Митрополит гавриил. Митрополит гавриил петров
Есть такие люди, про которых говорят, что они угодили Богу — жили, целиком отдавая себя Ему и Церкви, при этом старательно избегая высоких чинов. И за свою праведную земную жизнь снискали любовь и славу. Один из таких ярких церковных деятелей — митрополит Гавриил (Петров) .
Будущий архиерей родился 18 мая 1730 года в Москве в семье синодального иподиакона Петра Шапошникова. Мальчика тоже окрестили Петром. Чуть позже его отца назначили священником к храму святых братьев-бессребреников Космы и Дамиана в Китай-городе, так что дети получили серьезное религиозное образование. Старший брат Петра впоследствии стал архиепископом Тобольским Варлаамом, а сам Петр окончил духовное училище (где ему и дали фамилию по отцовскому имени — Петров) и поступил в Славяно-греколатинскую академию. Она размещалась в Заиконо-спасском монастыре.
Поскольку молодой человек не считал себя достойным монашеского пострига, он устроился работать корректором, или, как тогда это называлось, справщиком, в Московской синодальной типографии. Умный и образованный справщик быстро обратил на себя внимания высоких церковных чинов, среди которых был архимандрит Гедеон (Криновский), настоятель .
Отец Гедеон предложил Петру пост учителя в Духовной академии, но тот отказался и пошел в лаврскую семинарию преподавать риторику. Правда, ему для этого все же пришлось постричься в монахи — с именем Гавриил. Уже через месяц он возглавил семинарию и даже стал наместником самой Лавры. Трудолюбивый и воздержанный во всем, отец Гавриил снискал всеобщее уважение. Со временем его назначили ректором Московской духовной академии и архимандритом «родного» Заиконо-спасского монастыря. Одновременно он активно печатался — его перу принадлежат «Слово на день восшествия на престол Петра III» и «Слово на день коронования Екатерины II», а также перевод с латыни некоторых религиозных произведений.
Потом была новая ступень церковной иерархии — Гавриил стал епископом Тверским, участвовал в работе комиссии по подготовке училищной реформы. Вообще, он уделял много внимания духовному образованию в епархии — открывал учебные заведения, создал институт благочинных, которые должны были не только исполнять роль администраторов, но быть своего рода пастырскими руководителями, подчиненными лично архиерею.
Отношение к науке и исскуству
Епископ Гавриил всячески способствовал публикации произведений духовных писателей и религиозных толкователей — Иоанна Златоуста, Иоанна Лествичника, святителя Тихона Задонского и других. Его высоко ценила императрица Екатерина II, она даже посвятила ему свой перевод пьесы Мармонтеля «Велисарий», называла его своим советником по духовным делам, назначила членом Синода и архиепископом Санкт-Петербургским и Ревельским (в 1770 году).
Новое назначение владыка использовал для украшения епархии, он начал строительство новых храмов, распорядился возвести для Петербургской семинарии (позже — Академии) новое каменное здание в стенах , основал несколько школ, сам написал для них уставы и расширил круг предметов, которые там преподавались.
Он всячески поощрял научную деятельность и сам ее занимался. Так, архиерей состоял почетным вице-президентом Академии наук и входил в Государственную законодательную комиссию. Активно участвовал в составлении Словаря Академии Российской. Екатерина II называла его «мужем резонабельным и не противником философии», способным «устраняться от бесполезного прания против современных рожнов, на раздражая никого лишними толками и жалобами касательно противоцерковного духа времени».
Архиепископу Гавриилу удалось объединить Петербургскую и Новгородскую епархии, после чего он распорядился собрать все старинные рукописные и печатные книги в и бережно хранить их. При нем начали исследовать древние храмы на предмет наличия в них фресок. Именно тогда обнаружили росписи XII века в .
Отношение к монастырям
Митрополит (каковым он стал в 1783 году) Гавриил старался вводить в монастырях общежительный устав, он даже выписывал из Саровской, Софрониевой и других пустыней иноков, чтобы они, «насадя в обителях добродетельные подвиги, послужили спасению других», привели бы их братию «к жизни трезвенной, целомудренной, кроткой и благоговейной».
Однажды настоятель некоего монастыря написал митрополиту Гавриилу, что старец, которого владыка желал выписать, весьма «малоумен». На это архипастырь ответил, что «умников» у него самого хватает, и настоял на том, чтобы ему прислали именно просимого «глупца». В конце концов, именно благодаря таким старцам удалось спасти от запустения Валаам и Симонов монастырь в Москве.
Отношение к мирской жизни
Современники отзывались о митрополите Гаврииле как о строгом постнике и аскете. При этом он отличался щедростью, ежедневно раздавал нищим по 50 рублей (тех, екатерининских!). Регулярно жертвовал на тюрьмы. В силу своего высокого положения ему приходилось появляться при дворе и самому давать званые обеды. Для таких случаев в его гардеробе хранилось несколько комплектов роскошного одеяния, богато расшитого драгоценными камнями. С вельможами владыка, надо сказать, держался весьма свободно.
Эта свобода, оцененная Екатериной II, пришлась не по нраву ее сыну — Павлу I. Новый император сначала было наградил митрополита светским орденом Андрея Первозванного (до этого служителям Церкви не вручали гражданских наград) и даже предложил ему стать Патриархом. Митрополит Гавриил отказался. Да еще как-то позволил себе не остаться на придворный спектакль, вопреки настойчивому высочайшему приглашению. Павел вспылил, повелел разделить Петербургскую и Новгородские епархии и выслать митрополита в Новгород. Владыка прибыл туда совершенно больным. Он уже и ходить не мог, но последние недели своей жизни был вынужден провести в бесконечной переписке с руководством Александро-Невской Лавры — оттуда шли бесконечные запросы относительно церковного имущества.
Умер митрополит Гавриил в январе 1801 года. Его похоронили в приделе Иоанна Крестителя в новгородском Софийском соборе.
| Словник : Гааг - Гербель . Источник: т. 4 (1914): Гааг - Гербель, с. 43-47 (скан · индекс ) Другие источники : МЭСБЕ : ЭСБЕ |
Гавриил (в миру Петр Петрович) Петров (Шапошников ), митрополит, бывший Новгородский и С.-Петербургский; родился 18 мая 1730 г. в Москве, где отец его был сначала иподиаконом, а потом священником церкви Космы и Дамиана в Старых Панех в Китай-городе. Духовное начальство желало видеть монахом Петрова, "с отличным успехом" окончившего курс Славяно-Греко-Латинской Академии, но он уклонялся от этого или "по крайнему благоговению к монашеству", или "потому что монашеское звание упало тогда во мнении воспитанников Академии по причине грубого деспотизма малороссийских монахов-начальников их". Вследствие этого Петрова долго держали в черном теле: два года он жил при отце, мечтая о "просфорническом месте"; потом служил справщиком в Синодальной типографии. В 1758 г. Петров, наконец, получил место учителя риторики в Троице-Лаврской семинарии, и лаврский архимандрит Гедеон Криновский, уже не "внимая отговоркам", 28 июня 1758 г. постриг его в монашество с именем Гавриила. Через неделю Гавриил был уже соборным иеромонахом и ректором Троицкой семинарии, а 14 августа был назначен наместником Троицкой лавры. 8 августа 1761 г. он был назначен ректором Славяно-Греко-Латинской Академии и архимандритом Заиконоспасского монастыря. 29 октября 1763 г. Гавриил был назначен епископом Тверским и 6-го декабря хиротонисан в С.-Петербургском Петропавловском соборе. В 1765 г. Гавриил был вызван в С.-Петербург для участия в занятиях Комиссии о преобразовании духовных училищ. В 1768 г. вступил в число депутатов Комиссии о сочинении проекта нового Уложения; 27 сентября 1769 г. он был назначен членом Синода, а 22 сентября 1770 г. архиепископом С.-Петербургским и Ревельским с настоятельством в Александро-Невском монастыре. 1 января 1775 г. он получил в управление и Новгородскую епархию, а 22-го сентября 1783 г. был возведен в сан митрополита. Павел в первое время своего правления выказывал Гавриилу знаки благоволения: он пожаловал его, первого из духовных лиц, кавалером ордена Св. Андрея, а затем и Александра Невского; предоставил ему первое место в церемонии своей коронации; по некоторым известиям, предлагал ему сан патриарха. Но старый митрополит мешал новым людям, окружавшим нового Государя, и прежде всех любимцу Павла, Казанскому архиепископу Амвросию. Неудовольствие Павла против Гавриила, тяготевшего к порядкам предшествовавшего царствования, все росло; Гавриил и сам желал "места поприватнее". В сентябре 1799 г. ему уже предлагали перейти в Киев, а 16 октября 1799 г. состоялось повеление о назначении Амвросия архиепископом С.-Петербургским и об оставлении за Гавриилом одной Новгородской епархии. 14-го декабря Гавриил прибыл в Новгород, совсем больной, "на руках его внесли в покои". Последние дни Гавриила были отравлены неосновательными "прицепками" при сдаче имущества Невской лавры. Старец должен был отписываться на бесконечные запросы об оловянных и серебряных тарелках, о бархатных и штофных стульях. "Я за себя Бога свидетелем представляю, - писал Гавриил, - что не корыстовался ничем, а что много моего за лаврой осталось". "Откажусь от всего, - жаловался измученный старик, - изнемогают мои силы; если начеты пойдут, продам панагии и буду при всей моей невинности уплачивать". Больной Гавриил подал прошение об увольнении в Московский Симонов монастырь, и 19 декабря 1800 г. был уволен на покой, причем не было упомянуто ни о назначении ему пенсий, ни об оставлении его членом Синода, и помещен в Новгородском архиерейском доме, где он и скончался 26 января 1801 г. Он был погребен в Предтеченском приделе Новгородского Софийского собора. Гавриил был монах, в полном значении этого слова. Его идеалом было "иметь маленький кусок хлеба и быть всегда при церкви". Монашество он принял по настоянию начальства, а не ради выгод, сопряженных со званием ученого монаха; от "бремени" епископства он отказывался "по причине вреда от частых в Академии перемен (т. е. ректоров)"; пышный титул патриарха отверг, "почитая сие вредным для Церкви"! Он "предпочитал во всем своем поведении простоту, не лишенную, впрочем, некоторой важности и сухости". Обстановка его была самая простая: кашица с сухарями, рис с черносливом составляли его обыкновенное меню. "Что это такое?" - с брезгливым удивлением спросил один архиерей, увидев на столе у митрополита пироги с горохом. Он был чист сердцем и целомудрен до наивности. "Я никогда не думал, - писал он, - чтоб в сем столичном благочестивом граде, где обитают христиане, где Монархиня возбраняет такие беззакония, были домы блудниц". Будучи истым монахом, Гавриил прежде всего заботился о том, чтобы привести современное ему распущенное монашество к "жизни трезвенной, целомудренной, кроткой и благоговейной". Всюду он искал учительных старцев, "мужей богодухновенной жизни, которые бы, насадя в обителях добродетельные подвиги, послужили спасению других"; он не мог достаточно насладиться беседами с ними, вел с ними назидательную переписку. Пустыни со строгим уставом, как Саровская, Софрониева, Флорищева, были для Гавриила питомниками духовных старцев; даже спасавшиеся в Брынских лесах пустынники не могли укрыться от зоркого взгляда пустыннолюбивого митрополита. Он имел при себе особого специалиста, знавшего наперечет всех русских пустынников, в лице своего келейника Феофана, впоследствии архимандрита Новоезерского. При выборе настоятелей он предпочитал неученых "глупцов", способных завести "порядок пустынный", ученым "умникам, думающим лишь о столах и гостях". Он спас от запустения Валаам и Коневец и от упразднения Московский Симонов монастырь и некоторые другие. Он очень заботился о своем Невском монастыре: построил в нем новый собор Св. Троицы; выхлопотал у Павла для монастыря степень лавры; пытался и в этом столичном монастыре завести "порядок пустынный" при помощи нарочито выписанных из Софрониевой пустыни монахов. Гавриил глубоко чувствовал свою ответственность перед Богом за свою паству. "Я бы желал сам всегда при всяком быть и всякого, сколько Бог наставит, научить истине", - говорил он. Он заботился о том, чтобы священники "с благоговением служение пред Богом исправляли". Для увеличения престижа духовенства он исходатайствовал для него у Павла І освобождение от телесного наказания. Признавая "Церковь хранителем союза между Государем и народом", он строго относился к закоснелому расколу, но всеми силами содействовал учреждению единоверия. Особенное внимание Гавриила было обращено на духовные школы: в 1788 г. он соединил С.-Петербургскую и Новгородскую семинарии в одну под именем Главной с расширенным курсом наук; в 1797 г. эту семинарию он преобразовал в Академию; учредил несколько низших духовных училищ. Он сочинял инструкции и учебные планы, входил во все мелочи устройства и хозяйства. Современники дают лестные отзывы о способностях и учености Гавриила. "Муж высокого ума, острого понятия, здравого рассуждения и великого просвещения, искусный в некоторых европейских языках и совершенный в своем природном, отличный в богословии, философии и красноречии" - так отзывается о Гаврииле Н. И. Новиков. После Гавриила остались в рукописи лекции по догматическому богословию (на латинском языке), по отзыву архиепископа Филарета, "лучшее систематическое сочинение того времени". Напечатано его "Толкование на все соборные апостольские послания" (кроме первого Петрова) и остались в рукописи его толкования на блаженства и некоторые псалмы. В области литургики Гавриил дал вышедшее при его жизни двумя изданиями (1792 и 1795 гг.) сочинение "О служении и чиноположениях Православныя Греко-Российския Церкви"; он редактировал "Последование в неделю православия", причем оставил лишь анафематствование ересей без упоминания имен еретиков, и составил вновь "Последование о посещении болящих" и "Чин исповедания кающимся". В 1767 г. ему было поручено исправление "Пролога", и он предложил Синоду, "оставя Прологи, жития святых сократить из Четиих Миней, написав их дела, служащие наиболее к наставлению народа, и, выбрав из св. отец лучшие нравоучения и расположа их порядком, каким пишутся богословии, изложить под всяким числом, начиная с 1 сентября". Дело это не получило хода, но Гавриил в 1781 г. издал "Краткие поучения на каждый день года во весь год" по указанной им программе; еще ранее (в 1769 г.) им было издано "Краткое Христианское Нравоучение". Он же вместе с Платоном Левшиным собрал и редактировал "Поучения на все воскресные и праздничные дни" для чтения по церквам. Он по поручению Синода редактировал и исправлял Кормчую, а для увещания раскольников составил "учиненную из Церковной Истории Никифора Каллиста и других записку, служащую к открытию называющимся старообрядцами заблуждения их". Гавриил заботился о развитии церковной проповеди. Некоторые его поучения напечатаны; они не отличались риторическими украшениями, но "действовали на разум, имели целью рассуждениями убедить слушателей". Гавриил участвовал в составлении правил для сочинения Академического Словаря и представил в Российскую Академию "приведенные в словопроизводный порядок" слова, начинающиеся на буквы И., І. и К. В век варварского отношения к памятникам старины Гавриил заботился о сохранении их в своих епархиях: он собрал с Новгородской епархии в Софийский собор для лучшей сохранности древние рукописи и книги. Выдаваясь по своим умственным и нравственным качествам из среды современного духовенства, Гавриил в то же время был самым подходящим иерархом для игравшего в философию и нравственно распущенного Двора Екатерины II. Со свойственным ей уменьем оценивать людей Екатерина сразу охарактеризовала Гавриила как мужа "острого и резонабельного и не противника философии". Под "резонабельными сентиментами" в архиерее Екатерина разумела не что иное, как способность "не докучать о том, чего не уважают", "устраняться от бесполезного прания против современных рожнов, не раздражая никого лишними толками и жалобами касательно противоцерковного духа времени". Екатерина неизменно благоволила к Гавриилу: посвятила ему перевод Мармонтелева "Велизария", называя его мужем, "мыслями, как и добродетелию с Велизарием сходным", поставила его барельефное изображение в соборе Невской лавры, жаловала ему панагии из своих орденских звезд и мантий из своих порфир. Едва ли не один только раз Гавриил вышел из границ придворного этикета, когда на освящении церкви в Софии выслал из алтаря чересчур объевропеившегося, напудренного и бритого, придворного протопопа Самборского. Но в этом случае искренно преданная церковности природа Гавриила физически не могла вынести подобного соблазна; да и то, собираясь на освящение, осторожный архипастырь твердил: "что-то будет" и как бы несколько опасался предстоявшего столкновения с влиятельным протопопом. Современная сатира подметила излишнюю уступчивость и мягкость Гавриила. В "Разговоре в царстве мертвых" Гавриил со смущением отвечает Екатерине, упрекающей его в неисполнении ее завещания: "Всемилостивейшая Государыня! Время... обстоятельства... и я, хотя монах, но... человек". Но в общем отзывы современников благоприятны для Гавриила. Митрополит Платон упоминает о каких-то "искушениях", которые он терпел от своих "собратий", т. е., как можно догадываться, от Гавриила. Здесь, кажется, дело шло о состязании из-за первенства двух престарелых иерархов; но, как замечает проф. Знаменский, "по одному уже своему характеру, слишком скромному и честному, Гавриил не мог вредить Платону". Жалобы Самуила Миславского на то, что Гавриил, злобно называемый им "камбалой", вместе с Платоном "жестоко гнал его", носят чисто субъективный характер. Большинство же согласно с келейником Гавриила Феофаном, утверждающим, что митрополит "угодил Господу Богу". Тело его, по некоторым известиям, сохранилось нетленным, и к его гробу прибегают страдающие зубной болью.
Сказание о жизни и трудах Преосвященнейшего Гавриила, митрополита Новгородского и С.-Петербургского (Архим. Макария), СПб., 1857 (с портретом Гавриила); Митр. Евгений, Словарь, I, 81-85; Филарет, Обзор Духовной Литературы, II, 143-145; Здравомыслов, Иерархи Новгородской епархии, 105-112; Христианское Чтение, 1901 г., №№ 10 и 11 (статья И. Покровского); Правосл. Собеседн., 1875 г., №№ 2, 5, 6, 8 (статья П. В. Знаменского); Церковные Ведомости, изд. при Св. Синоде, 1901, № 3 (статья прот. Ф. Знаменского) и № 11 (статья прот. В. Жмакина); Странник, 1862 г., № 2 (дневник келейника Феофана); Е. Поселянин, Русская Церковь и Русские Подвижники XVIII в., 198-219; Русские Портреты XVIII и XIX столетий, изд. Великого Князя Николая Михайловича, т. IV, № 72 (с портретом Гавриила раб. Уткина); Русский Архив, 1864 г., 1163-1182, 1869 г., 1569- 1650, 1895 г., I, 289-312 (письма Гавриила к архиепископу Амвросию), 1898, III, 327-328, 1908 г., II, 396-402; Чт. О. И. Др. Р., 1902 г., I, отд. 2, 1-50 (опись имущества Гавриила); Голубинский Е., История канонизации святых в Русской Церкви, 320, 572.
Группа пустынножителей из рославльских лесов вышла из тех кругов монашества, которые не утратили своих духовных сил и своего стремления к истинно монашескому житию, несмотря на разрушительное влияние эпохи. Это стремление возникло внутри самого монашества. Поэтому при характеристике монашества оно заслуживает особой оценки.
Группа пустынножителей из рославльских лесов вышла из тех кругов монашества, которые не утратили своих духовных сил и своего стремления к истинно монашескому житию, несмотря на разрушительное влияние эпохи. Это стремление возникло внутри самого монашества. Поэтому при характеристике монашества оно заслуживает особой оценки. Если бы церковные власти удостоили это течение внимания и дали ему возможность сильнее влиять на монастырскую жизнь, то оно могло бы стать источником далеко идущей реформы. Но сейчас, рассматривая это явление в исторической перспективе, можно прийти и к такому выводу, что, может быть, это было и к лучшему, что Святейший Синод не взялся руководить этим аскетическим течением сверху, опираясь на свою административную мудрость,- таковой мудрости синодальные архиереи не проявили ни разу за 200 лет существования Синода! - и руководство принадлежало Божию Промыслу. Потому эти духовные силы свободно направлялись туда, где они могли обрести под собой плодородную почву и питать новое возрождение иночества.
Но от лучших представителей церковной иерархии не были сокрыты ни нужды монастырей и монашества, ни обнаружившиеся в иноческой среде духовные течения. В этом отношении особой оценки заслуживает деятельность архиепископа Тверского Гавриила Петрова, впоследствии митрополита Новгородского и Петербургского. Несмотря на свое внешне блестящее положение, владыка Гавриил оставался тем человеком и иерархом, нравственный облик которого не могли исказить ни разрушительное влияние карьеры, ни дух эпохи. Его келейник, знаменитый и прославленный впоследствии старец Феофан Соколов, дал краткую, но впечатляющую характеристику Гавриила. Добродушный, одинаково безыскусный в беседе как с государыней императрицей, так и с простым монахом или приходским священником, Гавриил всюду пользовался уважением и любовью, лишь церковные иерархи относились к нему с известным скептицизмом, поскольку считали, что простотой обращения он роняет достоинство епископского сана; они чувствовали себя уязвленными в своем достоинстве, когда во время приемов владыка Гавриил угощал их простыми кушаньями - пирогами с гороховой начинкой или кашей, которую митрополит-подвижник находил особенно роскошным блюдом, ибо сам он довольствовался щами из капусты, причем их варили ему сразу на несколько дней. Свое содержание он почти полностью раздавал нуждающимся, и его келейник Феофан должен был следить за тем, чтобы он не раздал всего. Несмотря на сильную занятость в Синоде и множество дел, связанных с управлением епархией, святитель Гавриил ежедневно бывал в церкви за богослужением и неукоснительно совершал монашеское молитвенное правило.
Биография Гавриила, написанная Б. Титлиновым, говорит о том, что его влияние сказалось во всех областях церковной жизни и носило весьма положительный характер. Но для нас важно сейчас оценить роль владыки Гавриила в возрождении монашеского подвижничества. Уже в пору своего архиерейства в Твери (1763–1770) Гавриил провел первые мероприятия в этом направлении. Он стремился главным образом к тому, чтобы ввести общежительный устав как в штатных, так и в заштатных монастырях и добиться его действительного соблюдения. В Нило-Столобенской пустыни, одной из самых почитаемых в народе и по штатам 1764 г. причисленной к привилегированным монастырям, благодаря заботам Гавриила окормление послушников и новоначальных иноков было вверено опытным, пожилым и внушающим доверие монахам, то есть были заложены основы старчества, которые, правда, впоследствии не получили там благоприятного развития. За этим последовали меры по преобразованию Клопского, Тихвинского и Моденского монастырей.
Впоследствии, уже будучи митрополитом Петербургским, в 1782 г. Гавриил для восстановления подвижнического жития в Александро-Невской лавре перевел туда пять монахов из Софрониевой пустыни, известной строгостью своего устава и жизни. Валаамский монастырь, почти полностью разрушенный пожарами в 1-й половине XVIII в., так что монашеская жизнь в нем пришла в совершенный упадок, был приведен в порядок стараниями нового настоятеля (1782–1801), строгого подвижника Назария († 1809) из Саровской пустыни. Назарий был достаточно строгим иноком, смиренным и простым. На отца Назария владыке Гавриилу указал епископ Тамбовский Феофил (1788–1811), сам много сделавший для улучшения жизни монастырей своей епархии. Но настоятель и братия не хотели лишаться старца, и настоятель в письме владыке Гавриилу охарактеризовал Назария как простого, неученого, почти глупого человека. «У меня много своих умников,- написал в ответ настоятелю владыка Гавриил,- пришлите мне вашего глупца». В Валаамском монастыре владыка Гавриил тоже ввел общежительный устав. Ученику Паисия старцу Адриану поручено было возобновить Коневецкий монастырь. В Кирилло-Новоезерском монастыре, которым управлял старец Феофан Соколов (1793–1832), уже упомянутый здесь келейник Гавриила, благодаря введению общежительного устава и старчеству Феофана возникли совершенно новые условия, и почти разрушенный монастырь стал местом аскетических подвигов. Советы и рекомендации Гавриила по улучшению монастырского быта не прошли бесследно и для многих монастырей, расположенных вне его епархии. Например, московский Симонов монастырь своим возрождением обязан в основном митрополиту Гавриилу, ибо Гавриил послал туда настоятелем архимандрита Игнатия из Тихвинского монастыря, одного из последних учеников Паисия.
Велики заслуги владыки Гавриила и в том, что он стремился сделать доступными для монахов сочинения аскетического содержания. Благодаря его стараниям в Петербурге вышло первое издание «Добротолюбия» - сборника, который прочно вошел в круг аскетического чтения монахов, а позже и верующих мирян. Вся деятельность Гавриила, повлиявшая на жизнь монастырей более поздней эпохи -1-й половины XIX в., была первым шагом в создании основ подлинно аскетического монашеского жития и весьма способствовала развитию старчества. Благодаря ей даже там, где старчество не смогло укорениться, в жизни монахов все же произошли значительные перемены к лучшему.
Примечания:
Митрополиту Гавриилу Петрову (18 мая 1730–26 января 1801) и его деятельности посвящена фундаментальная работа: Титлинов Б. Гавриил Петров (1916), в которой содержится и общая история Русской Церкви эпохи Екатерины II; а также: Макарий, архим. Сказание о жизни и трудах преосв. Гавриила, митрополита Новгородского и Петербургского (1857), не утратившее своего значения. Личность Гавриила, кроме воспоминаний старца Феофана (см. примеч. 1298) отразилась и в его письмах, в: Рус. арх. 1864, 1869; 1895. 1; 1898. 3; 1908. 2 и Чтения. 1902. 1. Ср. также: Голубинский. Ист. канонизации. С. 320 (о мощах Гавриила).
Субботин. Ук. соч. С. 63–67. Поселянин. Русская Церковь и русс. подвижники XVIII в. (1905). С. 198–214.
Успенский. Описание Ниловой пустыни (1886). С. 45. О мероприятиях Гавриила, касавшихся монастырей, см.: Титлинов. Ук. соч. С. 754, вообще о всех его мероприятиях - гл. 6.
Макарий, архим. Ук. соч. С. 172.
Валаамский мон. и его подвижники (1903). С. 147–157; Субботин. Ук. соч. С. 67. Епископ Феофил (Раев) принадлежал к числу тех архиереев, которые высоко ценили старчество, см. его письма монахам Саровской пустыни, в: Рус. ст. 1914. 160. С. 608–624.
Пимен. Ук. соч. С. 295 и след.; Рус. ст. 1835. 1. С. 119–126.
Ср.: мою книгу. Op. cit. S. 128–143; Субботин. Ук. соч.
Макарий, архим. Ук. соч. С. 69, 73–74; Попов. Ук. соч. С. VI. Говоря о восстановлении подлинной иноческой жизни в Симоновом монастыре, следует особо упомянуть старца Алексия (Блинского; 1722–1812), который в течение 40 лет (1772–1812) был средоточием духовной жизни обители. Л. Иеромонах Алексий, подвижник моск. Симонова мон. (2-е изд. 1891); когда появилось 1-е изд.- мы не смогли выяснить.
И.К.Смолич. Русское монашество 988-1917.
Источник в сети: http://www.sedmitza.ru/index.html?did=26489
| Епископ Тверской |
Москва
Новгород
Митрополи́т Гаврии́л (в миру Пётр Петрович Петров-Шапошников ; 18 мая , Москва - 26 января , Новгород) - епископ Православной Российской Церкви ; с 22 сентября 1770 года - архиепископ Санкт-Петербургский и Ревельский , с 22 сентября 1783 года митрополит; член Святейшего Правительствующего Синода с 27 сентября 1769 года. Богослов и проповедник; член Российской Академии (1783). Брат архиепископа Тобольского Варлаама (Петрова-Лавровского) .
Биография
Родился в семье синодального иподиакона , ставшего впоследствии священником московской Косьмо-Дамианской церкви; младший брат архиепископа Тобольского Варлаама I (Петрова-Лавровского) .
В 1760 году назначен ректором Московской академии и настоятелем Заиконоспасского монастыря с произведением в архимандриты.
22 сентября 1783 года возведён в сан митрополита . В том же году избран членом академии наук.
Известно, что благодаря митрополиту Гавриилу были сохранены многие памятники древней письменности Новгорода; причастен он и к открытию фресковой живописи в древней церкви св. Георгия в Старой Ладоге в 1780 г.
В 1780 году по указу новгородского владыки Гавриила в церквах его епархии выявляли и фиксировали древние надписи, и в ходе этого поиска в Георгиевской церкви была обнаружена и раскрыта на значительных площадях фресковая роспись XII века. .
Член Императорской Академии наук и художеств, председательствовал, как «первенствующий член» на заседаниях при отсутствии директора Дашковой . При его участии и руководстве была начата работа по составлению Словаря Академии Российской ; он редактировал статьи на «И», «I», «К».
Был одним из составителей чина коронования Павла I .
Скончался 26 января 1801 года; погребён в Новгородском Софийском соборе , в Предтеченском приделе.
Исследователь истории русской богословской мысли протоиерей Георгий Флоровский () так оценивал его облик и роль в русском духовном просвещении:
<…> великолепный и важный Екатерининский архиерей (которому сама императрица посвятила свой перевод Мармонтелева «Велисария») про себя был строгим постником , молитвенником и аскетом, и не только в замысле, но и в жизни. И его именно тщанием было издано славяно-российское Добротолюбие , в переводе старца Паисия и его учеников (первое издание в Москве, 1793; перевод сделан с греческого Венецианского издания 1782-го года и был пересмотрен в Александро-Невской Академии и в Троицкой лавре) .
Труды
- Толкования на соборные апостольские послания (кроме 1-го Петрова). М., 1794.
- Лекции по догматическому богословию (в рукописи).
- О служении и чинопоследованиях Православной Греко-Российской Церкви. СПб., 1792; М., 1795.
- Последование и посещение болящих. Чин исповедания кающихся. М., 1766.
- Последование в неделю Православия. М., 1761.
- Краткое христианское нравоучение. П.-М., 1769.
- Церковные поучения. 1763, 1770, 1773, 1775 гг.
- Собрание поучений на все воскресные и праздничные дни. В 3-х частях. Пг., 1775; М., 1776.
- Краткие поучения на каждый день года. М., 1781.
Напишите отзыв о статье "Гавриил (Петров)"
Примечания
Ссылки
|
||||||||||||||||
|
||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Гавриил (Петров)
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы, но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право. – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!
Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
(Петров Петр Петрович; 18.05.1730, Москва - 26.01.1801, Новгород), митр. Новгородский и С.-Петербургский. Из семьи Петра Шапошникова, служившего иподиаконом, впосл. священником в московской ц. во имя Космы и Дамиана; брат Тобольского архиеп. свт. Варлаама I (Петрова-Лавровского) . В 1740 г. поступил в Славяно-латинскую академию, к-рую окончил в 1753 г. в числе лучших учеников. В 1754 г. определен справщиком в Синодальную типографию, под рук. иером. Гедеона (Сломинского) исправлял опечатки в издаваемой слав. Библии. 30 апр. 1758 г. назначен учителем риторики в ДС при Троице-Сергиевой лавре . 28 июня 1758 г. на Троицком подворье в С.-Петербурге архим. Гедеоном (Криновским) пострижен в монашество, 29 июня рукоположен во иеродиакона, 1 июля - во иеромонаха, назначен ректором ДС, преподавателем богословия и первым соборным иеромонахом лавры. Вместе с архим. Гедеоном (Криновским) Г. ввел в ДС преподавание географии, в низшем лат. классе - арифметики, в риторическом классе - истории. В авг. 1761 г. Г. был назначен ректором Славяно-латинской академии и настоятелем Заиконоспасского московского в честь Нерукотворного образа Спасителя мон-ря в сане архимандрита. Г. составил курс богословских уроков, перевел с лат. языка кн. «Стихи, избранные из Свящ. Писания, служащие к утешению всякого христианина, неповинно претерпевающего злоключения» (М., 1763). В годы ректорства Г. в академии увеличилось число учеников. В мае 1763 г. он был назначен членом Святейшего Синода для присутствия в Московской синодальной конторе.
6 дек. 1763 г. в Петропавловском соборе С.-Петербурга Г. был хиротонисан во епископа Тверского, 6 янв. 1764 г. приехал в Тверь. Г. считается одним из основателей института благочинных, возлагал на них обязанности не только адм. надзора, но и пастырского руководства; составил для благочинных особые инструкции. По инициативе Г. в Тверской ДС курс богословия стали читать на рус. (а не на лат.) языке, значительно возросло число учеников, в 1768 г. в Кашине открылось первое ДУ в епархии. Помогал мон-рям, пострадавшим в результате секуляризации церковных имуществ . Образцовой стала при Г. Нилова Столобенская Богоявленская пуст. , в 1764 г. он составил для нее пространное наставление о соборном управлении, обязанностях монашествующих и т. д.
Благодаря активной политике Г. по отношению к старообрядчеству в Нижегородской и Славянской епархиях единоверцам были предоставлены храмы, поставлены священники, подчинявшиеся местным архиереям. Г. предлагал постепенно распространять этот опыт на др. епархии, но резко высказывался против самостоятельной старообрядческой иерархии, а также против строительства большой старообрядческой часовни-церкви в честь Покрова Божией Матери на Рогожском кладбище в Москве. Г. лично занимался увещанием старообрядческих вероучителей. Предлагал более жесткие меры против сектантов, прежде всего духоборов. После 2-го и 3-го разделов Польши принял участие в решении униатского вопроса, много сделал для устройства новых правосл. епархий на присоединенной территории.
При имп. Павле I Г. устранялся от гос. дел, часто болел, неск. раз брал продолжительный отпуск. 16 окт. 1799 г. он был освобожден от управления С.-Петербургской епархией, но оставлен митрополитом Новгородским и Олонецким. 19 дек. 1800 г. по собственному прошению был уволен от управления епархией. При этом Павел I отказал Г. в просьбе поселиться в Симоновом московском мон-ре и в предоставлении пенсии. Г. поселился в Новгороде, вел аскетический образ жизни, тратил много средств на благотворительность, практически не оставив после себя сбережений.
Первым из духовных лиц награжден орденом Андрея Первозванного (1796), также получил орден Александра Невского (1797). Погребен в соборе Св. Софии в Новгороде в Предтеченском приделе.
Арх.: РГИА. Ф. 796. Оп. 56. № 1; Оп. 60. № 49; Оп. 77. № 448.
Лит.: Поленов В . А . Жизнеописание митр. Новгородского и С.-Петербургского Гавриила // Тр. имп. Рос. акад. 1840. Ч. 1. С. 137-145; Макарий (Миролюбов), архим . Сказание о жизни и трудах преосв. Гавриила, митр. Новгородского и С.-Петербургского. СПб., 1857; Еп. Гавриил // Чередеев К . К . Биографии тверских иерархов от начала существования архиерейской кафедры в г. Твери и доныне. Тверь, 1859. С. 126-128; Письма рус. государей, вел. князей и др. особ к новгородским архиереям // ЧОИДР. 1860. Кн. 3. С. 123-148; Филарет (Гумилевский) . Обзор; Феофан (Соколов), архим . Зап. // Странник. 1862. Февр. С. 33-58; Сухомлинов М . И . История Рос. акад. СПб., 1874. Т. 1. С. 58-137; Беляев А . Митр. Петербургский Гавриил как устроитель монашеской жизни в России // ДЧ. 1889. № 2. С. 164-178; Знаменский Ф ., прот . Преосв. Гавриил, митр. Новгородский и С.-Петербургский // ПрибЦВед. 1901. № 3. С. 76-82; Жмакин В ., прот . К биогр. митр. Гавриила // Там же. № 11. С. 384-393; К биогр. митр. Новгородского и С.-Петербургского Гавриила (Петрова): Письма его к разным лицам, опись его имущества и 2 последние его завещания / Предисл. А. Н. Львова. М., 1902; Поселянин Е . Рус. Церковь и рус. подвижники XVIII в. СПб., 1905. Серг. П., р. С. 180-199; Лашков Н . А . Мат-лы для биогр. высокопреосв. Гавриила, митр. Новгородского. СПб., 1913; Титлинов Б . В . Гавриил (Петров), митр. Новгородский и С.-Петербургский. Пг., 1916; Вопреки веку просвещения: Высокопреосв. Гавриил (Петров), митр. Новгородский и С.-Петербургский: Жизнь. Творчество. Кончина / Сост. П. В. Калитин. М., 2000.
А. И. Богданов
Иконография
Сохранилось немало изображений Г. как первенствующего члена Святейшего Синода; его иконография отличается разнообразием изводов, наличием подписных произведений известных мастеров, что обусловило и точность портретной характеристики. Один из ранних прижизненных портретов выполнен живописцем А. П. Антроповым в бытность иерарха архиепископом С.-Петербургским и Ревельским, в 1774 г. (ГРМ): Г. представлен в архиерейской мантии и черном клобуке, на груди - панагия и медаль депутата Комиссии Нового Уложения, правая рука лежит на открытой книге, в левой - жезл с большим навершием в виде посоха.
В 1792 г. скульптором Ф. И. Шубиным по заказу имп. кабинета создан мраморный горельеф с поясным портретом Г.- священноархимандрита Александро-Невской лавры (ГРМ); произведение, заключенное в бронзовую золоченую раму с архиерейскими атрибутами работы П. П. Ажи, помещалось в стене Троицкого собора напротив гробницы блгв. кн. Александра Невского. Автором использован редкий тип облачения: архиерейская мантия, омофор и митра, на груди - панагия и крест, в руке - чертеж постройки, справа - архитектурный фон; в образе, отмеченном высоким профессионализмом исполнения, подчеркнута роль Г. как попечителя в сооружении собора лавры. Узнаваемая фигура архиерея в полном богослужебном облачении, с кистью и сосудом для миро в руках, изображена в центре большой картины «Миропомазание вел. кн. Елисаветы Алексеевны» 1795 г. письма Е. В. Мошкова (ГРМ; происходит из Александро-Невской лавры), где присутствуют также имп. Екатерина II, известные духовные и гос. деятели.
Значительное число портретов Г.- произведения копийного характера кисти неизвестных художников - представляют митрополита в последние годы жизни. К ним принадлежит поясной портрет кон. XVIII - нач. XIX в. (ГИМ): иерарх в архиерейской мантии и белом клобуке с крестом, с благословляющей десницей и жезлом в левой руке (аналогичен этому атрибуту на полотне Антропова), на груди - орден св. Андрея Первозванного с алмазными знаками. Изображение, написанное мон. Иаковом в 1800 г. (КБМЗ), имеет менее офиц. характер: Г. представлен сидящим с книгой в приподнятой правой руке, в рясе и клобуке, орден св. Андрея без алмазов. Еще более домашним воспринимается облик митрополита на посмертном, судя по биографической надписи на обороте, портрете нач. XIX в. (ЦАК МДА): при тех же позе, жесте и нек-рых деталях изображения клобук снят, награды отсутствуют. Такой же образ запечатлен на фотографии с живописного портрета, исполненной в Тобольске (РГИА. Ф. 835. Оп. 4. Ед. 61. Л. 11). Во всех произведениях точно переданы индивидуальные особенности лица изображенного.
Д. А. Ровинский указал 7 гравированных портретов Г. (1-й ошибочно); по-видимому, они появились после кончины иерарха. Лист с посвящением имп. Александру I от архим. Герасима, настоятеля тихвинского Успенского мон-ря, награвирован И. С. Клаубером в 1809 г. (ГРМ) с живописного оригинала 1800 г. Н. М. Уткина (находился в АХ). Это поясное изображение Г. вполоборота вправо, одетого в рясу и белый клобук, на груди - панагия и звезда ордена св. Андрея; образ заключен в овал с перспективной рамкой, под к-рым помещены рисунок Троицкого собора лавры, архиерейские атрибуты. Повторяют этот извод, с отличием в наградных знаках, гравюры 1-й пол. XIX в. Н. Антонова (тоже с видом мон-ря), Н. И. Соколова по заказу П. П. Бекетова и др., а также литография 1836 г. А. Мошарского по рисунку И. Е. Щедровского (изд. 1911 г.: ЦАК МДА), выпущенная в составе портретов членов Российской академии (Ровинский . Т. 4. Стб. 110-111), эстамп Э. Лилье сер. XIX в. Сохранилось неск. гравированных антиминсов, подписанных Г. в 1788 и 1798 гг. (ГМИР, ЦАК МДА).
Лит.: [Бекетов П . П .] Портреты именитых мужей Рос. Церкви, с прил. их кр. жизнеописания. М., 1843; Ровинский . Словарь гравированных портретов. Т. 1. Стб. 543-545. Т. 4. Стб. 110-111, 261; Адарюков, Обольянинов . Словарь портретов. С. 203. № 2; Духовные светочи России. С. 89-92. № 74-76; Смирнов И . А ., Петрова Л . Л ., Никанорова Л . В ., Петрова Н . В . Рус. искусство XVII-XIX вв.: Казенная палата Кирилло-Белозерского мон-ря: Путев. М., 2003. С. 40; Николаева С . Г . Коллекция гравированных антиминсов в собр. ГМИР. СПб., 2003. (Тр. ГМИР; Вып. 3). С. 59-60, 67. № 126, 147; «Угодно в очах Божиих дело сие…»: Сокровища ЦАК МДА / ТСЛ, МДА, ЦМиАР. Серг. П., 2004. С. 308-309; Религиозный Петербург / ГРМ. СПб., 2004. С. 81, 120, 423. № 97, 166.
Я. Э. Зеленина
