Стратегическая нестабильность ХХI века. Панарин А.С

Александр Сергеевич Панарин (26 декабря 1940, Горловка, Донецкая область, Украинская ССР, СССР - 25 сентября 2003, Москва, Россия) - русский философ, политолог, публицист и общественный деятель, критик глобализма, общества потребления. Известен новаторским подходом к осмыслению социально-религиозной проблематики. Доктор философских наук, профессор кафедры теоретической политологии (в настоящее время - кафедра философии политики и права) Философского факультета Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова.

Биография

Окончил философский факультет (1966) и аспирантуру (1971) МГУ им. М. В. Ломоносова. Работал ассистентом на кафедре философии Московского института народного хозяйства (1966-1968; 1972-1975), затем - старшим преподавателем, доцентом, заведующим кафедрой управления, деканом факультета экономики и управления Института повышения квалификации руководящих работников и специалистов Миннефтехимпрома СССР (1976-1984). С 1984 - в Институте философии АН СССР: старший научный сотрудник, ведущий научный сотрудник, заведующий сектором (с 1989), заведующий лабораторией (с 1992), руководитель Центра социально-философских исследований Института философии РАН. Работал в Академии славянской культуры (с 1992). Профессор, доктор философских наук, заведующий кафедрой теоретической политологии философского факультета МГУ им. М. В. Ломоносова (с 1989).

Кандидатская диссертация - «Критика социальной доктрины Жана Фурастье» (1974), докторская диссертация - «Современный цивилизационный процесс и феномен неоконсерватизма» (1991). Работы Панарина А. С. посвящены проблемам философии политики, философии культуры, философии истории, анализу зарубежных идеологических течений, современному реформационному процессу в России.

А. С. Панарин прошёл путь от либерального диссидента советских времён к русскому философу-патриоту эпохи рубежа тысячелетий. По мнению близкого друга и соратника А. С. Панарина, проф. В. Н. Расторгуева, мыслитель всю свою жизнь оставался в вынужденной оппозиции власти, ратуя за духовное и политическое возрождение России, русского народа.

Действительный член 4-х российских общественных академий и Нью-Йоркской академии наук.

Премии, награды

• Ломоносовская премия
• Премия Александра Солженицына,
• Почётный знак «Общественное признание»
• другие

Творчество

А. С. Панарин подготовил более 250 научных работ, в том числе 18 крупных монографий, а также популярные учебники и пособия по политологии и политтехнологиям. Наиболее известные из них, принесшие Панарину известность и популярность - это «Политология», «Глобальное политическое прогнозирование», «Православная цивилизация в глобальном мире», «Агенты глобализма» (позднее эта работа целиком вошла в книгу «Искушение глобализмом», за которую учёный удостоился Солженицынской премии), и, наконец, «Стратегическая нестабильность в XXI веке».

Помимо книг, А. С. Панарин написал немало статей, реагируя на те или иные события: «В каком мире нам предстоит жить?» (геополитический прогноз, сделанный в 1997 году), «Наше ближайшее будущее безнадёжно устарело» (делается такой же прогноз - о глобальной гражданской войне богатых с бедными, загнанными в угол и вынужденными создавать силы глобальной самообороны), «Народ без элиты: между отчаянием и надеждой», «Онтология террора» (выступление на «круглом столе» в МГУ, организованном сразу же после терактов в Нью-Йорке, на котором Панарин выступил с мыслями, резко осуждающими встревание России в американские «антитеррористические» авантюры), наконец, статья в газете «Завтра», написанная к 50-летию со дня смерти И. В. Сталина - «О Державнике-Отце и либеральных носителях „эдипова комплекса“», в которой учёный сопоставляет стремление развенчать «культ личности» со стороны интеллигенции с фрейдистским комплексом «юноши Эдипа», бунтующего против фигуры Отца в патриархальной семье.

Работы

• Альтернативно ли «альтернативное общество»? (1987)
• Стиль «ретро» в идеологии и политике (критические очерки французского неоконсерватизма) (1989)
• Политическая антропология (в соавторстве с: В. В. Ильин, А. С. Панарин, Д. В. Бадовский) (1995)
• В. В. Ильин, Панарин А. С., А. С. Ахиезер. Реформы и контрреформы в России. - Изд-во МГУ, 1996. - 400 с. - 3000 экз. - ISBN 5-211-03734-0.
• Философия политики (1996)
• Реванш истории: российская стратегическая инициатива в XXI веке (1998)
• Панарин А. С. Российская интеллигенция в мировых войнах и революциях XX века. - Едиториал УРСС, 1998. - 352 с. - 1000 экз. - ISBN 5-901006-29-1.
• Россия в циклах мировой истории (1999)
• Панарин А. С. Глобальное политическое прогнозирование в условиях стратегической нестабильности. - М.: Эдиториал УРСС, 1999. - 272 с. - 2000 экз. - ISBN 5-8360-0027-1.
• Панарин А. С. Политология. О мире политики на Востоке и на Западе. - Изд-во: Университет, 2000. - 320 с. - ISBN 5-8013-0091-0.
• Политология (учебник для вузов) (2001)
• Панарин А. С. Глобальное политическое прогнозирование. - 2001. - ISBN 5-9265-0002-8.
• Панарин А. С. Искушение глобализмом. - Эксмо-Пресс, 2002. - 416 с. - 4100 экз. - ISBN 5-04-009573-2.
• Панарин А. С. Православная цивилизация в глобальном мире. - Алгоритм, 2002. - 496 с. - 5000 экз. - ISBN 5-9265-0036-2.
• Стратегическая нестабильность XXI века (2003)
• Народ без элиты (2006) (Сборник статей)
• Правда железного занавеса (2007) (Сборник статей)

26 декабря великому русскому философу современности Александру Сергеевичу Панарину исполнилось бы 65 лет

Александр Панарин прошёл непростой путь от либерального диссидента советских времён к патриоту, социально мыслящему философу эпохи 90-х. Именно благодаря этому последнему этапу его жизни Панарин стал известен своими яркими, пламенными, бесценными работами. В течение своей жизни Александр Сергеевич Панарин достиг значительных высот в научной сфере (доктор исторических наук, заведующий отделением политологии философского факультета МГУ, директор Центра философских исследований Института философии РАН, действительный член 5 академий, в т.ч. Нью-Йоркской Академии Наук, лауреат Ломоносовской и Солженицынской премии, обладатель Почётного знака «Общественное признание» и т.д.), и при этом сумел не продаться, не приватизировать свою совесть.

Панарин не стал официальным политологом ни власти, ни оппозиции. Он резко выступил на стороне тех, кому объявила войну новая мировая элита во главе с США – бедных, неприспособленных, «неадаптированных». Он принял сторону России, точнее – мега-цивилизации, основанной на греко-православной письменной традиции, в противостоянии хозяевам мира, объявившим этой цивилизации войну. Не являясь приверженцем классической формационной парадигмы, нашедшей своё экстремальное воплощение в марксизме, философ отверг и ставшую модной концепцию столкновения цивилизаций, усматривая в ней лишь очередную изощрённую провокацию США против «глобального мира неадаптированных».

Александр Панарин написал более 250 научных работ, в том числе 18 крупных монографий и книг. Наиболее известные из них, принесшие Панарину известность и популярность – это «Политология», «Глобальное политическое прогнозирование», «Православная цивилизация в глобальном мире», «Агенты глобализма» (позднее эта работа целиком вошла в книгу «Искушение глобализмом», за которую учёный удостоился Солженицынской премии), «Север – Юг: сценарии обозримого будущего», и, наконец, «Стратегическая нестабильность в XXI веке». Каждая из написанных им книг – это целый философский памятник, непостижимый тем, кто рассчитывает на обывательское чтиво.

Казалось бы – ну что такого можно написать в вузовском учебнике по политологии? Но из-под пера Александра Панарина этот учебник, изданный и рекомендованный МГУ для всех студентов, изучающих политическую науку, этот учебник читается, как остросюжетный детектив для касты посвящённых в тайны политологии. В учебнике рассматриваются политическое бытие и политическое самосознание, принцип первичности индивида в гражданском обществе и его издержки (реванш экономического человека над социальным и культурным), три вида политических систем современности (особый акцент делается на «революцию притязаний»). Демократия в её исторических судьбах преподносится не только как межформационный феномен, не свойственный какой-либо одной формации (несмотря на то, что сегодня её пытаются намертво привязать к либерально-рыночной формации), но и как межцивилизационный феномен, не свойственный одной только цивилизации Запада. Субъекты политики рассматриваются во всех трёх типах политических систем – представительской, модернистской и постмодернистской. Политическая этика исследуется в её привязке к принципу разделения властей, рассматривается коренное отличие традиционной солидаристской этики от «этики успеха», навязываемой миру американской культурой. Политическая культура также рассматривается в двух типах: экономико-центричном и этноцентричном (причём Панарин не отдаёт предпочтения ни одному из них, настаивая на поиске нового типа политической культуры, основанной на великой письменной традиции). Наконец, раздел «Политическое прогнозирование» является прелюдией к написанию книги «Глобальное политическое прогнозирование»: делается вывод, что мировая война, начавшаяся в 1914 году, продолжает длиться и завершится только в XXI веке. Ключевой, на мой взгляд, момент в этом учебнике – это объяснение будущего конфликта на Украине между её восточными и западными областями, когда большинство населения, проголосовавшее за Кучму, не смогло отстоять свой цивилизационный выбор (что ещё более отчётливо проявилось уже после смерти учёного, в 2004 году):

Почему же большинство оказалось политически безъязыким и не сумело чётко сформулировать свой альтернативный проект? В этом факте обнаружилась старая истина культуры, замутнённая большевистской пропагандой: сегодня, как и всегда, культура ведёт себя по модели, заданной церковью, - она добивается большего влияния, если адресуется к духу, а не к желудку, к высшим ценностям, а не к одним только материальным интересам. Промышленное большинство под влиянием культурной революции большевизма разучилось говорить на языке духовных ценностей и апеллирует преимущественно к интересам. Такие апелляции всегда менее вдохновительны и не способны обеспечить по-настоящему высокое воодушевление, мобилизовать волю и породить мощные духовные притяжения. В политике Левобережье представляют хозяйственники и командиры производства, на Львовщине – гуманитарии, адресующие к ценностям, к «поруганным национальным святыням». Словом, одни наследуют «культуру Церкви», тогда как другие – «культуру Предприятия».

Сам же учебник «Глобальное политическое прогнозирование», написанный в 2001 году, рассматривает такие темы, как кризис прогностической парадигмы эпохи Просвещения, современная политическая история через призму синтетической прогностической модели, прогностические модели «Восток – Запад», «Север – Юг», «Россия – Восток» и «Запад – Азиатско-Тихоокеанский регион». В главу «Доминантный прогностический сценарий: проблема выбора» входят такие разделы, как «Суша и Море как соперничающие мироустроительные модели в пространстве», «Пределы модерна в горизонте прогностического дискурса», «Изнанка модерна и знаки будущего», «Тупики потребительской культуры и поиски иначе возможного», «Восстановление прерогатив Континента как программа будущего». Во главе «Контртенденции грядущего столетия: реванш Континента» речь идёт о реакции культуры и политики на вызов либерализма, о новых «проклятых вопросах», которые ставит современность, о построении духовной вертикали Континента в качестве противоядия от конфликта цивилизаций. Наконец, последний раздел посвящён перспективам Евразийского континента в Четвёртой мировой войне.

У России два пути – констатирует Александр Панарин в книге «Православная цивилизация в глобальном мире» - либо быть самобытной, либо перестать существовать вообще:

Пятая колонна западнических радикалов (и левых, и правых) дважды на протяжении ХХ века подготовила поражение России в мировых войнах: первый раз - в 1917-1918 годах, перед лицом "передовой Германии", второй раз - на рубеже 80-90-х годов, перед лицом "демократической Америки". Таким образом, вопрос о цивилизационной идентичности России, о ее праве быть непохожей на Запад, иметь собственное призвание, судьбу и традицию, на наших глазах превращается в вопрос о нашем праве на существование вообще, о национальном бытии как таковом.

«Открытое общество», «открытая экономика» - это всего лишь лингвистический выверт, уловка, призванная скрыть истинные намерения Запада по отношению к более бедным странам, не включённым в «золотой миллиард»:

Там, где Запад (речь идет в первую очередь о США) рассчитывает извлечь максимум пользы от ослабления былых границ и барьеров, он настаивает на принципе глобального «открытого общества». Глобальная «открытая экономика» означает беспрепятственную экспансию наиболее развитых стран, разоряющих более слабые экономики, лишенные привычной национальной защиты. …Но когда речь идет о движении рабочей силы с бедного Юга на богатый Север или о конкуренции более дешевых товаров, идущих из Азии в Европу, то принцип "открытого общества" тут же с легкостью отбрасывается Западом, выстраивающим все новые демаркационные линии.

Следующая грандиозная подмена, на которую указывает Панарин, связана с нашим поглощением телевизионной продукции, превращённой в товар. СМИ сегодня уже не являются средством для отражения действительности – но они превращаются в конвейер по массовому производству реальности – такой реальности, которая угодна господам мира сего:

Сегодня в системе СМИ настоящий профессионализм измеряется способностью эффективно и полностью подменить у читателей и зрителей восприятие объективной реальности потреблением знаков. СМИ представляют собой особую разновидность общественного производства, где производятся знаки, подменяющие реальность. Сознание-отражение сменяется сознанием-продуктом. Всякая зависимость образа от референта (реальной действительности) преследуется в качестве пережитка традиционного натурализма и кустарщины. Причем, разумеется, эти знаки производятся на продажу.

Россия, в понимании Александра Панарина, призванная давать приют неприспособленным, защищать слабых, как это делает церковный приход, сегодня сама приведена в положении «гонимой и отверженной церковной общины»:

Россия как община, готовая принимать «неприспособленных», ныне сама, впервые в своей истории, ведет нелегальное существование катакомбной общины. Изгои, которых она призвана была приютить - это, в первую очередь, ее собственный народ, ставший отверженным в своем отечестве. По всем признакам он ведет сегодня нелегальное существование.

Ненависть гонителей к России не носит какого-либо идеологического характера – её ненавидят потому, что в своей глубине она не такая, как они – она другая:

Напрасно Россия считала, что камнем преткновения ее на пути к европейскому дому является коммунизм. Коммунизм ушел, а недоверие и ненависть к России остались. Более того: обнаружился их более глубинный, сверхидеологический и сверхполитический характер. В качестве ответчика на нынешнем глобальном процессе по делу «коммунистического тоталитаризма» теперь все чаще привлекается православие. А эту болезнь «русского менталитета» нельзя излечить сменой строя и идеологии: от нас требуют изменения самой нашей духовной природы, умерщвления ценностного ядра нашей культуры.

После окончания холодной войны Запад не сложил оружие – напротив:

Не случайно новая гонка вооружений на Западе последовала уже после его победы в холодной войне. Вся машина милитаристского «сдерживания» и «массированного возмездия», некогда направленная против СССР, стала автоматически работать как механизм реализации привилегий западного меньшинства и его защиты перед лицом стремительно скатывающегося вниз большинства. В эпицентре всех этих событий - постсоветская Россия.

Ещё острее эти вопросы вечной холодной войны, развязанной поражённым смертоносным для цивилизации вирусом социал-дарвинизма Западом, ставятся в книге «Стратегическая нестабильность в XXI веке».

Чего в данном случае не терпит Америка: не терпит ощущения реальной угрозы или не терпит присутствия равных на Земле? Ситуация повторяется сегодня, теперь уже в виду возвышения Китая. «Внутри стратегического сообщества США существует фракция, которая полагает, что Соединенные Штаты должны предотвратить подъем Китая до статуса мировой державы, стимулировать внутренние противоречия и, если это не поможет, прибегнуть к превентивной войне». Насколько вписывается это в либерально-демократический имидж Америки? Ведь здесь не говорится о том, что США опасаются авторитарного, агрессивного, недемократического Китая. Говорится о неприемлемости подъема Китая до статуса мировой державы как таковой, способной оппонировать модели однополярного мира, то есть американскому гегемонизму.

Американские «хозяева планеты» на рубеже тысячелетий окончательно рвут с такими понятиями, как «плюрализм», «политкорректность», «толерантность» и «мультикультурализм», характерные для классической либеральной идеи. А зачем они?

Идеология нового американоцентризм гласит: либо мир станет американским, либо лучше он провалится в тартарары. Здесь, несомненно, мы видим признаки чего-то нового: современный «белый человек», самоопределяющийся в американском духе, обнаруживает свою неспособность жить в мире, где другие обладают равным с ним статусом. Такая неспособность жить в действительно плюралистическом мире являет нам новую (или заново проявившуюся) расовую нетерпимость «белого человека», демонстрирующего американскую реакцию на того самого непохожего и нетождественного другого, в неприятии которого еще недавно обвиняли носителей «закрытого» тоталитарного сознания.

Таким образом, уже знакомое нам явление русофобии, которая, словно фонтан, изрыгается на нас со всех западных телеагентств, со всех экранов кинотеатров, где идут американские блокбастеры, органически вписывается в более общую картину новой (старой?) идеологии Запада:

Русофобия выступает в качестве частного проявления новейшего социал-дарвинистского расизма, зачислившего не только русский народ, но и все периферийное большинство человечества в разряд изгоев, которым запрещен вход в новое постиндустриальное будущее. Русский народ в этом отношении просто оказался первой мишенью, на которой сосредоточили внимание активисты нового передела мира. Прежде всего это объясняется тем, что русский народ оказался владельцем громадной мировой территории, и размеры этого владения под любым предлогом хотят решительно сократить. Далее - под предлогом того, что настоящая либеральная демократия лучше приживается в маленьких республиках «типа Швейцарии». На самом деле за спиной тех, кто мечтает о десятках маленьких Швейцарий на территории нынешней единой России, стоят алчные проводники передела мира. Но не только поэтому Россия стала преимущественным объектом социал-дарвинистской критики «не тех» народов. Дело еще и в том, что социально ориентированная «демократия равенства», к которой издавна тяготеет русский народ, способна питать альтернативный проект вселенского постиндустриального общества, решительно не устраивающего тех, кто желал бы приберечь постиндустриальную перспективу только для себя, то есть превратить ее в расовую привилегию.

Именно в успехе подобной стратегии кроется весь секрет «бархатной» дестабилизации на постсоветском пространстве.

Внешний завоеватель, нога которого никогда еще не ступала в Евразию, решил подвергнуть континент неслыханным экспериментам. Главная цель их - расколоть местные народы в духе принципа «разделяй и властвуй»… Речь идет не просто о том, чтобы столкнуть национальные интересы - речь о том, чтобы противопоставить избранных и неизбранных, цивилизованных и варваров, достойных «общечеловеческого будущего» и презренных неприкасаемых. Этой расистской сегрегации служит выдуманная дилемма принятия или непринятия в европейский дом. Противник изощряется в том, чтобы элитам новых постсоветских государств нашептать, что именно они, а не их соседи могли бы удостоиться принятия в «клуб избранных», разумеется, при определенных условиях. Российскому правящему западничеству нашептывали, что принятие «их» России в европейский дом состоится при условии, если произойдет решительный отказ от имперского наследия, если Россия сбросит гири азиатчины и в очищенном от вредных расовых примесей виде предстанет перед высокой европейской комиссией. Украине, в свою очередь «доверительно» сообщали, что только решительное противопоставление бывшему «старшему брату» (который вовсе и не брат, а байстрюк с неприемлемо высокой примесью азиатско-татарской крови) создаст европейски-демократический имидж стране и обеспечит ей признание в европейском доме.

Противоядие против подобной языческой агрессии видится Александру Панарину в возврате к основам народного православия, к традиционной евразийской миссии России:

Особое обаяние русской миссии в Евразии состояло в том, что в ней никак не чувствовалось какого-то умышленного «конструктивизма», корыстной искусственности. Идеология евразийского единства, защищаемого Россией, совпадала со здравым смыслом многочисленных народов, понимающих, что на евразийской равнине надо либо вместе жить и вместе защищать общий дом, либо погрузиться в нескончаемые кровавые усобицы, выгодные злонамеренным внешним силам.

Кроме обширных книг, Александр Панарин написал немало статей, реагируя на те или иные события: «В каком мире нам предстоит жить?» (геополитический прогноз, сделанный в 1997 году), «Наше ближайшее будущее безнадёжно устарело» (делается такой же прогноз – о глобальной гражданской войне богатых с бедными, загнанными в угол и вынужденными создавать силы глобальной самообороны), «Народ без элиты: между отчаянием и надеждой», «Онтология террора» (выступление на «круглом столе» в МГУ, организованном сразу же после терактов в Нью-Йорке, на котором Панарин выступил с «крамольными» мыслями, резко осуждающими встревание России в американские «антитеррористические» авантюры), наконец, великолепная статья в газете «Завтра», написанная к 50-летию со дня смерти И.В.Сталина – «О Державнике-Отце и либеральных носителях «эдипова комплекса», в которой учёный сопоставляет стремление развенчать «культ личности» со стороны интеллигенции с уродливо-фрейдистским комплексом «юноши Эдипа», бунтующего против фигуры Отца в патриархальной семье.

В своём интервью газете «Трибуна», ставшем последним, Панарин сформулировал национальную идею для России: «Встать в авангарде слабых против сильных». Эта идея сочувствия «нищим духом», по мнению философа, лежит в основе всего православного вероучения и всей истории России:

- Россия всегда была сильна, когда выступала в союзе со слабыми против сильных. Внутри страны велик был тот государь, кто стоял за простой люд против боярства. На международной арене Россия была мировой державой, когда выступала в союзе с угнетенными народами против завоевателей и колонизаторов. Сегодня наша правящая элита решила обняться с богатыми против бедных, быть с сильными против слабых. Это самое настоящее предательство русской идеи. Причем элита ошиблась: богатые никогда Россию не примут, никогда не признают своей. Ища союза с сильными мира сего, Россия обрекает себя на трагическое одиночество - бедные оскорбятся ее предательством и тоже отвергнут. Мы уже остались практически без союзников на постсоветском пространстве, в третьем мире. Но наши оппоненты с тревогой думают, что политика поддакивания князьям века сего - некая поверхностная настройка, которую крутой ветер истории может просто сдуть, и Россия опять вернется к своему исконному призванию солидарности со слабыми против сильных. Последние поэтому не могут спать спокойно, пока существует Россия, русское государство. Главный оппонент сильных мира сего - Россия и ее русская идея. Вот почему их цель, во-первых, - лишить нас русской идеи, во-вторых, - завалить нашу государственность.

В этом интервью Панарин высказывает своё резкое неприятие многих идей, которые пытается реализовать власть в России, в частности, вступления России во Всемирную торговую организацию:

- Вступление в ВТО - это, вообще говоря, приглашение в индейцы. У него один смысл: запрятать большинство граждан нашей страны в гетто, отлучить их от цивилизации, сделав ее привилегией меньшинства. Россия должна вступить в ВТО и установить мировые цены на энергоносители. При нищенском уровне наших зарплат это будет означать вымирание населения, которое будет не в состоянии отапливать свои квартиры, потреблять необходимый минимум продуктов питания. Вступление в ВТО приведет к дальнейшей деиндустриализации постсоветского экономического пространства и будет означать следующее: вы не имеете права на собственные национальные ресурсы. Извольте быть поставщиками сырья. А перерабатывать их будем мы. На Западе возник термин: обесценивание населения по сравнению с занимаемой территорией. Нам говорят: территория у вас богатая. Куда бы деть ваше население, чтобы оно не претендовало на ресурсы вашей территории.

Наконец, по мнению Панарина, компрадорская элита в России рано или поздно будет поставлена в такие условия, когда её волей-неволей придётся переходить на сторону народа:

- Вы знаете, красные комиссары уничтожали национальную Россию. За слово «патриотизм» ставили к стенке. Всякое упоминание отечества считалось белогвардейщиной, потому что у пролетариев нет отечества. Так продолжалось все то время, пока комиссары верили в мировую революцию, в революцию в Европе. Но революция не случилась. А когда в Германии к власти пришел Гитлер, в воздухе запахло жареным. И тогда наиболее проницательные красные комиссары поняли одну простую вещь: Россия очень плохая страна, но другой у них нет, и если эту страну победит Гитлер, их место будет на виселице и нигде больше. Те, кто это понял, стали патриотами, а тех, кто не понял, Сталин просто ставил к стенке… Сегодня наш класс собственников считает, что главный оппонент их богатства - русское обедневшее большинство. Между тем Америка затеяла прибрать к своим рукам все богатства мира, в том числе и богатства нашей страны. Передачу собственности России в руки олигархического меньшинства она считает как бы промежуточным этапом. Завтра уже придет очередь США брать собственность, присвоенную нашим меньшинством, объявив ее незаконной, вклады криминальными и тому подобное. Наши богатеи, может быть, до этого пока не догадались, но рано или поздно они поймут, что на их состояния, на результаты приватизации покушаются не нищие соотечественники, а посягает сверхдержава, которая говорит: «Ваша собственность слишком хороша для вас». Все эти разговоры о русской мафии на Западе, о неспособности России управлять своей территорией, о том, что здесь будет пространство хаоса, новые Балканы, ведутся именно потому, что Америка готовится к протекторату над Россией, к тому, чтобы управлять ее богатствами. И вот когда наши новые собственники почувствуют эту угрозу, они так же, как красные комиссары 30-х годов, поймут, что Российское государство является их единственным историческим прибежищем. Вот тогда-то они дадут кое-какие денежки на возрождение России. А с теми, кто не станет этого делать, новая власть, быть может, распорядится так же, как Сталин распорядился с комиссарами, никак не хотевшими понять, что пора от пролетарского интернационализма переходить к патриотизму.

К сожалению, тяжёлая болезнь подточила силы учёного. Александр Панарин скончался в возрасте 62 лет в октябре 2003 года – задолго до «оранжевой революции» на Украине. Он не увидел, как противостояние на постсоветском пространстве вступает в финальную часть. Он не увидел, как подобную технологию начинают применять в России. И он не ошибся в главном своём прогнозе – национальные компрадорские элиты, которые почувствовали, что они навечно владеют всем – отстраняются от власти и собственности Западом. И элиты России (как и целого ряда «братских» республик на постсоветском пространстве), постепенно переходят на национальные позиции.

2006 год станет судьбоносным не только для России, но и для всей планеты. Сейчас каждый год решающий. В этом году решится – сможет ли Россия с другими странами Евразийского континента объединить усилия в борьбе против американского социального расизма, и как быстро дезертиры из правящих сословий вернутся к государственному служению, о котором так много писал Александр Панарин.

Безусловно, далеко не все идеи, высказанные Панариным, будут востребованы (в частности, теперь уже ясно, что исламский проект активно используется социальными расистами Запада для борьбы с Россией, включая внутреннюю дестабилизацию внутри неё). Другие его мысли будут подвергнуты серьёзной корректировке в духе времени. И всё же, для того, чтобы лучше разобраться во всех перипетиях глобального хаоса, нам надлежит перечитать и переосмыслить все произведения, которые этот замечательный философ оставил нам в наследство.

О портале Каталог "Россия в зеркале www "

Мы любим Россию!

Русская мысль

Панарин Александр Сергеевич

(1940 - 2003)

Персональный сайт

Светлая память

Александр Сергеевич Панарин родился 26 декабря 1940 г. Доктор философских наук, профессор, действительный член Российской академии гуманитарных наук. Окончил философский факультет МГУ в 1966 г. Руководил Центром социально-философских исследований Института философии РАН, заведовал кафедрой политологии философского факультета МГУ. Известен своими работами в области философии политики, философии истории, философии культуры, геополитики. Опубликовал 8 книг (3 в соавторстве) и около 150 статей, в основном по проблемам современного цивилизационного процесса (диалог мировых цивилизаций), анализа общественно-политического развития России, ее исторических перспектив в эпоху перехода от индустриального общества к информационному.

Книги

Панарин А.С. Православная цивилизация в глобальном мире
Скачать zip -файл 60 кб

Панарин А.С. В каком мире нам предстоит жить?

Скачать zip -файл 36 кб

Панарин А.С. Стратегическая нестабильность ХХI века

Скачать zip -файл 210 кб

Панарин А.С. Агенты глобализма

Скачать zip -файл 320 кб

Панарин А.С. Глобальное политическое прогнозирование

Скачать zip -файл 292 кб

Панарин А.С. Христианский фундаментализм против "рыночного терроризма"

Скачать zip -файл 43 кб

Сборники статей А.С. Панарина

Сборник 1

Скачать rar -файл 260 кб

СОДЕРЖАНИЕ:
А. С. Панарин, А. Бузгалин. Россия - провинция истории
Панарин А.С. Россия в социокультурном пространстве Евразии
Панарин А.С. Север - Юг. Сценарии обозримого будущего
Панарин А.С. Духовные катастрофы нашей эпохи в свете современного философского знания
Панарин А.С. Запад хотел бы продлить свою сладкую жизнь за счет России
Панарин А.С. Народ без элиты между отчаянием и надеждой
Панарин А.С. Ностальгия по единству
Панарин А.С. О Державнике-Отце и либеральных носителях эдипова комплекса
Панарин А.С. О евразийской интеграции в программе Виталия Третьякова Что делать
Панарин А.С. О стратегии развития России
Панарин А.С. О терактах в США - трезвыми глазами
Панарин А.С. Онтология террора
Панарин А.С. Слабые против сильных
Панарин А.С. Христианский фундаментализм против рыночного терроризма
Панарин А.С. Глобализация

Сборник статей о А.С. Панарине

Скачать rar -файл 32 кб

Интервью

И один в поле воин

"Россия сосредоточивается!"

(Знаменитая фраза князя А.М.Горчакова, министра иностранных дел России. 1856)

Дата начала Проекта - апрель 2006 г.

Разрешается републикация любых материалов портала

Р I : Переворот в общественном сознании, произошедший в «нулевые годы», который можно называть «консервативным поворотом », имел своих предшественников – тех, кто в 1990-е первыми начали высказывать сомнения в господствующих в то время либеральных догмах, кто усомнился в том, что обвальная «вестернизация» решит все проблемы нашего Отечества и выправит все российские беды.

Одним из этих людей был философ Александр Сергеевич Панарин , скончавшийся в сентябре 2003 года, в год вторжения США в Ирак, которое Панарин успел прокомментировать и оценить как еще одно свидетельство констатированного им «упадка Запада». Александр Панарин совершил сложную идейную эволюцию от стопроцентного либерала и критика российской самобытности к православному традиционалисту, консерватору с очень сильной левой составляющей. Философ осуждал Запад не только за то, что он отошел от традиционных ценностей, но и за то, что он отказался от поиска глобальной справедливости. В отличие от многих других отечественных консерваторов, Панарин полагал, что между этими двумя отказами существует прямая взаимосвязь. Статьей Алексея Харина — кировского ученого, исследователя творчества Александра Панарина — мы хотим почтить память покойного мыслителя, которому в этом году исполнилось бы 75 лет.

Почти 30 лет мы совершаем переход от одного типа общества к другому, и, судя по всему, всё никак не можем перейти. Соответственно и проблема модернизации является одной из самых популярных в российских общественных науках. Мы в этом плане обратимся к идеям Александра Сергеевича Панарина – яркого, оригинального философа, автора более десятка книг по проблемам политической глобалистики и геополитики, положению России в современном мире, социально-религиозной тематике.

Один из основоположников цивилизационной парадигмы в российской геополитике, А.С. Панарин неоднократно в своём творчестве уделял внимание тематике модернизации.

Любой социум должен преобразовываться, идти вперёд, не исключено, что и заимствуя какие-то элементы у соседей. Всё это общеизвестно и споров не вызывает. Однако история знает и ситуации, когда проводимые преобразования несли с собой не только достижения, но и срывы, и, как следствие, хаос, анархию. Почему так происходит?

Реформаторы, потерпевшие поражение, порой ссылаются на отсталость социума: мол он ещё не дорос до великих реформ и преобразований. Есть и другой ответ, более распространённый и у исследователей, и у государственных деятелей, умеющих честно взглянуть в глаза правде: именно непродуманная модернизация является угрозой для всего социума. Поскольку такие преобразования или их провал, несут вслед за собой, в лучшем случае контрреформы (иногда и исправляющие недостатки), в худшем – дестабилизацию.

Но всегда ли так было? Во всех ли случаях можно говорить: цель реформаторов была одна, а результат получился другой? Панарин доказывал иное: в некоторых ситуациях речь может идти именно о целенаправленной политике, достигающей соответствующих результатов.

Саму концепцию модернизации мыслитель трактовал как теорию перехода от традиционного к современному «высокоорганизованному» обществу. При этом, по его словам, «под традиционным фактически понимается любое общество – от примитивных племён, занимающихся собирательством, до рафинированных цивилизаций Индии, Китая, Ирана…

Современность же отождествляется с Западом и тем самым теряет свою многовариантность и альтернативность: другим народам не оставляют другой перспективы, кроме самоотказа в пользу западного «эталона»» . Исходя из этого он и трактовал практику модернизации.

В политологической и социологической литературе, как правило, указывают на два основных варианта модернизации: органический и догоняющий (неорганический). Панарин выделяет три сценария данного процесса.

Первый сценарий хотя и получил в политологии название «органической модернизации», но учёный этот термин не использует. Одной из причин первоначального успеха модернизационного проекта в Европе, согласно Панарину, явилось обращение к античности, наследие которой было проинтерпретировано как первый этап становления самой западной цивилизации, её своеобразный «золотой век».

Данное заимствование способствовало сохранению высокой мотивации и чувства собственного достоинства. Но при описании указанного процесса стала использоваться категория «Возрождение» а не «заимствование». Почему? Когда мы говорим «Возрождение» то ощущаем пафос высокого самоутверждения. В понятии «заимствование» звучит всё-таки ученическая приниженность или плагиаторская незаконность. Поэтому оно и было отброшено, по мысли философа.

Однако изначально в Возрождении, ставшем предтечей европейского Модерна, присутствовала одна «ловушка духа», «великий риск культуры». Этот феномен включал в себя момент духовно-нравственного регресса, связанный с попятным движением от христианства к язычеству, от монотеизма к пантеизму и материализму, что и стало источником всех патологий западного модерна, проявившихся в последствии.

Человек, вкусивший соблазнов Ренессанса, стал утрачивать способность выносить тяготы традиционного общества. Панарин вполне справедливо отмечает, что на массовом уровне Ренессанс дал неожиданный моральный обвал, связанный с реваншем престижного в культурном отношении язычества над христианской аскезой. Такой, ослабевший в нравственном отношении, человек не смог уже выносить те тяготы существования, который христианизированный индивид переносил в Средние Века, не теряя достоинства.

В итоге, возник заказ на новую машинную технику. Ей предназначалась та же самая роль, что рабам в античности: на неё перекладывалось бремя физического труда. И это не является случайным: любая «постхристианская» эмансипация связана с попытками переложить бремя на кого-то другого - новых колониальных рабов или новую технику. Ренессанс и заложил последовательность этих стратегий: сначала - великие колониальные открытия, затем - великие технические открытия. Но насколько серьёзно данное утверждение Панарина? Получается, что не будь упадка христианства, не было бы и технологического рывка? А чем тогда объяснить технические достижения тех же китайцев?

Так или иначе, но дальнейшее развитие евроатлантической цивилизации, сопровождалось углублением болезни западного общества. Одним из следствий этого явилось усиление преобладания маргинальных личностей в Западной Европе, выпавших из существующего порядка и превратившихся в главных акторов прогресса. Данный человек-изгой стремится к собственному возвышению путём принижения тех структур, из которых он выпал. Личность всё более активно начинает противопоставлять себя окружающему миру в настоящем и в прошлом. Это противопоставление проявилось, главным образом, в трёх ипостасях:

1) утилизаторское отношение к природе;

2) неприятие иных культур и цивилизаций, ранжирование всех народов на «варварские» и «культурные»;

3) пренебрежительное отношение к прошлому.

Позднее оно стимулировало становление потребительского общества, в центре которого стояла самодовольная личность, отбросившая культурные ограничения и с осуждением взирающая на иные культуры, презирающая слабых. Но эта больная личность оказалась в сложном положении всё более задыхаясь как от своей гордыни, так и от чрезмерного потребления, что поставило на повестку дня и вопрос о его пределах. Перед западным обществом встала дилемма: «либо переориентироваться на «нулевой рост» в виду экологических, энергетических и сырьевых ограничений планеты, либо осуществить передел мировых территорий и таким образом заполучить новые ресурсы».

Одним из средств выхода из этого противоречия явился второй сценарий – «Вестернизация», который и реализуется в мире под видом модернизации. Проводимые преобразования направлены, в первую очередь, не на совершенствование собственных культур, а именно на копирование определённых западных порядков и ценностей. Мы можем наблюдать своеобразную подмену понятий: если Запад совершил модернизацию, благодаря обращению именно к своему наследию, то от Востока Евроатлантика требует рывка вперёд путём заимствования чужого опыта – стран Европы и Америки. Другими словами, сам Запад прошёл процесс модернизации а от Востока ждёт иного – вестернизации.

Александр Панарин данный вариант оценивает резко негативно. Во-первых, его проводниками являются политические элиты, оторванные от собственного народа, живущие интересами «глобального класса». Такая элита часто формируется из среды не только предприимчивых, но и нравственно впечатлительных, заражённых идеей справедливости. Правда мыслитель потом нигде не поясняет, каким образом всё-таки эти «нравственно впечатлительные люди», охваченные «идеей справедливости», начинают постепенно отрываться от своих корней. Позднее философ даёт, как правило, уже негативную характеристику такой элите. Ею стали считать себя те, кто присваивает привилегии, стремится вести более лёгкое «западное» существование, «безотносительно к тому, открыта или закрыта эта перспектива для большинства».

Элита уже не является местным высоким образцом, а готова сотрудничать с пришельцами, расхищающими богатства страны.

Во-вторых, конечной целью этих преобразований являются два аспекта:

1) морскую цивилизацию (или Море) поставить в центр вселенной, превратить в новый оплот мироустроительной системы, а Континент (т.е. сухопутные цивилизации) маргинализировать; для этого нужно расколоть Континент, отделив от него прибрежную кромку; на это и направлены преобразования в обществах;

2) борьба за власть в мире тесно связана со схваткой за ресурсы; и цель политики вестернизации – их перекачка в более «практичные» руки.

Подобные цели приводят к соответствующим результатам. Реформаторы не преобразуют, а уничтожают само традиционное общество, борются с империей, как с чем-то отжившим и устаревшим. Все многонациональные государства объявляются империями, не имеющими право на существование. Такой же вердикт выносится и социальным государствам.

В-третьих, несмотря на декларативные заявления и использование таких концептов, как «демократия», «права человека», «гражданское общество», господствующие элиты стараются свернуть демократические преобразования. Чем вызвано такое противоречие? Проводимые реформы по своей сути не отражают интересы общества, которое вряд ли бы согласилось с перекачкой его средств в чужие руки. Если допустить настоящую, подлинную демократию с её непредсказуемостью на выборах, то для западников возникает угроза прихода к власти путём всенародного голосования тех лидеров, которые более думают о стране, обществе. Что остается компрадорской элите? Сохраняя внешние формы демократии, на практике отказываться от неё, превращая общество в манипулируемую массу, и вытесняя на периферию думающих, неугодных политиков.

В-четвёртых, политика вестернизации несёт разрушение традиционных норм и устоев, как «отсталых», «регрессивных». В результате Модерн провоцирует волну варварства». Наступает борьба всех против всех. Более того, уход религии на второй план ведёт к появлению гедонистического типа личности, индифферентного к духовным ценностям. Формируется человек, соблазнённый лёгкой жизнью, готовый за принцип удовольствия поступиться интересами своей родины. Данный тип превращается из хранителя земли в соучастника расхищения её плодов. По иному начинает трактоваться и земля предков: это уже не святыня, а объект купли-продажи.

Можно привести и ещё один панаринский образ. Философ в своих работах конца 1990-х гг. при описании взаимодействия Запада и иных культур оперирует категориями евразийцев: «Суша» и «Море». Агентом последней цивилизации выступает, как правило, «пират». Это маргинал, выпавший в эпоху Возрождения из традиционного общества, отчуждённый от последнего. На Континенте (или на Суше) Панарин выделяет два архетипа: «пахарь» и «кочевник» (или «воин»). Иногда «кочевник» может превратиться в субъекта, противостоящего своему обществу. Развивая логику Панарина, можно сказать, что удар по Традиции, религии приводит к уходу почвы из под ног у «кочевников», которые превращаются в антиобщественные силы.

Более того, политика вестернизации – это новый раскол общества на меньшинство, живущее по западным стандартам, вкушающее все блага прогресса, и большинство, отлучённое от причастности к «золотому миллиарду», стремительно беднеющее. Другими словами: «Принцип удовольствия» для одних должен окупаться бесчеловечно жёстким «принципом реальности» для других, не причисленных к избранным «баловням прогресса». Безграничная свобода либерального меньшинства должна быть обеспечена безграничным закабалением «нелиберального» большинства».

Вместо разрушенных идеалов насаждается новый типаж, которому следует подражать. Это «свободная» личность, сбросившая с себя оковы традиционных запретов, и в силу этого уже начинающая требовать всего и вся, при том здесь и сейчас. Для такого человека главное – наслаждение, а всё находящееся «по ту сторону удовольствия», серьёзное и обязывающее, для него не существует и вызывает отвращение.

Эмансипированная от высокой культуры, личность погружается в стихию вседозволенности, низкопробного гедонизма, питающегося отбросами эрзац-культуры.

Подобный типаж опасен вдвойне. Во-первых, он является вызовом морали и культуре (которые как раз основываются на запретах и труде, понятиях долга, чести, верности и иных традиционных ценностях). Во-вторых, такая личность за мнимые социальные блага и призрачное благополучие готова мириться с существующим положением вещей и становится управляемой компрадорскими элитами.

Потребительская этика создаёт предельно атомизированное общество, лишённое социальной солидарности и ответственности, людей, готовых вступить в борьбу друг с другом за обладанием богатствами, наслаждением. В результате, «модернизированный» социум, превратившийся в механическое скопление атомов и оторванный от корней, подобно древнегреческому великану Антею, легко становится объектом добычи «золотого миллиарда». Таковы итоги модернизации-вестернизации.

Но остаётся ещё третий сценарий – «Модернизация без вестернизации». Александр Панарин описывает этот процесс в категориях «Ответа» Востока, на «Вызов» Запада. Такой ответ возможен только на основе Традиции, тесно связанной с религией и с этическими учениями Востока.

Выход для стран Востока в создании социальных государств, заботящихся о всех членах общества. Не исключено, что это будут теократические империи. Возможно и появление единого государства бедных, опирающегося на церковь и великие монотеистические традиции.

Сопоставляя западную и восточную цивилизации, философ указывает на то, что первая сделала науку центральным социальным институтом, ответственным за осуществление всех земных надежд человечества, в то время как на Востоке главным институтом остаётся церковь. Если западная модернизация состоялась благодаря соединению науки и производства, то на Востоке должен быть иной сценарий: с одной стороны, произойдёт соединение науки и религии, а с другой – церкви и империи. Религиозная аскетика должна придать науке осмотрительность сберегающего знания. Одновременно и государству также необходимо воспринять импульсы монотеизма, чтобы вернуть способность корректировать практики гражданского общества, перестроившегося на социал-дарвинистский лад.

У Востока в этом плане есть ряд преимуществ. Если Запад фактически оторвался от истоков, отошёл даже от своего проекта Просвещения, то Восток, используя два этих важных ресурса (науку и религию), наряду с сильным государством, может перехватить инициативу у Евроатлантики. Развивая свою теорию циклов истории, Панарин делает вывод, что цикл доминирования Запада, начавшийся примерно в XV веке, заканчивается. Наступает эпоха «Востока». Так имеет ли смысл модернизироваться по западному варианту, клонящемуся к закату?

По мысли Александра Панарина православная цивилизация может не только дать ответ Евроатлантике, но и стать альтернативой западному варианту модернизации и глобализма. Это возможно по нескольким причинам. Благодаря греческому ядру, хотя подавленному и преданному, православная цивилизация является родственной Западу. Соответственно, она может фактически изнутри критиковать евроатлантический мир, предлагаемый им глобальный проект.

Важна и ещё одна вещь. Запад в своё время сделал рывок благодаря обращению к античности. Также может поступить и православная цивилизация. Задача «православного проекта» – переинтерпретировать эмансипаторский проект европейского модерна, избавившись от его гедонистическо-индивидуалистической, потребительской направленности. Православие способно противопоставить Западу свой вселенский проект, подрывающий Евроатлантику изнутри, благодаря общим корням.

Таким образом, православная традиция, базирующаяся на античном наследии, как и Запад, а также на византийском «вселенском проекте», является наиболее оптимальным ответом на вызов западного глобализма, а также и вариантом модернизации для нашей страны.

С одной стороны, в рассуждениях Панарина есть моменты, с которыми можно согласиться. В современной российской, и не только, литературе, существует критика как теневых сторон модернизации, так и политики вестернизации . Есть исследователи, констатирующие опасность раздувания идеи прав и свобод человека. Панарин прав, что непродуманная модернизация может вести к архаизации и одичанию.

Говоря о третьем варианте модернизации, Александр Панарин верно отметил одну тенденцию: последнее десятилетие происходит своеобразный подъём Востока, что выражается в стремительном развитии Китая и Индии. В связи с этим даже некоторые азиатские политологи предлагают свой вариант – «азиатизацию» или «остернизацию», порой амбициозно заявляя: «Азиатские ценности – это универсальные ценности. Европейские ценности – это европейские ценности». Возникают идеи «модернизации без вестернизации» (С. Эйзенштадт). А в Евроатлантике уже возникают мрачные прогнозы о мире без Запада , о восхождении К итая.

Американский исследователь Мартин Жак даже пишет, что в мире формируется множество разнообразных конкурирующих моделей модернизации. Специфика ХХI в. будет заключаться в том, что появится т.н. «оспариваемый модерн».

Не будем сейчас останавливаться на этих тезисах, вызывающих порой полемику. Отметим только один важный момент. На наш взгляд, другие цивилизации могут провести успешно преобразования, так как имеют большой потенциал для развития и реформ в современном мире. Для конфуцианской цивилизации это будет её этика, культ знания, прагматизм, умелое сочетание традиции и инновации, сильная централизованная власть, выступающая инициатором преобразований, стремление социума, его лидеров к достижению общественной гармонии.

Более того, современные китайские интеллектуалы разрабатывают стратегию глобального лидерства. Она предполагает дальнейшее развитие китаемарксизма, суть которого в сочетании конфуцианской этики и марксизма. Данная концепция должна послужить основанием для консолидации всего человечества: конфуцианская мораль, «должна перестать быть только отвлеченным специализированным «знанием» и стать основополагающей формой жизненного опыта, пронизывающей интенциональные основы любых проявлений жизнедеятельности человечества как целого».

Положительной стороной индийской цивилизации в современном мире исследователи (напр. И. А. Василенко, Л. С. Васильев) называют культ знания, стремление к самосовершенствованию и изучение человеческой психики, наличие политической системы, частично похожей на западную.

Исламской цивилизации имеет существенный демографический потенциал так как в исламском мире среди населения преобладает молодёжь. Добавим также стабильные политически режимы в большинстве стран арабо-исламской цивилизации, которые несмотря на многочисленные потрясения могут справиться с хаосом, навести порядок. Назовём и роль общины (уммы) , способной во главе с авторитетным лидером решать стратегически важные задачи. Присоединим к этому и поощрение исламом социальной мобильности, утверждение принципа равенства возможностей для каждого человека.

Латиноамериканская цивилизация относится к «пограничным», то есть к сочетающим в рамках одной и той же социокультурной системы качественно различные способы разрешения коренных проблем . Эта пограничность также может дать импульс для преобразований. Свою роль, скорее всего, должны сыграть и «индейский ренессанс» в Ибероамерике и «левый поворот», свидетельствующие о поиске цивилизационной идентичности, и попытках выработать свою стратегию модернизации.

Таким образом, мы видим, что тезис Панарина частично можно считать оправданным: другие цивилизации имеют потенциал для своего развития. Центром этого развития, аккумулирующим межцивилизационное взаимодействие, может стать Индийский океан. Он с древнейших времён являлся связующей артерией между цивилизациями и мегацивилизациями . В наше время Индийский океан – это место пересечения большинства цивилизаций: исламской, индийской, буддистской, конфуцианской, африканской и евроатлантической, и, возможно в отдалённом будущем, океанийской. Возрастание роли Индийского океана сейчас – не случайный факт, а вполне закономерное явление, говорящее о постепенном возвращении Китаем и Индией утраченных в XV в. позиций, и подтверждает одну из мыслей Александра Панарина о «реванше Востока».

Вместе с тем, «модернизационная теория» А. С. Панарина вызывает и много вопросов. Сложно согласиться с тезисом о том, что главными двигателями модернизации на Западе являлись маргиналы.

Дискуссионна и мысль, что преобразования в странах не-Запада проводятся, в основном, с целью перекачки ресурсов и т.п. В каких-то случаях речь идёт просто о догматиках, слепо верящих, что сплошное заимствование западного опыта поможет их стране. Это как раз и отвечает на вопрос, почему нравственно впечатлительные, заражённые идеей справедливости деятели потом наносили вред своему обществу.

Можно согласиться и с критикой им гедонистического типа личности, порой возникающего в процессе модернизации. Но появление такого типажа можно считать и случайным следствием заимствованием у Запада его положительных моментов. Кроме того, подобный типаж возникает в разных цивилизациях в определённые исторические эпохи.

Рассуждения Панарина строятся, как правило, на узкой эмпирической основе. Если брать политику вестернизации, то тут речь идёт, главным образом, о России. Критикуя «вестернизаторов», «модернизаторов», автор словно не замечает иных стран. Говоря о столкновении Традиции и Модерна в её рамках, автор мог обратиться к эпохе буржуазных революций в Евроатлантике. Также материал для размышлений даёт Гражданская война в США 1861-1865 гг., являвшаяся, помимо прочего, и столкновением старых консервативных традиций (Юг) с новой эпохой буржуазных отношений (Север). По крайней мере, пищу для размышлений все эти события предоставляют и, частично, укладываются в концепцию А. С. Панарина, но остаются им незамеченными. Отсюда его выводы и обобщения выглядят относительно абстрактными. В целом проблема западной модернизации как таковой является дискуссионной, неоднозначной и выходит за пределы данной статьи.

Возражения вызывает и тезис Панарина о критике феномена империи в современном западном интеллектуальном сообществе. На протяжении «нулевых» появилось несколько теорий «империи», выдвинутых М. Хардтом и Х. Негри, Ж. Коломером, П. Ханной . Скорее неприятие термина империя начинает наблюдаться в китайской политической мысли, где данной категории противопоставляется понятие «держава».

Добавим, что не все либералы отрицают и социальное государство. Примечательной в этом плане выглядит книга Пола Кругмана.

Возникает вопрос и по поводу категориального аппарата, которым исследователь оперирует при описании процессов модернизации. Насколько адекватными являются понятия: «Море», «Континент», «Пират», «Кочевник», «Пахарь»? Последние три категории могут являться определёнными типажами элиты отдельной страны. Но увязывать эти архетипы с целыми континентами, возможно, представляет собой чрезмерное обобщение.

Не совсем ясно, какие именно регионы следует относить к Морю или Континенту. Как правило, евразийцы, взглядов которых А. С. Панарин придерживался определённое время, относят к Морю евроатлантическую цивилизацию. Возникает вопрос: Европа всегда была Океаном или только после эпохи Возрождения? К чему можно отнести Латинскую Америку, Африку?

Смущает и объединение Панариным, как и евразийцами, всего многообразия цивилизаций в единое понятие «континент», и выделение только одной цивилизации в категорию «океан». Помимо того, что по непонятным причинам разнообразные народы объединяются в единую категорию, возникает и подозрение в создании автором «чёрно-белой» картины происходящего. Это можно назвать европоцентризмом наоборот. Раньше «прогрессивный» Запад противопоставлялся «регрессивному» Востоку. Теперь «традиционный» Континент противостоит «пиратскому» Морю. Используется тот же метод, только меняются знаки и чуть меняется категориальный аппарат.

Таким образом, несмотря на ряд интересных, оригинальных идей, в «модернизационной» теории А. С. Панарина есть и слабые места. Во-первых, определённая публицистичность работ философа, апелляция к недавнему историческому опыту страны. Во-вторых, чрезмерная абстрактность создаваемых образов, узкий эмпирический материал. В-третьих, не всегда адекватное оперирование терминами. В-четвёртых, присущее порой его работам чёрно-белое восприятие действительности, определённый схематизм. Возможно эти и ряд других моментов, помешали философу создать более фундаментальную концепцию.

Мы не исключаем, что Александр Панарин мог переосмыслить некоторые свои выводы, по иному взглянуть на проблему модернизации. Однако преждевременная смерть прекратила его творчество. Вместе с тем, пусть даже и спорное, наследие Александра Сергеевича Панарина, на наш взгляд, остаётся востребованным для современной России, усиленно ищущей выход из тупика (в том числе и интеллектуального) в котором она оказалась.

Панарин А.С. Политология. О мире политики на Востоке и на Западе. М., 1999. С. 313.

Панарин А.С. Глобальное политическое прогнозирование в условиях стратегической
нестабильности. М., 1999.С. 79.

Панарин А.С. Россия в циклах мировой истории. М., 1999. С. 132.

А.С. Панарин в данном контексте просто указал про противопоставление Западом себя окружающему миру, но мы продолжили его мысль. Общеизвестно, что именно с эпохи Возрождения началось критическое отношение к Средневековью, как к мрачному времени. В пику ему противопоставлялась античность.

Панарин А.С. Стратегическая нестабильность в ХХI веке. М., 2003. С. 55.

Панарин А. С. Глобальное политическое прогнозирование…С. 220-221.

Панарин А. С. Глобальное политическое прогнозирование… С. 67.

Панарин А. С. Глобальное политическое прогнозирование…С. 131.

Панарин А. С. Стратегическая нестабильность в ХХI веке. С. 169.

Панарин А. С. Стратегическая нестабильность в ХХI веке. С. 171.

Панарин А.С. Православная цивилизация в глобальном мире. М., 2003. С. C. 211, 476, 480-481, 483, 205-206, 532.

См. напр.: Дугин А.Г. Что такое модернизация // Политический класс. 2009. № 1. с.60-65.

См. напр.: Трушков С.А. К вопросу о природе прав человека // Вопросы новой экономики.
2013. № 3. С. 99 – 102.

Цит. по: Хантингтон С. П. Столкновение цивилизаций. М., 2003. С. 161-162.

Jacques M. When China Rules the World. The Rise of the Middle Kingdom and the End of the Western World. London, 2009. .

Мигунов Н.И. Геостратегия в контексте китайского геокультурного дискурса // Геополитика и безопасность. 2011. № 3. С. 54.

Хорос В.Г. Цивилизации сегодня // Мировая экономика и международные отношения, 2008. № 9. С. 91.

Шемякин Я.Г. 2001. Специфика латиноамериканской цивилизации. Обзор. / Сравнительное изучение цивилизаций: Хрестоматия: Учеб. Пособие для студентов вузов / Сост. Б. С. Ерасов. М, 2001. С. 454.

Мегацивилизации – крупные цивилизационные суперсистемы, основанные, в первую очередь, на общности происхождения и ценностной близости.

Мы бы сказали не «реванш Востока», а «реванш Индо-тихоокеанской мегацивилизации».

Ханна П. Второй мир. М., 2010; Хардт М., Негри А. Империя. М, 2004; Josep M. Colomer. 2008. Bringing the Empire Back.

См. напр.: Чжао Хунвэй. Китайская дипломатия в контексте процессов взаимовлияния и соперничества в Восточной Азии // Аналитические записки. Январь 2007. Выпуск 1 (21). С. 11.

Кругман П. Кредо либерала. М., 2009.

ОНТОЛОГИЯ ТЕРРОРА

(выступление на "круглом столе" "Экономико-философского собрания" МГУ, 06.10.01 г.)

События, которые имели место 11 сентября, симптоматичны. Они не самоценны, и не самосодержательны. В них есть некая тайна… Может быть это и есть апокалиптическая тайна нашего времени.

Мы имеем сегодня поистине парадоксальную ситуацию. С одной стороны, мы сталкиваемся с чем-то экстравагантным, небывалым со времен эпохи Просвещения, с XVIII века. Совершен некий террористический акт, но вместо того, чтобы искать террориста, его совершившего… в духе принципов презумпции невиновности, в духе принципа индивидуальной ответственности, а не кровной мести и так далее… Вместо всего этого нам говорят, что надо бомбить почему-то Афганистан. Якобы террористы там, наверное, живут. Потом говорят, что надо наказать неправильно ведущие себя страны: Ирак, Сирию, Иран и т.д. Потом речь заходит о "мусульманском экстремизме" - тут уже для возможности дальнейшей эскалации конфликта буквально нет предела. Наконец говорят о "конфликте цивилизаций" - "цивилизованному Западу" противостоит уже и не мусульманский мир, а вообще Восток.

Ситуация более чем экстравагантная. Поведение нынешнего "гегемона" - США - уже развязавшего войну, вопиюще противоречит всем "презумпциям Просвещения", всем "презумпциям демократии", всей либеральной системе ожидания. Отсюда напрашивается вывод: всем - особенно сторонникам этого гегемона - сейчас самое время… как бы немного удивиться происходящему, шепнуть ему, что так поступать, в общем-то, не совсем хорошо и т.д. Однако этого не происходит. Именно поэтому я и назвал ситуацию парадоксальной.

С другой стороны, этого, безусловно, следовало ожидать. Вся духовная ситуация нашего времени свидетельствует о том, что мы давно готовы к этому. Мало того, если нам сегодня и удастся избежать большой войны, она непременно случится завтра. Пусть по другому поводу, но она случится непременно, потому что это событие соответствует той духовной программе, которая заложена в современной истории, заложена в самосознании современного Запада и (в первую очередь, США).

Что я имею в виду. Когда американцы выдвинули концепцию однополярного мира, для меня стало очевидным, что начинается четвертая - после "холодной" - Мировая война. Мне тогда говорили, что я мыслю чересчур экстравагантно, что я - экстремист и т.д… Моя книга была написана в 1997 г., опубликована в 1999 г. Одна из глав в ней так и называется: "Четвертая мировая война - континент - Евразия". Из чего я исходил? Из того, что сама концепция однополярного мира - это вызов, то есть неминуемая война. Что означает "однополярный мир"? Это значит, что в мире существует только одна держава, имеющая подлинный государственный суверенитет. Все остальные страны суверенными быть не могут. Это вполне естественно - раз у мира есть только один полюс, одна держава правит миром, значит, суверенитет остальных весьма условен. А раз он условен, все крупные страны, которые в принципе способны, хоть как-то, сопротивляться однополярному диктату, будут фактически демонтировать.

Демонтируют Россию. Хотя бы потому, что она слишком велика для однополярного мира, а, следовательно, потенциально способна не соглашаться. Демонтируют Китай (у Госдепартамента США, например, есть мнение, что необходимо нанести превентивный удар по Китаю, пока он не стал сверхдержавой). Демонтируют другие страны. Для нейтрализации потенциальных конкурентов и тех, кто имеет возможность хоть как-то противодействовать реализации их стратегических инициатив США активно используется концепция "конфликта цивилизаций". В реальной политической практике принятие этой концепции означает, что все крупные государства, в наше время, обречены распадаться. На их месте должно возникать множество маленьких государств. Естественно, эти маленькие государства будут значительно больше подходить на роль послушных исполнителей воли единственной сверхдержавы.

Еще более катастрофичной выглядит духовная картина мира. Она демонстрирует абсолютную, фатальную запрограммированность на большую мировую войну. Я имею в виду последствия принятия за чистую монету все той же концепции "конфликта цивилизаций". Для мира, сформированного эпохой Просвещения, нет разных цивилизаций, у которых разное будущее, разное понимание мира и человека. Универсалии прогресса, универсалии Просвещения, универсалии демократии - это то, что узурпирует право диктовать одинаковое будущее для всех стран. Возможна лишь небольшая разница в сроках.

Таким образом, когда нам сейчас говорят о "конфликте цивилизаций", это означает, что пока цивилизации, отличные от той, что претендует сейчас на мировую гегемонию, не сдались, не нивелировались, не исчезли, война не может быть закончена.

Обращает на себя внимание характерный для нынешней ситуации переход от формального гуманизма к откровенному социал-дарвинизму. Идеология "выживает сильнейший" - это, конечно, идеология войны. Присмотритесь к "крутым парням" современного рынка, тем, что говорят: "Горе бедным и неприспособленным - пусть они погибнут!". У них, безусловно, милитаристская психология и даже антропологически это какой-то милитаристский тип. Социал-дарвинистский отбор -милитаристская концепция гибели всех слабых. Ясно, что эта концепция непременно ведет к войне всех против всех, в том числе на государственном, международном и даже глобальном уровне. Отсюда и декларированная борьба "цивилизованного" меньшинства с "нецивилизованным" большинством. Получается, что у "нецивилизованного" меньшинства человечества фактически нет никакого оправдания, нет самого права на существование. Раньше мы констатировали, что они находятся в отчаянном положении, что они бедные, голодные, неграмотные. Но никто не говорил, что они не достойны существования, никто не говорил, что их надо покорить, что их надо завоевать, что им надо заткнуть рот. Европейские гуманисты говорили о том, что их надо "поднять" до "уровня цивилизованых стран"", обеспечить им процветание, свободу, демократию. То, что говорится им сейчас - это совершенно новый язык. Социал-дарвинистский. Европа как-то незаметно заговорила на этом языке. Европа просмотрела момент, когда она освоила этот язык. Другого языка она сейчас уже не знает.

Это, конечно, ситуация войны. Если, скажем, сегодня она "рассосется" каким-то образом, она непременно повторится завтра, так как сама духовная ситуация времени остается неизменной. Ведь новый язык Запада - это язык войны.

В этом обстоятельстве содержится колоссальный вызов. Кому он адресован? Конечно, в первую очередь, мусульманскому миру. Это откровенно заявляется, но это только первый этап. Разумеется это - хоть и в скрытой форме - вызов и России... Я с уважением отношусь евразийской концепции, для меня совершенно очевидно, что Россия держится на славяно-тюрском единстве, на славяно-тюрском консенсусе. И когда наш Президент, небезопасно кокетничая с атлантистами, говорит, что мы с "цивилизованным миром" против "нецивилизованного", то он разрушает жизнено важный для нас геополитический славяно-тюрский консенсус. Он выступает как настоящий атлантист и это крайне опасно...

Итак, очевидно, что это вызов России, вызов ее целостности, хотя бы потому, что добрая половина населения в постсоветском пространстве и около трети населения в России - мусульмане. Причем это наиболее организованная, обладающая политическим самосознанием часть населения. Поэтому заставить Россию привязать себя к атлантической колеснице и заставить говорить о том, что мы с Америкой будем против мусульманского мира воевать, означает нанести по России страшный удар, чреватый невосполнимыми потерями.

Можно попытаться выяснить, где находятся корни этой провокации. В.И.Ленин говорил в свое время о "перерастании империалистической войны в войну гражданскую". Мне кажется, что здесь мы имеем дело с реализацией похожей программы. У нас в Кремле сейчас, безусловно, сильны позиции "партии гражданской войны". Эта "партия", во-первых, уже очень сильно набедокурила - провинилась перед собственным народом, поэтому ей не с руки возвращаться под национальную юрисдикцию. Это означает, что ее представители, по определению, все глобалисты, американисты, американофилы. Там они держат капиталы, учат своих детей. Туда они готовы удрать в случае чего. У них существует обоснование подозрение, что в России в принципе не возможна демократия западного образца. Наша культура, наш менталитет сами собой, спонтанно, такую демократию не родят. А это означает, что единственным гарантом "демократии" в России является... оккупация. Они говорят: "Когда возникла демократия в Германии? Когда Германия была оккупирована Америкой. Когда возникла демократия в Южной Корее и Японии? Когда они откровенно были оккупированы Америкой…" Получается, что и в России демократия возможна лишь при условии американской оккупации...

Таким образом, Россия, представляя сегодня свои военные базы и базы своих союзников якобы для ударов по афганцам, на самом деле, обеспечивает удары по собственной идентичности и по своему народу, который сам по себе не желает быть "демократичным", и без американской оккупации таковым никогда не станет.

Ясно, что лоббирует такое развитие событий "партия гражданской войны" - "партия", которая ненавидит и презирает собственный народ, не верит в его "демократические" перспективы и потенции. Сегодня эта "партия" фактически действует в открытую. И это, в каком-то смысле, хорошо. Раньше у нее был один противник -"нецивилизованный" и "недемократичный" русский народ. Сегодня, по своему недомыслию, эта "партия" обзавелась еще одним противником. Я имею ввиду мусульманский мир. Возможно теперь русский народ и мусульманский мир солидарно ответят этой "партии гражданской войны". Я очень рассчитываю на это.

Конечно, на государственном уровне, Россия сейчас занимает катастрофически неправильную позицию. У нас был блестящий шанс противопоставить себя агрессору. Пока он окончательно не разоблачил себя, ему еще можно было поддакивать, можно было вести сложную игру: говорить, что мы хотим войти в Евросоюз, ВТО, чуть ли не в НАТО. Но сегодня, когда США фактически развязали войну, мы обязаны были приложить усилия к тому, чтобы остановить агрессора.

У Путина во время визита в Германию был для этого прекрасный повод. Германия ждала... Немцы, и другие европейцы не особенно довольны этой авантюрой с мусульманским миром. Ведь это проблема не только России. Во Франции шесть миллионов мусульман. Затрагивает начавшаяся агрессия безопасность Франции? Да, конечно! Вы знаете, сколько мусульман и, в частности турок, в Германии? Угрожает антиисламская истерия безопасности Германии? Да, бесспорно. Но европейцы связанны в своих действиях и не способны открыто выступить против провокационной политики США. Они ждали этого от России. Была надежда на то, что Путин поехал в Германию, чтобы на европейском направлении противостоять деятельности США. Но он повел себя, как последовательный атлантист и шанс был упущен.

Власть прекрасно отдает себе отчет, что среди народа - мусульман, славян, всего населения Российской Федерации, и шире, всего постсоветского пространства - есть молчаливый консенсус: Россия ни в коем случае не должна встревать ни в какую американскую авантюру ни против мирового ислама, ни против любой другой части мира. Таким образом, совершенно очевидно, что "партия Кремля" - это уже не партия национального консенсуса. Власть делает шаги, которые заведомо противоречат не только национальным интересам страны, но и солидарному мнению ее народа. Остается только предполагать, в чем заключена подоплека этого самоубийственного курса.

Возвращаясь к, собственно, терактам 11 сентября, хочется отметить следующее. Я не готов поручиться за то, что здесь мы имеем тщательно спланированную провокацию американских спецслужб (как утверждают многие). Мне думается, что стихийное явление, и такие вещи еще будут происходить. Это, на мой взгляд, своего рода месть народов, покинутых и преданных своими элитами. Элиты ушли за Запад, оставив народы у разбитого корыта. Народы оставшиеся без элит, превратившиеся в молчаливое гетто, лишенное языка, способны на акты отчаяния…

Но даже если речь идет о стихии терроризма - даже если эта операция не была спланирована таинственными инстанциями, близкими мировой надгосударственной элите, или американскими спецслужбами - очевидно, что США используют последствия случившегося с максимальной эффективностью. Более того, я думаю, что сегодня американский правящий класс для того, чтобы получить массовую поддержку народа, мощную "партию войны" внутри страны, готов взорвать еще не одно здание, и не только в Нью-Йорке.

Следует также иметь ввиду, что американцы, безусловно, знают, что европейцы боятся этой авантюры и хотели бы от нее дистанцироваться. Поэтому, для преодоления их противодействия завтра-послезавтра могут прогреметь взрывы в Париже, Берлине и других европейских столицах... Помнится, когда США никак не хотели вступать во Вторую Мировую войну, Черчилль - выдающийся политик - распорядился взорвать американский корабль (якобы это сделали немцы)… Я думаю, что европейцев США втянут в свои авантюры, используя для этого любые средства…

Тот фальшиво высокий тон, который взяли американцы - "особая миссия защитников свободы и демократии во всем мире", "нация подъема", "сверхлюди", "сверхчеловеки" и пр. - звучит диким диссонансом, когда знакомишься с реальным состоянием американской экономики. Она уже давно не производительная, а спекулятивно расточительная. Грядет кризис по масштабам значительно превосходящий "великую депрессию". Нет никакой протестантской этики в основе экономического роста, нет никакой реальной экономической мотивации. Добрая половина американцев предпочитает не работать, а играть на бирже. То есть внутри этого видимого сияющего "колосса" ощущается поразительная дряхлость. Неудивительно, что американский правящий класс решил, что та система завышенных ожиданий, тот завышенный миф о "непобедимой Америке", который был задан, может быть сегодня поддержан только радикальными средствами. Наиболее эффективными из арсенала таких средств представляются активные военные приготовления и милитаристская истерия.

И еще одно обстоятельство. Американцы очень боятся, что время сейчас работает не на них (этого же в свое время боялся Гитлер). "Завтра будет поздно". Эта крайне опасная тенденция. Здесь бряцание оружием, демонстрация гипертрофированных мускулов, скрывает внутреннюю неуверенность в себе. Будущее для них непонятно, оно пугает. Необходимо "сорвать банк" сейчас, немедленно. Они боятся, что завтра сверхдержавами могут стать Индия, и Китай. Завтра Россия может избавиться от своих кремлевских атлантистов. Многое может случиться. Пока этого не случилось, надо спешить... С такой мотивацией Гитлер начинал Вторую Мировую войну. Я думаю, именно такая мотивация сегодня лежит в основе действий американского руководства.

Профессор, д.ф.н, Александр Сергеевич Панарин (зав.кафедры Политологии МГУ)