностей, чем родители. И объяснил это положение экономическими и социальными условиями. Не только Берни Сандерс, но и Карл Маркс с этим бы согласился. Пол Райан часто посещал городские гетто и суповые кухни, где мыл посуду и раздавал еду бездомным. “Как общество и культура мы идем в неправильном направлении...Мы отстранили и изолировали бедных. Мы должны интегрироваться с бедными, потому что мы и они - одно целое”, - говорил Райан.

Все это не имеет ничего общего с репутацией Райана как суперконсерватора. Его привычная мантра - снижение налогов на богатых, льготы большому бизнесу. Он выступал за приватизацию сошиал секьюрити и спасение автоиндустрии за государственный счет, но против продления льгот по безработице, Обамовской медреформы и студенческих грантов. Пресса определила его позицию: “Урезай и приватизируй”. Когда Ромни избрал его своим напарником на президентских выборах, он стал героем “Партии чаепития”, для которой и Ромни был с либеральным изъяном. Для твердых консерваторов он стал олицетворением веры в права и ответственность индивида, недоверия большому правительству и социальным программам, возвращения к идеалам отцов-основателей. В течение 13 лет будучи членом Палаты представителей, главой Бюджетного комитета, он твердо следовал консервативной идеологии, став одним из самых жестких критиков увеличения госдефицита, однополых браков, абортов, ужесточения контроля за продажей и правом на оружие.

Означают ли эти противоречия, что сегодня Пол Райан лукавит, отдает должное популизму? Или он действительно перестроился, отступил от принципов? Полагаю, что это более сложный случай, в простые объяснения не укладывающийся. В большой политике главное не мораль и идея, а интересы. Если интересы требуют перемен, все остальное приложится, и это не отступление от принципов, а твердое следование им. Так было в античном, так и в Новом Риме. Претендент во власть и политик во власти – разные люди.

Не богом единым

Будучи католиком, Райан много говорит о роли религии в его политической и личной жизни. Но кроме Всевышнего, у него есть кумир, оказавший на него, по его же признанию, решающее идеологическое и моральное влияние. Парадокс в том, что кумир этот – писательница и философ Айн Рэнд, убежденный атеист, политический философ-объективист, чье мировоззрение никак не сочетается с христианской проповедью смирения, милости к малым мира сего, униженным и оскорбленным. Когда Райан говорит о демократии, он, очевидно, верит в ее благодатную силу. Но объективизм, по сути, - тоталитарная система взглядов на общественные отношения, охранная грамота для тех, кто во власти и привилегиях, и уступать и делиться ими не намерен.

Но когда конгрессмен из штата Висконсин Пол Райан пять лет назад всерьез задумался о большой политике, он поменял риторику. У него были и президентские амбиции, но он так объяснил свое решение не участвовать в выборах 2016 года: “Причин много... Молодая семья, и я не хочу политизировать мои проекты” (борьба с нищетой). Но есть и неназванная причина - уж слишком Райан засветился связью с идеями Айн Рэнд. Хотя в последние годы он отрицает ее определяющее влияние, либералы отыгрались бы на нем, как республиканцы - на Клинтоне за связь с Моникой Левински. На Интернете появился фотомонтаж: восхищенный Райан в обнимку с Рэнд. (Они не встречались, Рэнд умерла в 1982 году.)

Можно не сомневаться, что американцы, прагматики, никогда не бывшие во власти идеологии, не увидят большой проблемы в духовных исканиях Райана, так же как Обаме не особенно повредили обвинения в социалистических пристрастиях и симпатиях к исламу.

Но удивляет другое: почему Айн Рэнд обрела такой статус, влияние на элиту всего мира? Посредственный литератор, ее философия вторична - куда уж ей до “принца” Макиавелли, “супермена” Ницше, теоретиков социального дарвинизма. Да и Библия предупреждала, что богатство и власть - от Бога. Демократию уже давно не идеализируют; из нее выросли и деспоты, и фашизм, и новые олигархи. Человек, знакомый с историей философии и политических учений, отдав должное прямолинейности и остроте суждений Рэнд, не сочтет ее великим мыслителем.

В чем же секрет ее признания? Университетская профессура Запада смотрит на мир с либеральных позиций не только в силу академических убеждений, но и потому, что не имеет общественного признания - ни морального, ни финансового. Молодой брокер на Уолл-стрит получает намного больше, чем профессор с диссертациями и монографиями. Защищать капитализм за малые деньги - не много охотников. Поэтому у элиты плохая интеллектуальная обслуга, да и особой нужды в ней нет - пиар, проплаченные медиа более эффективны. Но хорошо иметь и идеолога-знаменосца, и эту роль выполнила Рэнд. Она назвала вещи своими именами, не лицемерила, не пыталась убедить, что от богатства наверху всем будет хорошо. Ее главный постулат - большие деньги делаются трудом и талантом, и те, у кого они есть, заслужили свои блага и статус. Пусть проигравший плачет. Но это моральное кредо она сформировала в то время, когда основой капитализма была реальная экономика, производство необходимых товаров и услуг, а не финансовая спекуляция и виртуальная технология. Был растущий мощный средний класс, обеспечивающий социальную стабильность, каждое новое поколение жило лучше предыдущего. Трудно сказать, какими были бы ее взгляды сегодня. Но, думается, она поняла бы поведение Райана.

Пророк в чужом отечестве

Иммигрантка Айн Рэнд стала мессией и духовным наставником противников больших правительств и социальных программ, разделяющих ее убеждение: “ Америка уходит от свободного рынка и свободного разума”. Ее читают и почитают главы правительств, руководители банков и корпораций, консерваторы с элитным образованием и нувориши, необремененные ученостью и стремлением к философскому осмыслению мира.

Айн Рэнд опередила по тиражам великих мыслителей. В последние годы продано ее книг много больше, чем Маркса. Опрос для Библиотеки Конгресса показал, что влияние ее работ на социальную элиту уступает только Библии. Рэнд и сама считала себя “самым творческим мыслителем нового времени”. В США предпринимаются попытки ввести в школах изучение ее книг, установлены призы за лучшее студенческое эссе по ее работам.

Однако многие ее сторонники, особенно те, кто на виду, обычно не афишируют свое отношение к ней. Политики всегда заверяют, что приведут страну к всеобщему благоденствию, что представляют всенародные интересы. Такая риторика несовместима с открытым эгоцентризмом Рэнд, поэтому приходится поклоняться ей втайне от общественного внимания. К тому же Рэнд отвергает веру и религию во всех формах. Такого в Америке не прощают, атеиста не только в политику не пустят, но и соседи будут сторониться. Ее абсолют - объективная реальность, и разум – единственный инструмент ее познания. Рэнд отвергает мистику, экстрасенсорное и априорное знание и восприятие, инстинкт, интуицию. Рэнд не скрывает скептического отношения к демократии, которую она понимает как власть малообразованного и безответственного большинства, не способного к рациональным, адекватным суждениям. Ее идеал - не ограниченный государством, не стесненный химерами коллективизма и альтруизма индивидуализм, личный интерес как условие формирования свободной творческой личности. Для нее неприемлемы монархия, нацизм, фашизм, коммунизм, анархизм, либеральная демократия.

Вот некоторые ее суждения, в разъяснениях не нуждающиеся: “ Беги, спасая свою жизнь, от каждого, кто скажет, что деньги - зло. Эти слова - как колокол на шее прокаженного”; “Чтобы спасти цивилизацию, нужно отвергнуть альтруизм”; “Права индивида - не предмет выбора избирателей, большинство не имеет права посягать на права меньшинства”.

Финансовая и корпоративная элита и ее пропагандистская обслуга не имеют сегодня более влиятельного интеллектуального союзника. Как пишут ее биографы, Айн Рэнд стала “спасительным лекарством, позволяющим правым выжить, наиболее влиятельным либертарием для всего общества”.

Кто вы, Aлиса Розенбаум?

Айн Рэнд – Алиса Розенбаум - родилась в 1905 году в состоятельной еврейской семье в Санкт-Петербурге . Она читала и писала уже в четыре года, училась в хорошей гимназии. После школы изучала историю, философию и право. В эти годы ее особенно интересовали Аристотель, Платон, Ницше, Достоевский.

В 1925 году она уехала в США . Пришлось поработать официанткой, продавщицей, костюмершей. Но Алиса не сдавалась. В 1938 году киностудия купила ее первый сценарий, и с этой поры она могла сосредоточиться на литературной деятельности. В сороковые годы пришло признание, ее книги издавались многомиллионными тиражами. В Нью-Йорк е недавно шел спектакль-антиутопия по ее повести “Гимн” (тоталитарное правительство поработило граждан; сюжет построен на отношениях гражданина Равенство 7521 и гражданки Свобода 53000) . Взгляды Рэнд отражены в телесериалах “Mad men”, “Тhe Simpsons”, собравших многочисленную аудиторию. “Нью-Йоркер” пишет о “ренессансе” Рэнд в поп-культуре и предлагает юмористическую колонку “Спросите Айн”.

Критики видят в Рэнд гения, способного поставить мир с ног на голову и объявить богатых и властных жертвами социальной и экономической несправедливости, и используют в характеристике ее работ определения: “кошмар”, “человеконенависть”, “нравственная низость”, “достояние мусорной корзины”. Философ Сидни Хук сравнивает ее работы с советской пропагандой - противоположная направленность, но те же принципы. Журнал “Нейшн” считает ее мораль схожей с фашизмом. Для либералов она - открытый враг: бескомпромиссный апологет капитализма, воинствующий оппонент госпомощи и госрегулирования. Гомосексуализм, по ее мнению, “аморален” и “омерзителен”. Многие припоминают Рэнд участие в Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности, поддержку антисемита Генри Форда, позицию накануне Второй мировой войны, когда она выступала за невмешательство США в борьбу с фашизмом. Рэнд была близка с многими политиками, имевшими реакционную репутацию. По словам “Нью-Йорк таймс”, Рэнд была “писателем-лауреатом рейгановской администрации”.

Поступь победителя

Влияние Рэнд растет во всем мире, ее книги выходят огромными тиражами в Индии, Китае , новые капиталисты восторгаются ее идеями. В России ее читают олигархи, чиновники высших эшелонов власти. Новая российская элита найдет в идеях Рэнд мощную поддержку своих притязаний на власть и богатство. Ее беспардонным пропагандистом стала Юлия Латынина, презирающая чернь, люмпенов и либеральную демократию. В аспирантуре МГУ я учился с ее мамой, экспертом по Достоевскому, защищавшей в “Литгазете” униженных и оскорбленных. Латынина-дочь хочет отказать им в избирательном праве. В знаменитом романе Юлия Дубова “Большая пайка” кагэбэшный отставник Федор Федорович, подавшийся на службу к олигархам, растолковывает главному герою общие принципы политики и бизнеса: диктатура сверху донизу, никакого равенства, неподчинения, от этого все беды. Идея весьма близка айнрэндовской.

Интерес к работам Рэнд отражает реакцию на надоевшую политкорректность, неработающую мультикультурность, либеральные утопии, постмодернизм, растлевающие сознание и мораль. Рэнд смело затрагивает догматы западной цивилизации: природу человека, как предполагается, склонную к добру и состраданию; ветхозаветную веру в уравнительную справедливость, христианское смирение и любовь к ближнему.

Рэнд отвергает плюрализм и толерантность: “Каждая проблема имеет две стороны - одно решение будет правильным, другое ошибочным, но середина - это всегда зло”. А как же вековая мудрость про “золотую середину”? А как же “политика - искусство компромисса”? Последователи Рэнд найдут что ответить. Во внешней политике нет более сложной проблемы, чем вопрос о военном вмешательстве США за рубежом. Сторонник Рэнд скажет, что корень зла - в половинчатых решениях и действиях, недостатке воли и смелости. Если вмешаться - то с использованием всех доступных средств; не надеяться, что победить жестокого и коварного врага можно с помощью образования и инвестиций.

Во внутренних делах тупиковая проблема - медреформа. Решение в духе Рэнд: правительство не имеет права диктовать гражданам, что им делать со своим здоровьем, даже если речь идет о самоубийстве. Обязательную страховку она бы сочла недопустимым вторжением государства в свободный рынок, но еще большее зло - избранная правительством попытка найти “миддл граунд“, угодить всем сторонам. Массовая преступность и инкарцерация, “вращающиеся двери” тюрем, расовые бунты – результат либерального законодательства, иждивенчества, безответственности.

Другая проблема, где ее вклад заслуживает анализа, - альтруизм и эмпатия, которые нещадно эксплуатируются политической демагогией. Взять на руки ребенка из бедной семьи, желательно черного, посетить место катастрофы, посочувствовать получателям фудстэмповѕ Рэнд и ее сторонники говорят, что социальная помощь из поколения в поколение скорее разлагает, чем побуждает к труду. Когда обладатель “Восьмой программы“ и вэлфера живет лучше, чем работающий, это не ослабляет, а усиливает социальную напряженность. Это касается и международной помощи, львиная доля которой достается бюрократии и коррумпированной местной власти.

Послушаем, что говорил Пол Райан об отношении к Айн Рэнд. “Я дарю “Атлант расправил плечи” (самая известная книга Рэнд) на Рождество, и я заставляю моих сотрудников читать эту книгу”. “Мировоззрение Рэнд особенно необходимо теперь потому, что мы живем в ее романе.” “Айн Рэнд более чем кто-либо другой выполнила фантастическую работу, объяснив мораль капитализма и индивидуализма, и это самое главное”. “Ее философия вдохновляет почти каждую борьбу на Капитолийском холме”. Райан много раз одобрительно отзывался о подходе Рэнд к разделению общества на makers and takers - создателей и получателей. Он называл Рэнд пророком эры Обамы, предсказавшем заблуждения и беды нынешней президентской политики.

В мировоззрении сторонников Рэнд есть рациональная сторона. Либеральные благоглупости затуманивают сознание не менее консервативной демагогии. Социальные утопии, благостный взгляд на человеческую природу и общественные отношения стали серьезным препятствием к пониманию реальности и идеи Рэнд могут помочь ее трезвому осмыслению.

Айн Рэнд наиболее известна как писательница, воплотившая идеи свободы и индивидуализма в замечательных художественных произведениях. Как философа ее знают намного меньше, а если знают, то либо не воспринимают всерьез, либо обращают внимание на те вещи, которые у нее малоинтересны.
Я считаю, что такой взгляд несправедлив. Мисс Рэнд, конечно, не была «школьным» философом - ее невозможно представить пишущий "правильный", оформленный по всем академическим стандартам научный труд. Она была философом типа Сократа или Лао-Цзы или Ницше, выражающим свои идеи через сообщенные ученикам афоризмы. Но это отнюдь не означает, что она была плохим философом. Скорее наоборот - это и есть по-настоящему истинный тип философствования, когда философ - это не ученый, а просто очень мудрый и глубокий человек.
Рэнд назвала свою философскую систему "Объективизм". С ее собственной точки зрения, это было не самое удачное название. Она бы предпочла название "экзистенциализм", но оно уже было занято другой философской школой, положения которой были крайне далеки от рациональных. Объективизм является целостной (во всяком случае, претендующей на целостность) философской системой, которая охватывает и увязывает воедино онтологию, гносеологию, этику, эстетику и политику. Насколько мне известно, это единственная философская система с подобными амбициями, созданная в 20 веке - веке, когда философы сильно измельчали. С другой стороны, следует отметить, что если брать каждый значимый элемент Объективизма в отдельности, то он практически всегда далеко не оригинален. Заслугой мисс Рэнд стало лишь то, что она собрала все эти идеи и показала глубокую взаимосвязь между ними, которая часто была неочевидной.
Ниже я выделю те вещи в Объективизме, которые мне кажутся наиболее значимыми и наиболее полезными даже для того человека, который не разделяет эту философию в целом. Список, разумеется, лишь отражает мое субъективное мнение, не более того.
1. Единства мира и языка. Эта посылка, которая когда-то была общераспространенной, посткантианскому сознанию настолько чужда, что я вообще не уверен - смогу ли я хорошо объяснить эту идею и в чем ее значимость. Дело в том, что современный человек мыслит в терминах двух (а то и более – см. Поппера) миров: мира материи и мира идей, мира вещей и мира языка, мира ноуменов и мира феноменов. С точки зрения современного человека есть принципиальная разница и принципиальное несоответствие между миром "как он есть" и миром как мы его видим и описываем.
Этот взгляд существует в огромном количестве вариаций. Разные философские школы по-разному выстраивают связи между этими двумя мирами, а некоторые даже отрицают существования одного из них. Но базовая посылка везде одна и та же: мир, существующей "в реальности" и его сконструированное в сознании отражение - это две разные вещи.
Объективизм отбрасывает эту посылку - и это, пожалуй, самое важное, что есть в этой философии. С объективистской точки зрения мир един - и здесь Рэнд возвращается к аристотелевской философии, доминировавшей в эпоху Возрождения. Когда мы говорим об "истинной реальности" и о существующей в голове "модели реальности" - мы говорим об одном и том же, просто смотрим с разных сторон. Аналогично, когда мы говорим об активах и пассивах в бухгалтерском балансе, мы говорим, на самом деле, об одной и той же вещи.
Очень важно не путать объективистскую позицию с радикальным материализмом и радикальным идеализмом, которые тоже говорят о "единстве" мира. Но дело в том, что эти учения просто выбрасывают либо идеальный, либо материальный аспект из своей картины природы. Радикальный идеализм учит, что существуют лишь абстрактные концепции, а материя - это "иллюзия", "видимость", "отражение", "тень". Радикальный материализм учит, что сознание - это "форма существования материи". Объективизм же учит, что материальное и идеальное - суть одно и то же, просто по-разному описанное.
Для понимания этой позиции - исключительно чуждой современному сознанию - ключом, возможно, будет идея, что само понятия бытия - это исключительно идеальное понятие. Кроме того, это понятие содержательно: когда мы говорим о вещи, что она существует, мы (независимо от нашего взгляда на бытие) должны хоть как-то привязать ее к другим элементам нашей картины мира. А значит, мы не можем говорить о какой-то "истинной реальности", кантианских ноуменах, которые существуют за пределами нашего восприятия, потому что они все равно так или иначе привязываются к нашему сознанию и нашему восприятию через идею собственного существования. Если мы говорим, что «истинная» реальность существует за пределами нашего восприятия и понимания, то в каком тогда смысле она существует?
2. Центральная роль разума в человеческой личности. Интеллектуалы 20 века (а также некоторые интеллектуалы более ранних эпох) приложили огромные усилия к тому, чтобы стереть грань между человеком и животным. Для этой цели ими систематически преувеличивалась значимость иррационального в человеческом поведении и преуменьшалось значимость рационального. Разум был низведен до некоего второстепенного элемента человеческой личности, в самом лучшем случае – до верного слуги эмоций и инстинктов, а в худшем – до слуги неумелого. Разум стал восприниматься не как двигатель человеческой личности, но как лишь одно из ее колес.
Айн Рэнд не просто отвергла эту посылку; она и ее последователи опровергли ее так глубоко и систематически, как это не удавалось никому до них. Снова и снова, в самых различных ситуациях они показывают, что у человека нет инстинктов, что подсознание – это на самом деле просто автоматизированные рациональные процедуры, что эмоции задаются рационально выбранными ценностными установками, что разум является центром и самой сущностью человеческой личности и что от него производны все другие ее элементы. Рэнд показала, как самые разные процессы человеческой жизнедеятельности (в том числе и те, которые традиционно считаются «иррациональными», например, эмоциональные переживания или восприятие искусства) в конечном итоге завязаны на процессы познания и интеллектуальную деятельность. Через способность человека к познанию окружающего мира Рэнд даже доказывает свободу воли (что интересно – схожий аргумент в пользу свободы воли присутствует у Канта). Человеческая когнитивная способность в философии Рэнд оказалась центральной способностью человека, его основным свойством, которое является источником всех других свойств, отделяющих человека от зверя. В этом смысле философия Рэнд является блестящим возвращением к греческой философии, к греческому взгляду на человека.
3. Благосклонность Вселенной. Этот пункт является, пожалуй, наименее оригинальным из всех остальных. Идеи благосклонной Вселенной придерживались и придерживаются очень многие интеллектуалы. Тем не менее, до Айн Рэнд никто не заострял внимание на этом вопросе и никто настолько тщательно не показывал его значимость и связь с остальными элементами мировоззрения.
Благосклонная и враждебная Вселенные – это две фундаментальные мировоззренческие парадигмы, которые борются друг с другом с начала времен. Они определяют отношение человека к миру на самом глубоком, самом фундаментальном уровне. Либо человек считает, что окружающий его мир способствует его жизни и помогает ему достичь счастья, либо, наоборот, он считает, что мир является ужасным местом, обителью страданий и невзгод.
Эти два взгляда предопределяют всю философию человека, его отношение к жизни и деятельности, его систему ценностей. Предпосылке благосклонной вселенной соответствует активное мировоззрение, активная жизненная позиция, стремление найти в жизни счастье и изменить мир под себя. Человек, полагающий, что вселенная благосклонна, видит в ней обещание – обещание успеха, который непременно придет к тому, кто позаботится о том, чтобы его добиться.
Предпосылке враждебной вселенной соответствует, напротив, пассивная жизненная стратегия. Человек, считающий вселенную враждебной, убежден, что не сможет ничего получить от нее и максимум чего он может добиться – это как можно меньше потерять. Соответственно, он играет «от обороны», направляя свои усилия не на достижение счастья, но на избежание боли, не на изменение мира, но на приспособление к нему, не на приобретение, но на удержание и т. п. Для него вселенная – это не обещание, но угроза.
Выживание во враждебной вселенной с помощью «естественных» средств, которые даны человеку природой, по определению невозможно, поскольку эти средства, являясь частью враждебной вселенной, с необходимостью подведут его (это наблюдение позволяет психологически объяснить кантианскую паранойю относительно органов чувств, которые непременно должны нас обманывать, хотя логически это обосновать невозможно). По этой причине люди, верящие во враждебную вселенную, стремятся прибегать к магии. В современную эпоху источником магии стало государство, к которому обращаются за решением любой проблемы, но надо понимать, что возникший в результате этого социализм – лишь конкретно-историческое проявление более фундаментального феномена.
4. Единство сущего и должного. С определенными оговорками (связанными с тем, что в последнее время «натуралистический» подход к этике вновь приобрел некоторую популярность, как, впрочем, вообще Аристотель и все его идеи) можно сказать, что для современного философского мэйнстрима характерна юмовская идея о том, что между должным и сущим существует непреодолимая пропасть и что одно невозможно вывести из другого. Этот взгляд базируется на определенных представлениях о природе должного – а именно, что это определенная сфера мысли и действия, которая существует в себе и для себя и не имеет никакой внешней причины – а следовательно, не может иметь какого-либо объяснения, которое выходит за его рамки. Айн Рэнд отвергла эту идею. Она поставила вопрос о причине и происхождении сферы должного, о том, зачем она нужна человеку, что заставляет ее с необходимостью возникать. Таким образом, ей удалось увязать категорию ценности с категорией жизни, показав, что только жизнь делает категорию ценности возможной и необходимой и только разумная жизнь делает возможным выбор в отношении ценностей. То есть, она продемонстрировала, каким образом сфера должного может быть сведена к сфере сущего, что является существенным прорывом в философии.
5. Решение проблемы универсалий. Проблема универсалий – это проблема природы абстрактного знания. Для полного ее понимания следует опять сделать экскурс в историю философии.
Как только в Древней Греции зародилась философия, философы сразу же столкнулись с фундаментальной проблемой. Было совершенно непонятно, как совместить два неоспоримых эмпирических факта. С одной стороны, было замечено, что люди могут обладать определенным объективным знанием о мире; с другой стороны, было замечено, что мир постоянно меняется. Отсюда вопрос: как можно что-то знать о том, что изменчиво?
Досократики безуспешно бились над этой проблемой. Было создано два крайних вырожденных решения - Парменида и Гераклита. Решение Парменида сводилось к тому, что он отрицал факт существования изменений, утверждая, что бытие неподвижно; решение Гераклита сводилось к тому, что он отрицал существования знания, утверждая, что бытие являет собой чистый хаос. Оба решения явно не соответствовали реальности, а потому не нашли серьезной поддержки.
Конфликт был разрешен Платоном. Он утверждал, что существует, на самом деле, две реальности, а не одна: мир идей и мир вещей. Наше знание относится к миру идей, а изменение - к миру вещей. Таким образом, никакого противоречия, на самом деле, не существует.
В Средние века сформировались два взгляда относительно этой проблемы: номинализм и реализм. Номиналисты отрицали объективность мира идей, что неизбежно вело к выводу о бессилии разума, невозможности знания и тотальном скептицизме. Реалисты отрицали выводимость идей из наблюдаемой реальности, что в конечном итоге, вело к провозглашению веры источником знаний. Далеко не все эти философы шли до конца в своих рассуждениях, некоторые из них искренне полагали себя защитниками разума. Но, в конечном итоге, ни одна из этих школ не годилась для обоснования рациональности. В рамках реализма значением концепта является идеальный объект, находящийся за пределами нашего мира. В рамках номинализма значением концепта является, как правило, его определение, которое абсолютно произвольно. В рамках этих двух подходов прийти к истине путем манипуляций с концептами, то есть, с помощью логики, не представляется возможным. С точки зрения реализма выводы логики вообще относятся к другому миру; с точки зрения номинализма они верны лишь в рамках произвольно избранной системы базовых понятий.
Айн Рэнд предложила остроумное решение проблемы универсалий, которое позволило привязать идеи к реальности, не выделяя их при этом в некую совершенно отдельную реальность. Ключом к ее решению является определение способности к абстрагированию как способности разума отделять присутствующие в природе качества от количеств, в которых они представлены. Она назвала этот процесс «отвлечение от измерений» (measurement omission). Эта способность позволяет изолировать предметы, обладающие одинаковым качеством (но в разных количествах), а потом объединять их в группы, которые, будучи обозначены словом (это совершенно необходимо, потому что разум может непосредственно работать только с конкретными объектами), образуют концепт. Отличие от реализма заключается, как уже указывалось выше, в том, что идеи не образуют отдельной от материального мира реальности. Основным отличием от номинализма в этом взгляде является непроизвольность состава этих групп, его зависимость от реальности. В рамках Объективизма, таким образом, можно говорить о «ложных» и «истинных» концептах, что совершенно немыслимо в рамках номинализма.
С точки зрения Объективизма значением концепта является вся группа объектов, к которым он отсылает. Логические выводы, соответственно, являются точным описанием реальности. В этом смысле очень важно понять значимость революционного определения логики, которое дала Айн Рэнд – «искусство непротиворечивого отождествления». То есть, логика, с ее точки зрения, есть не наука точных выводов из произвольных предпосылок, но искусство давать вещам их истинные (в смысле – соответствующие их природе) имена.

Для полноты картины - два более-менее здравых материала с содержательного интеллектуального портала Terra America, редактируемого известным философом Борисом Вадимовичем Межуевым, сыном моего давнего со времён Университета Молодого Марксиста (1962-1965) знакомого ведущего специалиста по философии культуры Вадима Михайловича Межуева. Первый материал - беседа Бориса Межуева с Александром Эткиндом, главным популяризатором творчества Айн Рэнд в России: «Ее капиталисты были не рантье, а изобретатели!». Не устарели ли идеи капиталистического утилитаризма? (10 мая 2012):

От редакции . На портале Terra America была опубликована знаменитая рецензия Уиттакера Чамберса «Большая сестра не дремлет» на роман Айн Рэнд «Атлант расправляет плечи». В этом тексте знаменитый коммунистический ренегат осуждал американскую писательницу за проповедь обездушенного материализма под видом объективизма. Рецензия была специально заказана Чамберсу редактором журнала National Review Уильямом Бакли. Консервативное движение, возглавляемое Бакли, не приняло Рэнд в качестве одного из своих идеологов.

О том, насколько справедливыми были критические оценки идей Рэнд со стороны как левых, так и правых кругов Америки, мы хотели поговорить с человеком, который, собственно говоря, и сделал имя Рэнд известным в России, с автором целого ряда научных бестселлеров, историком культуры и социологом Александром Эткиндом. Александр Эткинд выпустил в 2003 году том политической публицистики Айн Рэнд под названием «Апология капитализма», а ранее в книге, посвященной российско-американским культурным контактам – «Толкование путешествий. Россия и Америка в травелогах и интертекстах» (М, НЛО, 2001 год), он посвятил целую главу сравнению политических воззрений и политического опыта двух знаменитых эмигранток – Айн Рэнд и Ханны Арендт. В 2011 году в Британии вышла в свет новая книга Александра Эткинда «Внутренняя колонизация. Имперский опыт России» (Internal Colonization. Russia’s Imperial Experience). К идеям, высказанным в этой новой работе, наш портал обещает вернуться в последующих публикациях.
* * *
– Уважаемый Александр Маркович, кем для Вас в первую очередь является Айн Рэнд – политиком, экономическим мыслителем, философом или писателем? Полагаете ли Вы, что ее талант писателя превосходит ее значение как мыслителя?

– Для меня Айн Рэнд – философ и публицист, которая выражала свои мысли и на беллетристическом языке. Ее романы надо читать как развернутые иллюстрации, или возможно притчи, к ее философским и экономическим идеям. Как я уже имел случай показать больше десяти лет назад (в моей книге «Толкование путешествий. Россия и Америка в травелогах и интертекстах»), источником идей Рэнд был не столько ее американский, сколько советский опыт, от которого она сумела бежать в США. Ее антиутопические романы предупреждали американскую публику, что слишком буквальное следование просоветским рецептам New Deal приведет к диктатуре и обнищанию, как это произошло в СССР.

– Явилось ли ошибкой стремление лидера консервативного движения США Уильяма Бакли-младшего отмежеваться от Рэнд с ее атеизмом и материализмом? Как Вы считаете, кто в конечном итоге одержал верх в споре Бакли и Рэнд, религиозного консерватизма и объективизма?

– Мне сейчас нет дела до Бакли, но, читая рецензию Чамберса, стоит понимать, с кем мы имеем дело. Чамберс был советским шпионом и потом стал перебежчиком, который купил свою жизнь тем, что выдал американским властям пару десятков советских агентов. Более принципиальные его коллеги попали на электрический стул или бежали в СССР и там попали в Гулаг и сгинули, или просто были убиты советскими агентами где-тo в Европе.

Середина XX века была временем крайностей, и по сравнению с тем, что делали агенты Берии и Эйтингона, повышенный тон Рэнд извинителен. Она допускала резкости, но никого не убивала, ни на кого не клеветала, никого не предала.

– Насколько привлекательной, на Ваш взгляд, выглядит апология капитализма, представленная Рэнд в ее романах, лишенная религиозных или социалистических оговорок и уточнений? Что, на Ваш взгляд, является самым ценным в наследии Айн Рэнд? Что в ее взглядах переживет наше время и может быть востребовано в будущем?

– Вы правы, Рэнд благословляла капитализм, каким она его знала, по контрасту с советским социализмом. То была земная и утилитарная позиция, укорененная в ее личном опыте и в историческом моменте. Так ее, как нашу с Вами соотечественницу, и надо читать; американским ее читателям недостает советской половины ее опыта, хотя в самой свежей литературе о Рэнд ситуация меняется.

Теперь на тему «Рэнд и 21 век».

Ее понимание капитализма, верное для времен заводов Форда и небоскребов вокруг Бруклинского моста, сейчас устарело и малоприменимо. Рэнд писала о героях Второй индустриальной революции, которые изобретали новые технологии, стили и моды. Им мешали консервативные идиоты, которые вешали на небоскребы ненужные колонны или облагали прибыли неподъемными налогами. То был наукоемкий капитализм, который действительно изменил мир и сделал его лучше; я верю в это вместе с Рэнд. Ее капиталисты не рантье, а изобретатели; они и должны стать хозяевами, утверждала Рэнд.

Оправданием неравенства между людьми может быть только то, что благодаря этому неравенству даже беднейшие живут лучше. Примерно это утверждала Рэнд, и с ней на деле (но не на словах) соглашались американские либералы, например Джон Роллс.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Не Роллс, а Роулз (или Ролз) , автор отреферированного мной трактата John Rawls. A Theory of Justice, 1971/

С тех пор утекло много всего, и капитализм изменился.

Его большая часть оказалась перехваченной спекулянтами, которые не производят ничего, кроме финансовых операций, за которыми стоят спекуляции природными ресурсами, нефтью и прочим. Они не изобретают айпадов и не улучшают мир, а только загрязняют его, экологически и морально. Вместе с тем надо признать и то, что даже в этой хищной, непродуктивной среде человеческое творчество выживает лучше, чем в любом из исторически известных воплощений социализма.

Именно с точки зрения капиталистического утилитаризма по Рэнд, задача в настоящее время состоит в том, чтобы создать новые механизмы госрегулирования, которые отделили бы волков от овец, то есть сделали бы спекуляции ресурсами невыгодными, а творчество выгодным. В этом, мне кажется, состоит основной урок из чтения Рэнд сегодня".

Другой известный российский философ Василий Венчугов полагает во вчрашнем материале "Атлант может расслабиться: Кинематограф обнажил все слабости философии американской писательницы" (12 марта 2013):

"От редакции . Портал Terra America уже обращался к обсуждению литературного и философского наследия американской писательницы Айн Рэнд. Мы публиковали известную рецензию на ее романы консервативного публициста Уиттакера Чамберса, крайне критичную по отношению к воззрениям и талантам Рэнд, а также интервью первого публикатора публицистики Рэнд в России Александра Эткинда. Член нашей команды авторов, профессор философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова Василий Ванчугов пытается оценить «объективизм» Айн Рэнд с помощью анализа воплощения ее идей в кинематографе. С точки зрения Ванчугова, провал телевизионного сериала, снятого по роману Рэнд «Атлант расправляет плечи», – свидетельство банкротства концепции «объективизма», положенной в основу этого произведения. Думаю, что точку в дискуссии о мировоззрении Рэнд ставить рано, и к обсуждению ее идей мы еще вернемся.
* * *
Книги Айн Рэнд попались мне на глаза еще в 1998 году. Примерно тогда же узнал, что она была одной из слушательниц лекций Лосского (Chris Matthew Sciabarra. Ayn Rand: Her Life and Thought. Poughkeepsie, New York: The Atlas Society. 1996). Последующее знакомство с ее творчеством меня особо не вдохновило, тем не менее, я наблюдал за ней, как за примером из жизни, как за автором философских романов, в котором описывается будущее и сопоставляются разные типы общества.

Также мне интересно было наблюдать, как постепенно литературная продукция Айн Рэнд проникает в нашу жизнь, как читающая публика реагирует на новое имя, как созданное ей «движение объективизма» приживается в России, его агенты вьют здесь гнездо, чтобы отложить яичко мудрости заморской Минервы.

И вот, в дополнение ко всему, появился еще и фильм по ее роману, в аннотациях к которому в зарубежных изданиях пишут: уникальная философия, драматизируемая через интеллектуальную мистерию, соединяющую этику, метафизику, эпистемологию, политику, экономику и секс. В общем, мне захотелось посмотреть на фильм как на визуализацию продукта ее творчества, продукта, который под брендом «объективизм» продвигается специфическим «сообществом Атланта».

Один из романов Айн Рэнд, четвертый и последний (1957 год), а также самый объемный, «Атлант расправил плечи» (Аtlas Shrugged) наконец-то был экранизирован. В кинотеатрах можно было посмотреть на экране пластическое воплощение первой части романа (для которой название было взято из формальной логики, «Непротиворечивость»), а вскоре и второй (воплощавшей другой закон, исключения третьего, «Или-или»…

Привет, так сказать, Николаю Онуфриевичу Лоскому, читавшему российским девицам пропедевтические курсы по философии, в том числе и логику, благодаря чему Алиса, будущая Айн Рэнд, стала вести свою философскую родословную от Аристотеля).

Первая серия (2011 год) обошлась создателям в 10 миллионов долларов, вторая в 20 (2012 год). Первая получилась поинтереснее, но лишь на фоне второй, которая совсем примитивная.

Поражает торжество советской стилистики, словно консультантами фильма были эмигранты из СССР. Фильм получился из разряда «производственных фильмов». В данном случае, он словно снят по заказу РЖД (рельсы и шпалы занимают треть экранного времени), чтобы показать героические будни работников транспортной системы и тяжелой промышленности. Только если в эпоху СССР подобные фильмы показывали преимущества социалистической экономики, с ее плановым хозяйством и сознательными тружениками, то здесь наоборот, в центре любви и заботы капитализм, оказавшийся под угрозой разрушения после проникновения в Америку идей социалистов.

Это как бы сны Веры Павловны из романа «Что делать?» Чернышевского, только кошмарные. Проснувшись, она взялась за перо, и после множества вечеров получился роман «Атлант расправил плечи». Да не убоюсь уподобить Алису Зиновьевну Розенбаум, она же Айн Рэнд, «Чернышевскому в юбке». Здесь также много пафоса и удовлетворительного, а преимущественно даже всего лишь посредственного исполнения, и в своей апологии капитализма она неустанна, как наш Николай Гаврилович в Петропавловской крепости, беря не столь качеством, сколько количеством, воспевая наилучшее устройство общества.

Айн Рэнд, покинув Россию в 1925 году, привезла с собой страхи перед социалистическим переустройством общества. И «призрак коммунизма» долго будоражил воображение бывшей россиянки, затем гражданки США, решившей, что судьба капитализма в ее руках. Роман поначалу был воспринят там прохладно, точнее, остался практически не замеченным. Он стал восприниматься как нечто достойное внимание лишь спустя десятилетия, на фоне экономического упадка. В эпоху кризиса вообще хорошо продаются книги «с описанием кризиса» (так, когда несколько лет были отмечены жарой, хорошую кассу давали фильмы про глобальное потепление и последующие катастрофы).

Затем события 2008 года снова подогрели интерес к роману, и у адептов «объективизма» возник соблазн экранизации произведения, чтобы пролезть в душу и сердца потенциальных последователей посредством кинопластики.

Экранизировать «Атлант», кстати, собирались давно, и первый замысел относится еще к 1972 году. Только тогда хотели, чтобы хоть как-то засветиться на экране, сфокусироваться на любовной истории. Для NBC задумана была серия мини-фильмов (на восемь часов), однако затем планы поменялись, проект накрылся.

Айн Рэнд, когда-то подрабатывавшая в Голливуде сценаристом, сама взялась расписать сюжет для экранизации, но к своей смерти (1982 год) она успела сделать лишь треть от задуманного. К 1999 году был новый план мини-серий на четыре часа (для Turner Network Television), но и этому замыслу не суждено было сбыться – были долгие разборки с правами, передача (перепродажа) из одних рук в другие, переписывания сценария. В общем, судьба долго отводила «Атланта» от кинокамеры…

Однако к 2010 году появился новый сценарий, и начались сьемки.

«Атлант расправил плечи, часть I» был встречен критиками негативно. На специализированном сайте Rotten Tomatoes он сразу попал в «красную зону», получил лишь 11% при рейтинговании. В общем, создателей фильма забросали помидорами. При вложении в 10 миллионов они едва вернули в кассу 5 миллионов. Авторы картины свалили все на критиков, мол, это они сформировали у публики негативное мнение о киношедевре. Однако винить стоило сам фильм как крайне посредственный.

Вторая серия («Атлант расправил плечи, часть II») при больших затратах была еще более убогая. На этот раз создателей фильма забрасывали, фигурально выражаясь, не помидорами, а тухлыми яйцами.
И это несмотря на некоторые ухищрения… Перед широким прокатом обычно устраивают узкий показ для критиков, но решили не делать этого, словно чуяли провал. Создавалось впечатление, что смотрины устроены были лишь для The Heritage Foundation и Cato Institute. Ну а затем, когда фильм пошел сразу в тысяче кинотеатров, оглушительный провал стал всем очевиден. Согласно данным специализированного сайта Box Office Mojo, это был наихудший фильм, точнее, фильм с наихудшим прокатом.

В этот раз создатели едва собрали чуть более 3 миллиоов. Ну а на Rotten Tomatoes он получил лишь 5 % при рейтинговании, так что лица режиссеров и продюсеров снова стали бордовыми от прочтения отзывов: «Плохо написанный сценарий, неумело отснятый и убого смонтированный, с актерами-любителями». Итог был закономерным: их выдвинули на «Золотую малину» (Golden Raspberry Awards), в номинации «худший режиссер» и «худший сценарий».

Впрочем, выдвигать можно было по всем номинациям, без исключения. Актриса, играющая героиню, с первого до последнего эпизода похожа на отозванную из декретного отпуска даму в состоянии токсикоза, все ее партнеры – подобны бедным родственникам, согласившимся сыграть за полцены; действие переполнено производственными совещаниями, выражениями лиц, от которых хочется отвести взгляд в сторону; диалоги на политическую тему в контексте вечности; положительные и отрицательные герои настолько неотличимы друг от друга, что было бы лучше, если бы их облачили в репрезентативные наряды (например, хорошие – синие, плохие – красные робы); спецэффекты настолько примитивны, что глядя на них от неловкости не краснеют лишь дети, чья любимая игра после возращения домой из детского сада пока еще Angry Birds, Farmerama и тому подобные.

«Объективизм» как движение, это всего лишь бизнес-проект, продажа идей Айн Рэнд, воплощенных в книгах. Теперь вот к этому ассортименту добавилась еще пара фильмов. Однако затраченные деньги не вернутся, но беда даже не в этом, а в том, что фильм вызывает отвращение ко всему тому, что там пропагандируется.

И вообще фильм особенно остро обозначает, что основательница «объективизма» более склонна к пропаганде, чем к творчеству. В итоге три части ее «Атланта» напоминают скорее трилогию Брежнева («Малая Земля», «Возрождение» и «Целина»), где также много правильных вещей говорится, но их не хочется слушать, потому что большей частью они банальные.

Выпав из философии, Айн Рэнд так и не достигла мира искусства. И если в литературу она еще как-то могла попасть, будучи напористой, то кинематограф отторгнул ее. Ее роман мог бы стать чтением для подростков, но они предпочтут Гарри Поттера. Такая вот история. Совсем не печальная, но просто поучительная. Движение «объективизма» – это как транснациональная компания быстрого питания, предлагающая гуманитарный фастфуд тем, кто вне академической философии, но кто хочет быть причастным искусству, не имея ни вкуса, ни мировоззрения.
Посредством фильма «объективисты» добавили в свой рацион новый элемент – поп-корн. Однако пакеты так и остались полными. Но самое главное, что обнаружилось, что и книги, в России напечатанные, плохо продаются, и редко кто их дочитывает. Все как всегда приходится делать до конца специалистам: и прочитать в полном объеме чью-то неудачную книгу, и фильм просмотреть до заключительных титров, чтобы помочь извлечь всем урок.

Проделав все это, могу сказать соотечественникам: Атлант Айн Рэнд может расслабиться. Небесный свод держат, да и держали за него, совсем другие герои".

Владимир Шляпентох

ДЕКОНСТРУКЦИЯ ФИЛОСОФИИ АЙН РЭНД: ЕЕ МАРКСИСТСКИЕ И БОЛЬШЕВИСТСКИЕ КОРНИ (В СВЯЗИ С ПУБЛИКАЦИЕЙ ЕЕ РОМАНОВ В РОССИИ)

Айн Рэнд Концепция эгоизма. - СПб.: Ассоциация бизнесменов Санкт-Петербурга, 1995.

Айн Рэнд Мы живые. СПб.: Невская перспектива , 2006.

Айн Рэнд Атлант расправил плечи: В 3 т. М.: Альпина Паблишерз , 2010.

Айн Рэнд Источник: В 2 т. М.: Альпина Бизнес Букс, 2009.

Айн Рэнд Гимн. М.: Альпина Паблишерз, 2009.

Рэнд А. Апология капитализма. М.: Новое литературное обозрение, 2003.

Рэнд А. Большой бизнес - преследуемое меньшинство американского общества // Неприкосновенный запас. 2001. № 1(15).

Поводом для написания данного текста послужило издание произведений Айн Рэнд в последние десять лет в России, где она до этого была почти неизвестна. Не так много было в истории США женщин—иммигрантов, которые бы сделали такую потрясающую интеллектуальную карьеру как Айн Рэнд (урожденная Алиса Розенбаум). Не имея западного образования (как например, другая эмигрантка, ставшей широко известной в Америке — Ханна Арендт) и связей, она к началу 1960-х гг. оказалась автором книг с миллионными тиражами, создателем филоcофского движения и института, интеллектуалом, с которым жаждали побеседовать самые знаменитые журналисты страны. Конечно, горячие поклонники Рэнд сильно преувеличивают ее популярность, но вполне правдоподобны данные о том, что 8% взрослых американцев что-то читали их произведений Рэнд.

Рэнд получила известность как самый горячий сторонник капитализма и невмешательства государства в жизнь общества, и, конечно, как яростный апологет индивидуализма и враг коллективизма.

Я попробую доказать, что господствующее мнение о том, что Рэнд была горячим сторонником либерального капитализма, ложно. На самом деле она вела борьбу на два фронта — против коллективизма и против демократического общества. По сути, она была апологетом аристократического (олигархического или феодального) капитализма, в котором обществом командуют талантливые и благородные магнаты.

Я также попробую показать, что оригинальность мировоззрения Айн Рэнд преувеличена, и что многим своим идеям она обязана Марксу, а также практике и идеологии русских большевиков. В отношении Рэнд весьма уместно применить знаменитую фразу немецкого историка Леопольда Ранке, который, оценивая труд своего коллеги, заметил, что «то, что там ново — неправильно, то, что правильно — не ново».

Неизвестность Айн Рэнд в СССР сама по себе является интересным фактом. Вряд ли дело только в цензуре. Роман «1984» проник в СССР еще в конце 1950-х гг. (я читал английский текст этой книги в новосибирском Академгородке в 1963-м), хотя по уровню антисоветизма Оруэлл явно превосходит Рэнд. В «Атланте…» даже не упоминаются коммунизм или социализм, не говоря о Сталине или терроре. Самиздат распространял любые книги, выпущенные на Западе — от «Любовника леди Чаттерлей» до «По ком звонит колокол». Если цензура в данном случае не при чем, возможно, дело в других причинах. Те западные интеллектуалы, враги советской системы, которые снабжали нас книгами, вряд ли были поклонниками Рэнд. Как теперь мне стало ясно, даже те, кто читал ее в юности, не считали, что книги Рэнд помогут бороться с тоталитарным режимом.

Если русский читатель не числил до последнего времени Рэнд среди даже минимально популярных иностранных авторов, то и Рэнд формально игнорировала свою родину. Она видела русскую революцию и уехала из России в 1926 г. в возрасте 21 года. В 1990-е гг. те, кто начал переводить и издавать Рэнд в России, видимо, решили, что для этого пришло самое подходящее время. Д. Костыгин, переводчик и издатель ее книг в России, полагает, что Рэнд будет полезна российским читателям потому, что она поможет им выйти из опеки Кремля и «наконец, признать себя взрослыми и самостоятельными, принять на себя самостоятельность за самые важные решения». А. Эткинд видит полезность книг Рэнд для России в том, что они укрепят престиж либерализм в России и смогут убедить россиян в правильности «моральной ценности политэкономии, которая строится на свободе взаимного выбора продавца и покупателя, и только на ней».

Размышляя о том, как Рэнд встречается со своей родиной спустя много лет после смерти, следовало бы проследить, как ее отечественный опыт сказался на ее творчестве, чего практически никто не делал. Нелепо полагать, что девяти лет жизни после революции в России было недостаточно Алисе Розенбаум, чтобы набраться впечатлений на всю последующую жизнь. По сути, формирование ее мировоззрения прошло в советской России, где она окончила Петроградский университет по специальности «социальная педагогика», объединяющей историю, философию и право. Почти все гуманитарные дисциплины преподавались в университете в духе большевистской идеологии. Никаких учебных заведений в Америке Рэнд не оканчивала. Не нужно апеллировать к фрейдовским взглядам о решающей роли ранних лет в жизни человека, чтобы опровергнуть стремление приуменьшить значение советских лет для Рэнд.

Принято думать, что этот опыт сводился к тому, что Рэнд навсегда возненавидела коллективизм и тоталитарное государство. Это является сильным упрощением. На самом деле, идеология революции, большевистская идеология и практика и, конечно, марксизм (вряд ли и в Америке она могла избежать прямого соприкосновения с марксистскими радикалами) глубоко вошли в ткань творчества Рэнд. (Нечто подобное произошло со многими эмигрантами всех трех волн из России: приехав на Запад с ненавистью к тоталитаризму, они сохранили на всю жизнь приверженность к ряду догм той идеологии, которую презирали. Ряд социологических опросов, как беженцев 1950-х гг., так и эмигрантов 1970-х гг., это убедительно показывают.) По сути, марксизм и большевизм стали отправной точкой для ее многих философских и социальных взглядов. Только Ницше (вкупе с социал-дарвинистом Спенсером) смог бы конкурировать с влиянием Маркса и русской революции на взгляды Рэнд.

В бесконечных монологах героев Рэнд на самые абстрактные темы почти не цитируется ни один мыслитель (если не считать афоризма Декарта «Я мыслю, значит, я существую» и цитаты из Аристотеля о сущности). В эссе о капитализме Рэнд не сочла возможным процитировать ни одного автора, чьи взгляды были бы ей близки. Тенденция преувеличивать свою оригинальность и игнорировать тех, у кого она заимствовала те или иные положения, типична для Рэнд.

Рэнд и Маркс

Теперь начнем процесс деконструкции взглядов Рэнд. Роль материализма в философии Маркса и Рэнд может служить для этого хорошим отправным пунктом.

Рэнд выступает в своих произведениях как материалистка, ничем не уступая в этом отношении Марксу. Последний выглядит, правда, на несколько порядков более изощренным философом, так как он основательно знал немецкую философию, с ее глубоким интересом к сложностям процесса познания. Главный принцип философии «объективизма» Рэнд формулируется так: «Факты являются фактами и независимы от человеческих чувств, желаний, надежд или страхов». Примыкает к нему другой постулат — принцип «тождества» — «А есть А», означающий, что «факт есть факт» (третья часть «Атланта» имеет подзаголовок «А есть А») поражает примитивизмом, равно как ее критика Канта. Только Ленин в своей книге «Материализм и эмпириокритицизм» высказал в 1908 г. буквально то, что Рэнд сформулировала спустя полвека: «Сознание есть зеркальное отражение реальности». Дальше дилетанта Ленина, хотя и образованного по тем временам, Рэнд не пошла.

Сложный механизм формирования представлений о мире глубоко чужд Рэнд, создателю философии объективизма, как и многим ортодоксальным марксистам. Рэнд могла бы, с учетом ее претензий на звание философа, что-то узнать о феноменологии, Гуссерле или Шютце, его ученике, публиковавшем в Америке во времена Рэнд свои книги. А чего стоят длинные рассуждения Галта в главной речи «Атланта» о природе человека? Вот только некоторые выдержки: «…ум человека — основное оружие его выживания» или «все, что хорошо для жизни разумного человека, есть добро» или что беды граждан Америки есть «результат ваших попыток не замечать, что А есть А», «насилие и разум несовместимы» и «дух и материя едины».

Столь же наивны экономические взгляды Рэнд. Чего только стоит ее описание конкуренции при отказе рассматривать проблему монополии в рыночной системе или ее воспевание роли денег в обществе — «деньги есть средство вашего выживания», «тот, кто любит деньги, готов работать ради них» или «деньги — барометр состояния общества» (см. «Атлант», часть вторая). В описании экономической системы (в романах и в теоретических эссе) она практически игнорирует основные экономические институты, такие как финансы и банки, биржи и страховые компании.

Многие почитатели Рэнд акцентируют внимание на том, что она в своих романах и других публикациях выступала как поклонница разума. Действительно, восторженные слова о разуме и о его решающем значении в жизни общества повсюду встречаются в ее произведениях. Но ведь и Маркс, и советская идеология поступали точно так же. Философию Рэнд роднят с Марксом и советской идеологией ее воинствующий атеизм и презрение ко всяким формам мистицизма. Рэнд со страстью обрушивается на основные догмы христианства и иудаизма.

Как известно, Маркс вошел в историю обыденного сознания как мыслитель, который настаивал на том, что в современном ему капиталистическом обществе жажда наживы является главным стимулом деятельности людей во всех сферах жизни, включая отношения между мужчиной и женщиной. Человеческой жадности принадлежат самые яркие строки в «Коммунистическом манифесте». Описывая отношения между Хэнком и его женой, Рэнд близка пафосу «Манифеста». Она вкладывает в уста своего любимого героя обвинения в адрес жены в том, что она руководствуется только грубой корыстью. Эту же корысть Рэнд видит в поведении большинства людей в романах. Она, почти с марксовским ярким сарказмом, ссылаясь на свою философию «объективизма», разоблачает попытки граждан замаскировать материальные мотивы разговорами о благе народа, о сочувствии другим или о Боге.

Однако, в отличие от Маркса, который мечтал об обществе с иными, более благородными мотивами, Рэнд уверена, что корысть была, есть и будет главным стимулом людей всех типов, не только обожаемых ею промышленных магнатов, но и людей творческих. Доллар, восхвалению которого посвящена последняя фраза «Атланта», является для Рэнд символом смысла жизни. Она только хочет, чтобы деньги были заработаны честно. Устами своего персонажа Галта она ополчается на обман как важнейший элемент американского общества, который обеспечивает доходы тем, кто их не заслуживает. Рэнд превзошла в критике современного ей американского общества даже самых левых радикалов, которые никогда не опускались до трактовки социальных проблем на таком примитивном психологическом уровне.

Впрочем, обыденный психологизм вообще является чуть ли не главным инструментом анализа Рэнд. Заключительная речь Галта переполнена такими сентенциями, как «единственная цель человека — его собственное счастье», «удовольствие и боль, радость и страдание противостоят друг другу». (Кстати, в рассуждениях о счастье Рэнд обильно пользуется рассуждениями Платона и Аристотеля на эту тему и, конечно, без ссылок.)

Как заметил Сартр в статье об антисемитизме, многие евреи (он называл их неаутентичными) старались в своем публичном поведении действовать строго противоположно антисемитскому стереотипу, например, бросаться в драку без всякой на то причины. Однако в его типологии евреев не было тех, которые стремились бы вести себя или воспитывать своих детей так, чтобы их поведение подтверждало антисемитский стереотип. Одна из задач Рэнд, видимо, состояла как раз в том, чтобы подтвердить, что вульгарно-марксистский образ капиталиста, каким его, например, описывали Горький в «Стране желтого дьявола» или Маршак в «Мистере Твистере»), действительно справедлив. Герои Рэнд прославляют то, что марксисты вменяли в вину капиталистам — эгоизм, отсутствие интереса к общественному благу, равнодушие к страданиям других. По мнению Рэнд, иное поведение подрывает стимулирование деятельности человека, который не должен тратить эмоции ни на что иное, чем приумножение количества долларов — четкого критерия успешности человеческой деятельности.

Наверное, наши западные друзья периода холодной войны, которые все без исключения с восхищением читали Толстого и Достоевского и смотрели в театре постановки пьес Чехова, не могли себе и представить, что русские читатели смогут без содрогания воспринимать строки, высмеивающие жертвенность и сочувствие к «падшим и нищим».

Впрочем, не только русская классическая литература относилась с глубокой симпатией к Акакию Акакиевичу или Сонечке Мармеладовой. Почти все выдающиеся западные писатели, с которыми хорошо были знакомы русские читатели, не воспевали могущество денег и презрение к слабым и униженным. Ни Растиньяк у Бальзака, ни Каупервуд у Драйзера не являются объектом восхищения, а Диккенс вошел в историю как великий защитник бедняков и враг работных домов, существование которых вполне укладывается в этику Айн Рэнд.

Рэнд считает труд, производство и творчество основами жизни общества. Этот ее важнейший постулат тоже по сути является глубоко марксистским. Маркс написал немало строк, превозносящих дух капитализма и предпринимательства. Советские произведения 20—30-х гг., такие как «Конвейер» Ильина или «День второй» Эренбурга, в которых поэтизируется творческий труд, являются прямыми аналогами воспевания творчества в «Источнике» и «Атланте». Новаторы в науке, промышленности и сельском хозяйстве, смелые директора советских предприятий, не боящиеся риска, — главная тема советских производственных романов, таких как «Далеко от Москвы» Ажаева или «Кружилиха» Пановой. Нужно упомянуть и книги Шумпетера, который, не без влияния Маркса, пел гимны капиталистическому предпринимателю — пионеру в развитии новой технологии (например, «Капитализм, социализм и демократия» (1942)) и были весьма популярны во времена Рэнд. Однако, у Рэнд мы не найдем ни одной ссылки на этого главного певца предпринимательства в современной ей литературе, хотя многие авторы указывают на прямую близость «Атланта» и произведений Шумпетера.

Идейная близость Рэнд и Маркса становится поразительной, когда речь заходит о делении производства на материальное и нематериальное — один из самых слабых постулатов марксисткой политической экономии, принятый советской экономической доктриной и отвергнутый после распада СССР. Западная экономическая наука, нужно отметить, никогда этого разделения не признавала.

По сути, Рэнд разделяет идею Маркса о том, что «новая стоимость», реальные блага создаются только в материальном производстве. Все герои Рэнд представляют только материальное производство в марксистском понимании — металл (Реардэн), уголь (Денеггер), нефть (Вайет), автомобили (Хаммонд), строительство (Рорк) и железные дороги (Дэгни). Ни один из главных положительных героев Рэнд не является банкиром (как Каупервуд в «Финансисте» Драйзера) или даже владельцем торговых предприятий. Владелец же компании по продаже недвижимости и средств массовой информации Винанд в «Источнике» является откровенным мерзавцем.

Марксисты и герои Рэнд твердо уверены, что капиталистическое общество не должно и не может быть озабочено общенациональными задачами, социальными благами и коллективными ценностями. Они уверены, что те деятели, которые об этом говорят, являются чистыми демагогами, ибо всюду господствует только индивидуальный интерес. В романах Рэнд мы найдем только насмешки над национальными проектами, такими как дешевое жилье в «Источнике» или военный объект «К» в «Атланте». «Люди с идеалами» в буржуазном обществе, такие как Холкомб или Тухи в «Источнике», являются для Рэнд, как и для марксистов (если только эти люди не социалисты), чистыми мошенниками. Положительных героев с национальными идеалами у Рэнд нет. Термин «социальная ответственность бизнеса» - для Рэнд - оксюморон.

Марксисты и Рэнд очень близки в своей критике современного капитализма (истинный капитализм, как утверждала Рэнд, еще не построен). Они считают главным пороком этого общества противодействие техническому прогрессу и развитию науки. Однако современное капиталистическое общество является лучшей средой для технологического прогресса, чем любое другое социальное устройство. В своей длинной речи герой «Атланта» Галт (а затем и «изменник разума» великий философ и физик Роберт Стадлер) твердит, что современное американское общество находится в руках верующих людей, мистиков, правительственных чиновников, которые ведут неустанную борьбу с разумом и наукой. Марксисты же возлагают вину за это не на мистиков, а на «капиталистические производственные отношения», что выглядит несколько серьезнее, хотя столь же надуманно.

Рэнд и ее почитатели всерьез утверждают, что она первая сумела найти моральное оправдание капитализма, который до того только подвергался сплошной критике. Для тех, кто знаком хотя бы с протестантской этикой, это звучит дико.

В своем описании американского государства Рэнд почти повторяет марксистскую трактовку государства. Это не орган, представляющий интересы большинства, которое выбирает руководителей государства и законодательную власть, а орудие в руках неких сил. У ортодоксальных марксистов — это капиталисты, у Рэнд — всякого рода демагоги и «грабители». Рассуждения о «бандитах», как она именует государственный аппарат даже в «нормальный период» (до формирования утопического общества в долине) переполняют оба романа, особенно «Атлант». Основные обвинения в адрес государства у Рэнд, как и у марксистов, являются чистой выдумкой, поскольку она полностью игнорирует многочисленные жизненно важные для общества функции западного государства. Признавая, что нужно решать проблемы внутренней и внешней безопасности, Рэнд игнорирует многие другие функции, от контроля за вождением транспорта и качеством лекарств до деятельности Федерального резервного фонда и Агентства безопасности авиации. Она бесконечно далека от понимания важности поиска эффективного соотношения рынка и государства в обществе.

Рэнд клеймит государство также за его интерес к науке. Это оно превратило науку, по словам персонажа «Атланта» Стадлера, в «сплошное мошенничество». Но фундаментальные науки не могут развиваться только под контролем рынка, равно как и проекты общенационального значения. Поразительно, что Манхэттенский проект, созданный американским правительством для получения ядерного оружия, необходимого для спасения западной цивилизации, современником которого была Рэнд, не остановил ее обвинений в адрес науки, финансируемой правительством. Более того, она всласть поиздевалась над государственным оборонительным проектом под названием «К» в романе «Источник».

Российские издатели, видимо, полагали, что теперь, когда коммунизм в прошлом, читатели смогут оценить бесконечную ненависть Рэнд к государству. Эта ненависть перекликается с призывами таких убежденных российских либералов конца 80-х — начала 90-х, как, например, Лариса Пияшева, предлагавших изгнать государство не только из экономики, но и из науки, образования и охраны порядка. Как и Пияшева, и многие американские либералы, Рэнд отождествляла любое государство с тоталитаризмом и не проводила никаких различий между деятельностью государства в Америке и советским государством.

Рэнд и большевизм

Взгляды Рэнд формировались под влиянием большевизма, его идеологии и практики.

Многие почитатели Рэнд в восторге от того, как она последовательно выступает против сочувствия и оказания помощи людям, не способствующим «промышленному производству». Отрицанию сострадания, как главного врага прогресса, Рэнд могла научиться не столько у Ницше, сколько у большевиков, которые преподали жителям Петрограда в начале 1920-х гг. немало уроков безжалостности к людям. Большевистские тексты — от речей Ленина до публикаций пропагандистов 20-х и 30-х гг. — переполнены ненавистью к внутренним и внешним врагам, тунеядцам, уклоняющимся от «общественно полезного труда». В клятве пионера, которую я торжественно давал на пионерской линейке 5 ноября 1936 г., центральное место занимало обещание быть «беспощадным» к врагам революции.

Такая же ненависть к слабым переполняет романы Рэнд. В известной степени она идет в этой ненависти дальше большевиков. Ведь у них классовой ненависти противопоставлялась солидарность трудящихся. Рэнд ни слова не пишет о пользе солидарности и коллективизма. Это ее злейшие враги, хотя в финале «Атланта» мы все же видим некоторые элементы солидарности между ее героями, которых они, правда, стыдятся.

По сути, призыв Рэнд отказаться от чувства сострадания и помощи — это отказ от цивилизационных норм, которые человечество вырабатывало с большим трудом. В 1960-е гг. в московском театре «Современник» шла пьеса Чингиза Айтматова «Восхождение на Фудзияму». В ней рассказывалось, как в Японии, согласно обычаю, старых людей, после того, как они переставали «производить» (если воспользоваться любимым глаголом Рэнд), отводили на гору и оставляли умирать. В пьесе сын, несмотря на мольбы отца соблюсти обычай, отказывается это делать и возвращается с горы домой вместе с отцом. Знаменитая книга Норберта Элиаса «Процесс цивилизации» (1939) как раз и посвящена этому медленному движению человека от варварства и жестокости к «цивилизованному поведению», в которое никак не вписывается обращение героя «Атланта» Реардэна со своей матерью, как бы ужасна она ни была.

Готовность разрушать также сближает большевиков и героев Рэнд.

Герои Рэнд сознательно приложили руку к созданию полной разрухи в утопической части романа. Достаточно вспомнить милого сердцу Рэнд героя «Атланта» Рагнара Даннешильда, который регулярно взрывал корабли «грабителей» (покорных властям предпринимателей). Не менее энергичен в разрушительной деятельности Франциско Д’Анкония, который, с явного одобрения друзей и самого автора, взрывал медные рудники мира. Владельцы многих предприятий разрушили их перед тем, как бежать, назло властям и населению страны. Во второй части «Атланта» пожары и взрывы звучат можно найти почти на каждой странице, так что состояние России во времена гражданской войны, которое наблюдала Алиса Розенбаум и затем использовала в своем романе, выглядит почти терпимым. Петроград, когда там жила героиня романа «Мы – живые», выглядит куда лучше, чем Нью-Йорк с потухшими огнями, который в финале «Атланта» находится в «конвульсиях». Рорк в «Источнике», при полном одобрении его возлюбленной и самой Рэнд, не поколебался уничтожить здание, при строительстве которого были нарушены его архитектурные замыслы. В том же романе человек, стрелявший в недостойного демагога, некий Мэллори, вызвал у Рорка самые теплые чувства. Примерно так же большевики положительно оценивали героев-народовольцев, стрелявших в царей, даже если они не считали эти действия наилучшими.

Крайне примечательно, что герои Рэнд — Рорк, Галт, Д’Анкония и Реардэн — такие же безупречные рыцари в защите своих идеалов, как революционеры наподобие Власова у Горького, Левинсона у Фадеева и Корчагина у Островского. И у Рэнд, и у советских авторов им противостоят абсолютные негодяи, такие, как промышленник-предатель Хаггарт и злобный прислужник государства Феррис и Мауч.

Неудивительно, что идея смерти является важной частью сознания большевиков и героев Рэнд. Рорк, Дэгни, Галт, Реардэн и другие многократно выражают готовность, как истинные революционеры, погибнуть за дело в любую минуту, одни — в борьбе с мировой и отечественной буржуазией, другие — с правительством и бездарями.

Революционный пафос советского происхождения распространился у Рэнд и на любовные отношения. И тут она следует большевистскому пониманию любви и идейности. Как рассуждает один из ее главных резонеров Франциско Д’Анкония: «Только обладание героиней дает чувство удовлетворения». Героиня «Источника» Доминик Франкон может полюбить только такого героя, как Рорк, отвергая негодяя Скиттинга. Более того, любовь, вдохновленная высокими идеалами творчества, толкает героиню буквально к патологическим поступкам — она, чтобы укрепить дух своего возлюбленного, отказывается встречаться с ним и даже выходит замуж за его врага.

Красавица Дэгни в романе «Атлант» одаряет любовью трех высокоидейных мужчин, с которыми у нее глубокая идеологическая близость. Автор каждый раз подчеркивает, что без идейного родства партнер вряд ли мог бы рассчитывать на сексуальный успех. Идейные мотивы героев романа «Атлант» делают невозможным возникновение ревности — буржуазного чувства, сурово осуждавшегося большевиками в 20-е гг. У Дэгни была восторженная любовь со всеми тремя главными героями «Атланта», что не мешало им поддерживать добрые отношения. Советские писатели 20-х гг. ярко описывали роль идеологии в любовных отношениях между мужчиной и женщиной. Вспомним хотя бы повесть Бориса Лавренева «Сорок первый», в которой девушка-красноармейка убивает любимого ею белого офицера. Любовь Яровая в одноименной пьесе Константина Тренёва без колебаний подчиняет любовь делу и предает мужа. Впоследствии любовь между людьми, преданными советской власти, стала центральной темой (вспомним хотя бы фильм Ивана Пырьева «Свинарка и пастух»).

Очевидно, что романы Рэнд заслуживают такой же критики, как и большинство произведений соцреализма, в которых герои, положительные или отрицательные, воплощают идеологические концепции. Они произносят длинные идеологические речи, хотя вряд ли кто-либо сможет побить рекорд длительности заключительного выступления героя «Атланта» Галта, которому отведено в русском издании 82 страницы (утверждается, что по радио Галт говорил 4 часа). Самые большие резонеры в советских и любых других книгах бледнеют перед Галтом. Поведение героев произведений соцреализма и Рэнд начисто лишено убедительного психологического обоснования. Назидательность в них не исчезает ни с одной страницы. Возможно, что те американцы, которые снабжали нас запрещенными в России книгами в годы холодной войны, понимали, что литературное качество романов Рэнд очень низко. Советский интеллигент, ненавидящий соцреализм и пропагандистскую псевдолитературу, был бы просто не в состоянии читать романы, переполненные философскими и, как правило, тривиальными сентенциями.

Великая вера марксистов и советских идеологов в разум, предопределившая глубинное презрение к рядовому человеку, у Рэнд причудливо сочетается с культом индивидуализма. И большевики, и Рэнд, конечно, скрывали свое подлинное отношение к массам. Героиня «Атланта» Дэгни печалится, что всю свою жизнь она «оказывалась в окружении тупых серых людей». Она и другие герои уверены, что люди действуют только под влиянием страха. Однако их всех выдает отношение к демократии. Ленин создал специальную теорию о руководящей роли партии и пролетарской демократии и с величайшим презрением относился к буржуазной демократии, описывая буржуазных политиков буквально в таких же сатирических тонах, как и Рэнд. Впрочем, Рэнд еще более откровенна в своем неверии в народовластие и общественное мнение, которые не могут быть местом, где царствует разум. «Меня не интересует чужое мнение», — говорит Реардэн, один из любимцев Рэнд («Атлант», часть первая).

Демократия и выборы практически полностью игнорируются в романах Рэнд, а демократические институты (законодательное собрание и президент) систематически высмеиваются в ее романах. Главный герой «Атланта», Галт, в своей заключительной речи откровенно заявляет, что нельзя поручать выбранным политикам решение задач, которые стоят перед индивидуумом. Все политические деятели, особенно если они утверждают, что представляют интересы населения, вроде Эллсворта Тухи в «Источнике» — мошенники и демагоги. Общественное мнение как демократический институт в романах Рэнд только высмеивается. Герои Рэнд полностью игнорируют мнение окружающих. Доминик в «Источнике» с презрением уходит из газеты, лицемерно проповедующей свободу слова. Алиса Розенбаум наблюдала то же самое в Петрограде, когда большевики клялись в своей любви к народу и одновременно закрывали неугодные им газеты и игнорировали то, что большинство думало об их власти. Беспощадны и большевики, и герои Рэнд к буржуазному суду. Суд над Рорком в феврале 1931 г., где его осудили за творчество и оригинальное строительство храма, является тому примером.

Рэнд не только прославляет разрушение материальной базы общества, которое ей не нравится, но и, только что покинув революционную Россию, призывает к революции в Америке, чтобы построить в ней свое идеальное общество. Не выборы используют герои «Атланта» для смены социальной системы, а силу и забастовки. В конце «Атланта» президента Томпсона отстраняют от общения с народом насильственным путем. Захватывая нелегально контроль над всеми радиостанциями страны (вспомните знаменитое ленинское условие успешного переворота — захват вокзалов, почты, телеграфа и телефонов), Галт произносит буквально те же слова, которые приписываются матросу Железняку, изгнавшему Учредительное собрание в январе 1918 г. — «Мистер Томпсон сегодня не будет говорить с вами. Его время истекло».

Удивительно и то, что Рэнд воссоздает в «Атланте» культ вождя, который она наблюдала в России. Ее эквивалент Ленину – Галт — даже имеет в своем активе большую подпольную жизнь и долгие 12 лет прячется от полиции. Его имя, как и имя Ленина стало легендой и надеждой творческого меньшинства страны. Когда же настало время, он по праву указал стране, как ей надо жить, в чем недостатки общества и как их надо исправить. Рэнд — как бы индивидуалистка, но она требует от народа следовать предписаниям вождя, грозя хозяйственной катастрофой, опять буквально повторяя тезисы большевистской пропаганды.

Как и для большевиков, для Рэнд забастовка, а не выборы — главное оружие в политической борьбе. Именно забастовка вместе с разрушением страны обеспечила условие для создания нового американского общества в «Атланте». Но, в отличие от большевиков, у Рэнд забастовку устраивают не пролетарии, а капиталисты совместно с другими творческими людьми — композиторами и философами. Ни при жизни Рэнд, ни после ее смерти не было подобных коллективных акций капиталистов. Если они и входят в конфликт с правительством, то все, что они делают — весьма индивидуально, как, например, вывод своих капиталов за рубеж.

Что вызвало симпатию к Рэнд миллионов американцев

Как ясно из сказанного выше, экономические и политические взгляды Рэнд, заимствованные у марксистов и большевиков, а также у Ницше и Спенсера, весьма примитивны. Однако позиция Рэнд по двум вопросам была способна найти отзвук в сознании многих американцев, считающих, что общество, в лице их начальников и учреждений, не ценит их по заслугам и что немало бездельников в обществе стараются воспользоваться результатами их трудов.

Не менее привлекательно ницшеанское восхваление героев-новаторов, призыв следовать тому, что сформулировал Пушкин — «хулу и похвалу приемли равнодушно», призыв к таланту быть поглощенным самовыражением как высшей ценностью для творческого человека. Рэндовские гении — не новость в мировой литературе, и здесь ее оригинальность весьма невелика. Она, скорее всего, читала «Фауста» Гете, а может быть и знаменитый роман об ученом «Эрроусмит» Синклера Льюиса, который был награжден Пулитцеровской премией в 1926 г.

Конфликт между талантами и бездарями, между трудоголиками и бездельниками, между людьми, любящими свою профессию и ненавидящими ее («единственный грех на земле — плохо делать свое дело», — говорят персонажи Рэнд Франциско и Дэгни в разных главах «Атланта»), присущ не только американскому обществу. Он носит универсальный характер и был очень важен в советском обществе. В 1960-е гг. советская интеллигенция упрекала власть в том, что она поощряет посредственность. Правда, надо признать, что тогда, когда речь шла о военном производстве — главной отрасли советской экономики — власть неплохо оценивала таланты и трудолюбие.

Слабость рэндовского анализа отношения общества к оценке талантов и гениев состоит еще в том, что она не понимала сложность оценивания деятельности людей. В ее представлении, долларом легко оценить вклад предпринимателя и ученого, писателя и врача, педагога и музыканта. В действительности, общественная оценка деятельности людей разных профессий — сложнейшая и часто неразрешимая задача.

Рэнд привлекла американцев и своими нападками на тунеядцев. В рассуждениях Рэнд о вреде помощи другим есть рациональное зерно. Действительно, помощь часто развращает и губит человека. В то же время, этот принцип был моральной основой для раннего капитализма, для тех предпринимателей начала XIX в., которые уверяли, что 12-часовой рабочий день для детей помогает им избежать соблазнов улицы. Этот же принцип используется для обоснования критики любых социальных программ, вплоть до пенсий и медицинского страхования (некоторые либертарианцы и сегодня разделяют такое воззрение). Эта точка зрения вполне приемлема для марксистов, которые также клеймят «подачки» господствующего класса и требуют возвращения всего прибавочного продукта трудящимся, которые тогда не будут нуждаться в благотворительности. В своей борьбе с цивилизацией Рэнд атакует и любовь, полагая, что партнеры ни в коем случае не должны что-то дарить «безвозмездно» своему партнеру. Одно из самых замечательных объяснений в любви сделал герой «Атланта» Реардэн, когда объявил своей возлюбленной, что любит ее не «ради твоего удовольствия, а ради своего».

То, что Рэнд могла надсмехаться над альтруизмом, не удивительно. Марксисты, особенно большевики, всегда издевались над этой буржуазной выдумкой. До 1970-х гг. позитивное упоминание альтруизма, как противостоящее «классовому подходу», было невозможно в СССР. Вот что говорилось в «Большой советской энциклопедии» (третье издание, 1970) об этом понятии (в духе тирад героев Рэнд): «Альтруизм сохранил это значение (“бескорыстное служение друг другу”) вплоть до буржуазного общества, где распространяется на область частной благотворительности и личных услуг. С другой стороны, всякая попытка представить принцип Альтруизм как путь преобразования антагонистического общества на внеэгоистических началах в конечном счете вела к идеологическому лицемерию, скрывала антагонизм классовых отношений».

Статья В. Эфроимсона «Родословная альтруизма» в «Новом мире» (1971. № 10), в которой обосновывались глубинные социальные и биологические корни альтруизма, стала почти политической сенсацией. (Я помню, с каким благоговением я познакомился тогда с Эфроимсоном в Ленинской библиотеке.) Когда в 40—50-е гг. поклонники Рэнд принимали на веру ее нападки на альтруизм как на опасное социальное явление, то это еще можно было объяснить отсутствием популярных биологических и социологических работ об огромной позитивной роли альтруизма в истории человечества и современного общества. Но теперь, в начале ХХI в., такой подход уже не может быть легитимным ни с какой точки зрения.

Заключение

Рэнд без сомнения принадлежит к самым ярким женщинам XX в. Молодой девушке, приехавшей в чужую и полную талантов страну, пробиться за короткий период на вершину ее интеллектуального мира было своего рода подвигом. Рэнд угадала, чем привлечь интерес миллионов американцев. Это восхваление их стремления к самореализации, жажда справедливой оценки их деятельности и свобода от эксплуатации труда бездельниками. Апелляция к инстинктам человека, благородным или низменным, — прием всех идеологов и политиков. И он всегда обещает успех.

Однако, философские, экономические и социальные конструкции Рэнд никогда не были приняты всерьез академической и литературной Америкой. Ее идейные корни — Ницше, Маркс, большевизм, Спенсер — оказались недостаточными, чтобы выработать серьезную социальную программу. Более того, эти источники сделали ее врагом современного американского общества. Рэнд презирает демократию, общественное мнение, медиа, политические партии, суды и, конечно, американское государство — все без исключения институты американского демократического общества. Рисуемое ею идеальное общество лишено всякой базы. С одной стороны, это общество описывается как анархическая коммуна, не регулируемая никаким органом. С другой стороны, в нем просматриваются элементы олигархизма («аристократии денег», как ее именует персонаж Франциско Д’Анкония), к которому Рэнд, с ее антидемократизмом и верой в интеллектуальную элиту, явно тяготеет. Атлантис похожа на анархическую коммуну, но явно нежизнеспособную. Она должна эволюционировать либо в республику Платона во главе с философами, в лучшем случае, либо в «Железную пяту» Джека Лондона, которая ничуть не лучше советского тоталитаризма.

В своей типологии политических систем Аристотель выделяет три, в зависимости от того, кто управляет обществом. Если правит «один», то мы имеем дело, если использовать современные термины, с авторитаризмом, если «немногие» — то с аристократическим (или олигархическим, или феодальным) режимом, если «многие» — с демократией. Рэнд очевиднейшим образом тяготеет ко второму режиму. Поэтому-то у нее не сложились отношения с либертерианцами, как правило, преданными делу демократии.

Примитивизм Рэнд есть результат поразительно одномерного представления об обществе, столь характерного и для многих марксистов. Рэнд не понимает, что общество для своего сохранения, для избежания гражданских войн, для обеспечения солидарности на случай внешней опасности нуждается в сложной социальной политике, в создании национальных проектов и в смягчении положения непривилегированных слоев общества.