Схоластика – направление философской мысли. Что такое схоластика: понятие, общая характеристика, направления

Как всеобщее невежество стало причиной развития науки? Чему учили в средневековых школах? Почему в Византии было очень мало университетов? И куда заводит усердие в логике? Рассказывает Виктор Петрович Лега.

После Августина в философии наступают так называемые «темные века»: на протяжении почти 500 лет на Западе нет ни одного более или менее интересного философа, кроме, пожалуй, Северина Боэция (ок. 480 – 524) и Иоанна Скота Эриугены (815–877). Боэция называют одним из последних римлян, а Иоанна Скота Эриугену, хотя он и жил в IХ веке, часто относят уже к предтечам схоластики.

Этот период – время переселения народов, время разрушения западной части Римской империи, время становления Римской Католической церкви в современном ее виде. И время упадка философии, хотя богословие, конечно, развивалось: были интересные мыслители, интересные западные богословы. Философская мысль пробудилась в начале II тысячелетия. И она получила всем хорошо известное название – схоластика.

Но прежде, чем говорить о схоластике как явлении, рассмотрим, что значит само это слово.

Школа латыни

Слово «схоластика» происходит от латинского «schola» – «школа», и первоначально им обозначалась система школьного образования, принятая в странах Западной Европы в то время.

Почему вдруг в Западной Европе возникает такая необходимость в школах? Это не только и не столько интерес к образованию, это, прежде всего, насущная церковная задача. Дело в том, что с конца I тысячелетия Западная Европа говорит уже на совсем других языках – латынь стала языком мертвым. Страны Западной Европы, которая членится на государства, близкие к современным, населяют новые народы, говорящие на почти современных языках: французском, немецком, итальянском, английском – конечно, в древнем их варианте. Латынь никто не знает. Но Церковь консервативна, и для нее латынь остается единственным языком, на котором можно и нужно проводить богослужение. Ведь на латинском языке писали великие отцы западной Церкви: блаженный Августин, святитель Лев Великий, святитель Григорий Великий (Двоеслов), святитель Амвросий Медиоланский… На латынь переведена Библия, освященная церковным авторитетом, – так называемая Vulgata, перевод святого Иеронима Стридонского.

Система школ возникла как решение важной для Церкви проблемы – подготовки грамотных священников

Латынь никто уже не знает, но священник должен знать латынь, причем знать великолепно, знать как свой родной язык, – чтобы читать и понимать Библию; чтобы читать и понимать богословские труды, например, сложнейшие сочинения блаженного Августина; чтобы вести богослужение и понимать его. И потому возникает необходимость в массовой подготовке священников, которые хорошо знают латинский язык. Это очень важная задача.

В Византии ситуация совсем другая: там все говорят на греческом языке – а на нем говорили и апостолы, на нем написано Евангелие, на нем писали отцы Церкви. И богослужение ведется на родном языке, оно всем понятно. А если кто-то хочет читать Священное Писание, труды отцов Церкви, то достаточно выучить буквы, что можно сделать и самостоятельно, не идя для этого в школу. Поэтому уровень общей грамотности в Византии намного выше, чем в Западной Европе.

В Византии тоже возникают школы, тоже появляются образованные люди, но высшее образование распространяется не так широко, как на Западе. Почему? По той причине, что на Западе фактически на поток ставится подготовка интеллектуалов, то есть людей, которые будут заниматься только интеллектуальным трудом. Ведь выучить латынь, чтобы на этом языке говорить как на родном, – это дело не одного-двух лет, а гораздо более длительного времени – десятилетий.

Многие выдающиеся умы, замечательные богословы Запада, например Исидор Севильский, Беда Достопочтенный, продумывали, какой должна быть система образования. Но закрепилась система, предложенная Алкуином в IX веке. Она отличалась простотой, убедительностью, и она фактически действует до сегодняшнего дня.

Дорога из семи троп

В этой системе образование начиналось, конечно же, с изучения латыни и Священного Писания. На этом первом этапе давалось самое общее образование, необходимое для будущего священника. Наиболее толковые могли перейти на следующую ступень, где, по предложению Алкуина, изучались так называемые «семь свободных искусств», которые было принято делить на тривиум и квадривиум – дословно переводя, «трехпутье» и «четырехпутье».

В квадривиум входили точные науки: арифметика, геометрия, астрономия и музыка, понимаемая как гармония. А в тривиум – гуманитарные науки: грамматика, риторика и диалектика – или логика. Но диалектика несколько шире, чем логика: это искусство аргументации, искусство мышления – это самая философская дисциплина. И поэтому из всех «семи свободных искусств» диалектика получает наибольшее значение. По сути своей, это философия. Хотя с античной философией ее сравнить нельзя.

С античной философией в Европе практически не были знакомы, хорошо знали только логику Аристотеля

А проблема западного образования была в том, что с античной философией в Европе знакомы были крайне плохо: греческий язык никто не знал. Греческая литература, философия, наука – это Византия. В Византии изучают Платона, Аристотеля, Гиппократа, Птолемея… Уровень образованности и науки в Византии такой, что позволяет достойно продолжать традиции Древней Греции. На Западе же из греческой мысли знают только то, что или пересказал Цицерон, или объяснил Августин, или немножко перевел Боэций. А Боэций до своей трагической смерти – несправедливой казни (он был обвинен как участник дворцового заговора) – успел перевести только логические работы Аристотеля. И по этим логическим работам Аристотеля и судили обо всей философии Древней Греции. Поэтому философия сводилась к логике, к искусству аргументации.

Это, действительно, главное – умение мыслить.

Впоследствии ступень «семи свободных искусств» стала первым, начальным факультетом будущих университетов, который стал называться «факультетом семи свободных искусств» или попросту – философским факультетом – именно из-за превосходства диалектики среди «семи свободных искусств».

«Вершина знаний, мысли цвет»

Изучив «семь свободных искусств», наиболее смышленые могли перейти на третий уровень – в университет. Университеты появляются как логическое продолжение школ. И первый возникает в 1088 году в итальянском городе Болонья, а вслед за ним – буквально как грибы после дождя – в Оксфорде, Париже, Кембридже, Кельне и в других городах, так что вся Европа вскоре покрывается сетью этих учебных заведений – и это тоже очень важно.

Во-первых, несмотря на языковую разрозненность, интеллектуалы разных народов говорят на одном языке – на латыни. Они понимают друг друга, неважно, итальянец ты или англичанин. Во-вторых, в университетах работают профессионалы – те, кто действительно способен к интеллектуальному труду, кто готов посвятить этому свою жизнь. Этот факт очень важен для понимания того, почему наука впоследствии – в XVII веке – возникнет именно в Западной Европе. Не в Византии, не в славянских странах, где общий уровень образования, подчеркиваю, выше. Но там нет касты – «интеллектуальной элиты» – и нет той обширной сети университетов, которая необходима для возникновения науки. А о том, что наука не противоречит православным канонам, свидетельствует простой факт: возникнув на Западе, наука тут же распространится и на восточноевропейские страны.

Университеты строятся по единому образцу. Три факультета: медицинский, юридический и теологический.

На медицинском занимаются не только собственно медициной, врачеванием, но и познанием материального мира. Согласимся с этим: самое важное все-таки здоровье. Кстати, Галилей окончил медицинский факультет, хотя врачом он не был.

На юридическом факультете изучают все то, что относится к общественному устройству. Согласимся и с этим: главное, чтобы был мир и порядок в обществе, поэтому право необходимо.

Кто хорошо мыслит? – Тот, кто хорошо разделяет и определяет

И вершина – это, безусловно, познание Бога. Этим занимаются на теологическом факультете. Но на теологический факультет поступают те, кто только что хорошо изучил «семь свободных искусств», в числе которых диалектика. Они умеют хорошо мыслить, определять, разделять. Как говорили в те времена, «кто хорошо мыслит, тот хорошо излагает». А кто хорошо мыслит? – Тот, кто хорошо разделяет. Уметь разделить – четко дать определение какого-то понятия, отличить его от другого понятия, показать между ними связь – вот главная задача. И она преследует вполне конкретную образовательную цель, потому что преподавать на теологическом факультете богословие нужно уметь – с этим тоже согласимся. Ведь если ты неподготовленному студенту дашь почитать блаженного Августина или святителя Василия Великого, то студент вряд ли что-нибудь поймет: ему нужно прежде всё разложить по полочкам – «вот учение о Троице, это учение о Христе, это учение о Церкви, это учение о спасении внутри Церкви», то есть должна быть четкая система, для которой и используется та самая диалектика.

Ловушка логичности

Итак, теперь самое время перейти к иному, ставшему основным смыслу слова «схоластика», который часто выражается простой фразой: «философия есть служанка богословия». Да, философия выполняет именно эту роль – пока только на уровне преподавания. Она должна помочь обучать студентов – будущих священников, богословов, чтобы они четко уяснили истины христианской веры. Кстати, великолепный образец схоластической мысли дал великий восточный православный богослов преподобный Иоанн Дамаскин: его «Точное изложение православной веры» – пример изумительной схоластики в самом хорошем смысле этого слова. Опираясь на аристотелевскую философию и логику, предварительно написав «Философские главы», где он дает свое понимание Аристотеля и показывает, как нужно определять и доказывать, преподобный Иоанн Дамаскин четко и точно излагает православную веру – по главам, по параграфам. Так что образец уже был. По образцу «Точного изложения православной веры» был написан первый учебник богословия – «Сентенции» Петра Ломбардского. Так что схоластика возникает именно как стремление изложить истины христианского богословия четко, логично, доказательно. И я лично не вижу в этом ничего плохого, даже наоборот: это замечательное школьное нововведение.

Но впоследствии, через два-три века, привыкнув к такому способу изложения, многие западные богословы будут считать, что другого богословия и быть не может: богословие должно быть четким, логичным, доказательным. И это станет главным отличием схоластики от патристики, где мысль – живая, часто достигающая таких высот, что не изложишь ее в логических силлогизмах.

И потому, начиная уже с XIV века, многие западные христиане будут раздражены схоластикой – они будут мечтать вновь вернуться к патристике, к живой христианской мысли.

Время схоластики, четкого ее понимания как философского, логического изложения истин богословия – это XI–XIV века. Возникнув из простых школьных нужд, схоластика подомнет под себя всё – как говорят: «убьет живое» – в христианской мысли. И закончится тем, что начнется Возрождение, а это, прежде всего, возрождение святоотеческой мысли – не античности, а, повторюсь, именно святоотеческой мысли, раннего христианства, не искаженного схоластикой. А кто ранние отцы Церкви на Западе? Это Августин, прежде всего, а он платоник. И поэтому через Августина будет возрожден интерес к Платону, столь противоположному уже наскучившему Аристотелю с его логическими схемами.

Так когда же родилась наука?

Имена многих схоластов хорошо известны: Фома Аквинский (1225–1274), Бонавентура (1218–1274), Альберт Великий (1206–1280), Роджер Бэкон (1214–1292), Иоанн Дунс Скот (1265–1308), Уильям Оккам (1285–1347). Многие замечательные схоласты конца XIII – начала XIV века будут развивать не только богословскую, но и предвосхищать современную научную мысль. Потому что – и об этом пишут многие историки науки – наука возникла вообще-то не сразу в XVII веке, а зарождается раньше – в XIII веке. И благодатную почву для ее развития как раз и создаст система университетов и методика подготовки интеллектуальных кадров. Уже в XIII веке эта система достигнет своего совершенного статуса, и в университетских стенах будет познаваться не только истина о Боге, но и иные истины.

Начиная с XIII века появляются интересные мыслители, менее известные, чем перечисленные выше, но они внесут огромный вклад в познание материального мира: Раймунд Луллий (1232–1315), Николай Орем (1320–1382), Жан Буридан (1295–1358), Рихард из Медиавиллы (1249–1308)… Меня возмущает, когда говорят, что в средние века не занимались наукой, что Церковь якобы запрещала занятия наукой и преследовала ученых. Многие современные научные идеи возникают именно в это время. Впервые идея механического мышления, которую мы сейчас называем кибернетикой, возникла у Раймунда Луллия; идею координат, которые мы называем декартовыми координатами, сначала изложил Николай Орем, он же предложил идею вращения Земли вокруг своей оси; о необходимости занятия физикой для благоустройства нашего мира писал Роджер Бэкон, понятие импетуса, близкое к современному понятию импульса, для объяснения движения вводит Жан Буридан, а Рихард из Медиавиллы впервые высказал мысль о расширяющейся вселенной… Так что уже тогда, в XIII–XIV веках, возникает не только среда для развития науки – возникают и научные проблемы, потихоньку мыслители подбираются и к научному методу. Поэтому и Галилей, и Декарт, создатели современной науки, – в какой-то степени наследники средневековой западноевропейской учености.

Введение

Целью контрольной работы является рассмотрение схоластического философского периода, появившегося в Средневековье.

Данная цель реализуется в решении следующих задач :

• · Рассмотрение вопроса о возникновении и расцвете схоластики, дать определение это термина;
• · Подробное описание основных направлений схоластики, а так же их столкновение, споры об универсалиях;
• · Выделение значимых личностей, последователей и противников схоластических направлений;
• · Рассмотрение причин кризиса схоластики.

Возникновение схоластики и ее основные направления: номинализм и реализм

Схоламстика (греч. учплбуфйкьт - учёный, Scholia - "школа") - систематическая европейская средневековая философия, сконцентрированная вокруг университетов и представляющая собой синтез христианского (католического) богословия и логики Аристотеля.

Философия в конце VIII - начале IX в. преподавалась лишь в монастырских школах, где ее изучали будущие священники и церковные служители. Задачей философии было не исследование действительности, а поиски рациональных путей истинности доказательства всего того, что провозглашала вера. Отсюда и название - схоластика.

Начало схоластики приходится на IX столетие, и ее развитие продолжается до конца XV столетия. Она носила лишь религиозный характер, мир, согласно представлениям схоластов, не имеет даже самостоятельного существования, все существует лишь в отношении к богу.

Метод схоластической философии был предопределен еще в ее исходных посылках. Речь идет не о нахождении истины, которая уже дана в откровении, а о том, чтобы изложить и доказать эту истину посредством разума, т.е. философии. Из этого вытекают три цели: первая - с помощью разума легче проникнуть в истины веры и тем самым приблизить их содержание к мыслящему духу человека, вторая - придать религиозной и теологической истине систематическую форму при помощи философских методов; третья - используя философские аргументы, исключить критику святых истин. Все это не что иное, как схоластический метод в широком смысле слова, в котором господствует формализм.

В узком смысле слова схоластический метод состоит в формально логической операции вывода из противоположных тезисов, возражений "за" и "против" путем выявления различий выводятся заключения, которые служат для того, чтобы эту схоластическую "диалектику" использовать для подтверждения спекулятивного содержания христианства. Точно так же и исследование действительности производится этим формально-логическим способом и служит потребностям репродуцирования ее религиозным образом. Сущностью схоластической "диалектики" является ее формальное рассуждение о понятиях, категориях без рассмотрения их реального содержания. Все подчинено авторитету христианского вероучения. По сути эта "диалектика" сводилась к силлогистическому суждению, в котором исчезала и деформировалась живая, конкретная действительность. Главным предназначением схоластической философии было непосредственное слияние с теологией.

Основателем схоластики считается Иоанн Скот Эриугена (ок 810-877), учитель при королевском дворе Карла Лысого в Париже. Он был большим ученым своего времени, знал греческий язык (писал на нем стихи), переводил с латыни. Эриугена был родом из Ирландии, где в монастырских школах начали распространяться тексты греческих отцов церкви.

Одним из первых он выдвигает тезис, относящийся ко всей схоластике: подлинная религия является и подлинной философией и наоборот; сомнения, выдвигаемые против религии, опровергают и философию. Он энергично защищал тезис о том, что между откровением и разумом нет противоречия. Орудием разума является диалектика, которую он понимает, подобно Платону, т.е. как искусство сталкивать противоположные точки зрения в беседе, а затем преодолевать различия с целью выделить истину. Решающую роль в познании, по Эриугене, имеют общие понятия. Единичные понятия, наоборот, существуют лишь благодаря тому, что они относятся к видам, а виды - к роду. Это направление философской рефлексии в ходе дальнейшего развития средневековой философии было названо реализмом.

Схоластическое философское мышление сосредоточивалось, в сущности, на двух проблемах: с одной стороны на споре номинализма и реализма, с другой - на доказательстве существования Бога. Философской основой спора между реализмом и универсализмом был вопрос об отношении общего и единичного, индивидуального.

Реализм (от лат. realis - реальный, действительный). Крайние реалисты придерживались платоновского учения об идеях; общее - это идеи, которые существуют до единичных вещей (ante res) и вне их. Сторонники умеренного реализма исходили из аристотелевского учения об общих родах, согласно которому общее реально существует в вещах (in rebus), но ни в коем случае вне этих вещей.

Номиналисты (от лат. nomen - имя), напротив, не допускали реального существования универсалий, общее существует лишь после вещей (post res). Приверженцы крайнего крыла номинализма считали общее лишь пустым, ничего не содержащим "выдохом голоса", звуковой стороной слова. Более умеренные также отрицали реальность общего в вещах, но признавали его как мысли, понятия, имена, играющие важную роль в познании (концептуализм).

Утверждая, что в общих понятиях познается не истинное бытие вещей и не истинные мысли Бога, а только субъективные абстракции, слова и знаки, номинализм отрицал всякое значение за философией, которая, с его точки зрения, есть только искусство связывать эти знаки в положения и заключения. О правильности самих положений она не может судить; знания истинных вещей, индивидуумов она не может доставить. Это учение, в основе своей скептическое, проводило пропасть между богословием и светской наукой. Всякая мирская мысль - суета; она имеет дело с чувственным, но чувственное есть только явление. Истинным принципам научает только вдохновенный разум теологии; только через него мы научаемся познавать Бога, который есть индивидуум и вместе общая основа всех вещей и потому существует во всех вещах.

Сторонниками реализма были, в частности, Ансельм Кентерберийский, Фома Аквинский; сторонниками номинализма - Иоанн Росцелин, Иоанн Дунс Скот, Уильям Оккам. Особую позицию занимал Пьер Абеляр, утверждая, что универсалии существуют в вещах. Такую позицию назвали концептуализмом.

СХОЛАСТИКА (лат. scholastica от греч. σχολαστικός – школьный) – тип религиозной философии, характеризующийся принципиальным подчинением примату теологического вероучения, соединением догматических предпосылок с рационалистической методикой и особым интересом к логической проблематике; получил наиболее полное развитие в Западной Европе в эпоху зрелого и позднего Средневековья.

ГЕНЕЗИС СХОЛАСТИКИ И ПЕРИОДИЗАЦИЯ ЕЕ РАЗВИТИЯ. Истоки схоластики восходят к позднеантичной философии, прежде всего к неоплатонику 5 в. Проклу (установка на вычитывание ответов на все вопросы из авторитетных текстов, каковыми были для Прокла сочинения Платона, а также сакральные тексты античного язычества; энциклопедическое суммирование разнообразнейшей проблематики; соединение данностей мистически истолкованного мифа с их рассудочной разработкой). Христианская патристика подходит к схоластике по мере завершения работы над догматическими основами церковной доктрины (Леонтий Византийский , Иоанн Дамаскин ). Особое значение имела работа Боэция по перенесению греческой культуры логической рефлексии в латиноязычную традицию; его замечание, сделанное по ходу комментирования одного логического труда (In Porph. Isagog., MPL 64, col. 82–86) и отмечающее как открытый вопрос о том, являются ли общие понятия (универсалии ) только внутриязыковой реальностью, или же они имеют онтологический статус, породило длившуюся веками и конститутивную для схоластики дискуссию по этому вопросу. Те, кто видел в универсалиях реальности (realia), именовались реалистами; те, кто усматривал в них простое обозначение (nomen, букв. «имя») для абстракции, творимой человеческим сознанием, назывались номиналистами. Между чистым реализмом и чистым номинализмом как двумя полярными возможностями оставалось мыслительное пространство для умеренных или осложненных вариантов.

Ранняя схоластика (9–12 вв.) имеет своей социокультурной почвой монастыри и монастырские школы. Она рождается в драматических спорах о месте т.н. диалектики (т.е. методических рассуждений) при поисках духовной истины. Крайние позиции рационализма (Беренгар Турский ) и фидеизма (Петр Дамиани ) не могли быть конструктивными для схоластики; средний путь был предложен восходящей к Августину формулой Ансельма Кентерберийского «credo, ut intelligam» («верую, чтобы понимать» – имеется в виду, что вера первична как источник отправных пунктов, подлежащих затем умственной разработке). Мыслительные инициативы дерзкого новатора Абеляра и других теологов 12 в. (Шартрская школа , Сен-Викторская школа ) способствовали развитию схоластического метода и подготовили переход к следующей эпохе.

Высокая схоластика (13 – нач. 14 в.) развивается в контексте системы основываемых по всей Европе университетов; фоном служит активное участие в умственной жизни т.н. нищенствующих орденов – соперничающих между собой доминиканцев и францисканцев. Важнейшим интеллектуальным стимулом оказывается распространяющееся знакомство с текстами Аристотеля, а также его арабских и европейских комментаторов. Однако попытка ввести в оборот школ те аристотелевские и аверроистские тезисы, которые были несовместимы с основами христианской веры, подвергается осуждению (случай Сигера Брабантского ). Господствующее направление, выразившееся прежде всего в творчестве Фомы Аквинского , стремится к непротиворечивому синтезу веры и знания, к системе иерархических уровней, в рамках которой вероучительные догматы и религиозно-философские умозрения оказались бы дополнены ориентирующейся на Аристотеля социально-теоретической и естественно-научной рефлексией; оно находит почву в рамках доминиканского ордена, в первый момент встречает протест со стороны консерваторов (осуждение ряда тезисов епископом Парижским 1277, за которым последовали аналогичные акты в Оксфорде), но затем все чаще и уже на столетия воспринимается как нормативный вариант схоластики. Однако авторитарный плюрализм, заданный параллельным сосуществованием в католицизме зрелого Средневековья различных орденов, создает возможность для разработки прежде всего внутри францисканского ордена альтернативного типа схоластики, представленного ориентированной на августиновский платонизм мистической метафизикой Бонавентуры , перенесением акцентировки с интеллекта на волю и с абстрактного на единичное (haecceitas, «вот-этовость») у Иоанна Дунса Скота и т.п.

Поздняя схоластика (14–15 вв.) – обильная кризисными явлениями, но отнюдь не бесплодная эпоха. С одной стороны, доминиканцы и францисканцы перерабатывают творческие почины соответственно Фомы Аквинского и Дунса Скота в поддающиеся консервации системы томизма и скотизма; с другой стороны, раздаются голоса, призывающие перейти от метафизического умозрения к эмпирическому изучению природы, а от попыток гармонизации веры и разума – к сознательно резкому разведению задач того и другого. Особую роль играют британские мыслители, оппозиционные к спекулятивному системотворчеству континентальной высокой схоластики: Р.Бэкон призывает к развитию конкретных знаний, У.Оккам предлагает чрезвычайно радикальное развитие скотистских тенденций в сторону крайнего номинализма и теоретически обосновывает притязания империи против папства. Стоит отметить протокапиталистическую ревизию схоластического понятия «справедливой цены» у немецкого оккамиста Габриэля Биля (около 1420–95). Определенные аспекты мыслительного наследия этого периода, пересмотра и критики прежних оснований схоластики были впоследствии усвоены Реформацией.

СХОЛАСТИЧЕСКИЙ МЕТОД. Подчинение мысли авторитету догмата – по известной формуле, восходящей к Петру Дамиани (De divina omnipotentia, 5, 621, MPL, t. 145, col. 603), philosophie ancilla theologiae, «философия служанка богословия», – присуще ортодоксальной схоластике наряду со всеми другими типами правоверно-церковной религиозной мысли; специфично для схоластики то, что сам характер отношения между догматом и рассудком мыслился при несомненной авторитарности необычно рассудочным и ориентированным на императив внутренней и внешней системности. Как Священное Писание и Священное Предание, так и наследие античной философии, активно перерабатывавшейся схоластикой, выступали в ней на правах грандиозного нормативного сверхтекста. Предполагалось, что всякое знание имеет два уровня – сверхъестественное знание, даваемое в Божьем Откровении, и естественное знание, отыскиваемое человеческим разумом; норму первого содержат тексты Библии, сопровождаемые авторитетными комментариями отцов Церкви, норму второго – тексты Платона и особенно Аристотеля, окруженные авторитетными комментариями позднеантичных и арабских философов (характерно распространенное в зрелой схоластике обозначение Аристотеля как praecursor Christi in naturalibus, т.е. «предтечи Христова во всем, что касается вещей естественных»). Потенциально в тех и других текстах уже дана полнота истины; чтобы актуализировать ее, надо истолковать самый текст (исходный для схоластического дискурса жанр lectio, букв. «чтение», имеется в виду толкование выбранного места из Библии или, реже, какого-нибудь авторитета, напр., Аристотеля), затем вывести из текстов всю систему их логических следствий при помощи непрерывной цепи правильно построенных умозаключений (ср. характерный для схоластики жанр суммы – итогового энциклопедического сочинения, предпосылку для которого дает жанр сентенций). Мышление схоластики остается верно гносеологии античного идеализма, для которого настоящий предмет познания есть общее (ср. платоновскую теорию идей и тезис Аристотеля: «всякое определение и всякая наука имеют дело с общим», Met. XI, с. 1, р. 1059b25, пер. А.В.Кубицкого); оно постоянно идет путем дедукции и почти не знает индукции, его основные формы – дефиниция, логическое расчленение и, наконец, силлогизм, выводящий частное из общего. В известном смысле вся схоластика есть философствование в формах интерпретации текста. В этом она представляет контраст как новоевропейской науке с ее стремлением открыть доселе неизвестную истину через анализ опыта, так и мистике с ее стремлением узреть истину в экстатическом созерцании.

Парадоксальным, но логичным дополнением ориентации схоластики на авторитетный текст был неожиданно свободный от конфессионально-религиозной мотивации подбор авторитетов «естественного» знания; наряду с античными язычниками, как Платон, Аристотель или астроном Птолемей, и мыслителями исламской культуры, как Аверроэс (Ибн Рушд ) в канон зрелой схоластики входил, напр., испанский еврей Ибн Гебироль (11 в.), известный как Авицебронн (причем цитировавшие его христианские схоласты помнили, что он не является христианином, но забыли за ненадобностью сведения о его национальной и религиозной принадлежности, выясненной лишь исследователями 19 в.). В этой связи заметим, что т.н. двойственной истины теория (один и тот же тезис может быть истинным для философии и ложным для веры), решительно отвергаемая томизмом, но приписываемая, напр., Сигеру Брабантскому и являющаяся логическим пределом многих тенденций поздней схоластики, является в определенной мере следствием схоластического авторитаризма: Библия и отцы Церкви – авторитеты, но разноречащие с ними Аристотель и Аверроэс также были восприняты именно как авторитеты. Далее, схоластика не была бы творческим периодом в истории мысли, если бы она находила в данностях авторитетных текстов готовые ответы, а не вопросы, не интеллектуальные трудности, провоцирующие новую работу ума; именно невозможность решить вопросы при помощи одной только ссылки на авторитет, обосновывающая самое возможность схоластики, многократно становилась предметом тематизации. «Auctoritas cereum habet nasum, id est in diversum potest flecti sensum» («У авторитета нос восковой, т.е. его возможно повернуть и туда, и сюда»), отмечал еще поэт и схоласт Алан Лилльский , ум. 1202 (Alanus de Insulis . De Fide Cath. I, 30, MPL, t. 210, 333 А). Фома Аквинский специально возражает против установки ума на пассивно-доксографическое отношение к авторитетам: «Философия занимается не тем, чтобы собирать мнения различных людей, но тем, как обстоят вещи на самом деле» (In librum de caelo I, 22). Мыслителей схоластики привлекало рассмотрение особенно сложных герменевтических проблем; особым случаем было вербальное противоречие между авторитетными текстами, недаром акцентированное еще в заглавии труда Абеляра «Да и нет» (Sic et non). Схоласт должен был уметь разобраться в подобных казусах, оперируя категориями семантики (многозначность слова), семиотики (символические и ситуативно-контекстуальные значения, приспособление формы теологического дискурса к языковым привычкам слушателя или читателя и т.п.); теоретически формулируется даже вопрос аутентичности сочинения и критики текста, хотя подобная филологическая проблематика на службе у богословия в целом остается нетипичной для Средних веков и составляет характерное завоевание новоевропейской культуры.

Влияние схоластики на современную ей культуру было всеобъемлющим. Мы встречаем схоластическую технику расчленения понятий в проповедях и житиях (очень ярко – в «Золотой легенде» Иакова Ворагинского), схоластические приемы работы со словом – в латиноязычной поэзии от гимнографии до песен вагантов и других сугубо мирских жанров (а через посредство латиноязычной литературы – также и в словесности на народных языках); схоластическая аллегореза живо ощущается в практике изобразительных искусств.

Ориентация на жестко фиксированные правила мышления, строгая формализация античного наследия помогла схоластике осуществить свою «школьную» задачу – пронести сквозь этнические, религиозные и цивилизационные перемены средневековья преемственность завещанных античностью интеллектуальных навыков, необходимый понятийно-терминологический аппарат. Без участия схоластики все дальнейшее развитие европейской философии и логики было бы невозможно; даже резко нападавшие на схоластику мыслители раннего Нового времени вплоть до эпохи Просвещения и немецкого классического идеализма включительно никак не могли обойтись без широкого пользования схоластической лексикой (до сих пор весьма заметной в интеллектуальном языковом обиходе западных стран), и этот факт – важное свидетельство в пользу схоластики. Утверждая мышление в общих понятиях, схоластика в целом – несмотря на ряд важных исключений – сравнительно мало способствовала развитию вкуса к конкретному опыту, важному для естественных наук, зато ее структура оказалась исключительно благоприятной для развития логической рефлексии; достижения схоластов в этой области предвосхищают современную постановку многих вопросов, в частности проблем математической логики.

Гуманисты Возрождения, теологи Реформации и особенно философы Просвещения в исторически обусловленной борьбе против цивилизационных парадигм средневековья потрудились, чтобы превратить само слово «схоластика» в бранную кличку, синоним пустой умственной игры. Однако развитие историко-культурной рефлексии не замедлило установить огромную зависимость всей философии раннего Нового времени от схоластического наследия, преемственную связь контрастирующих эпох. Достаточно вспомнить, что выдвинутый Руссо и сыгравший столь очевидную революционизирующую роль концепт «общественного договора» восходит к понятийному аппарату схоластики. Парадоксальным образом романтически-реставраторский культ Средневековья, оспоривший негативную оценку схоластики, во многих вопросах стоял дальше от ее духа, чем критики схоластики в эпоху Просвещения (напр., Ж. де Местр , 1753–1821, ярый апологет монархии и католицизма, иронизировал по поводу присущей просвещенческому гуманизму абстракции «человека вообще», вне наций и рас, одним этим движением опрокидывая заодно с идеологией Французской революции все здание традиционно-католической антропологии и впадая в недопустимый «номинализм»).

В замкнутом мире католических учебных заведений схоластика в течение ряда веков сохраняла периферийное, но не всегда непродуктивное существование. Среди проявлений запоздалой схоластики раннего Нового времени необходимо отметить творчество испанского иезуита Ф.Суареса (1548–1617), а также – ввиду цивилизационного значения для восточнославянского ареала – православный вариант схоластики, насаждавшийся в Киеве митрополитом Петром Могилой (1597–1647) и оттуда распространявший свое влияние на Москву.

Интерес католических ученых к схоластике стимулировал после разрыва традиции в пору Просвещения, в контексте романтического и постромантического историзма 19 в., историко-философские штудии, публикации текстов и т.п.; проект модернизирующей реставрации схоластики в виде неосхоластики , которая давала бы ответы на современные вопросы, при этом предполагался, а в 1879 был поддержан папским авторитетом (энциклика Льва XIII «Aeterni Patris», ориентирующая католическую мысль на наследие Фомы Аквинского – см. Неотомизм ). Сильным стимулом для этого проекта оказалась в 20 в. ситуация противостояния тоталитаристским идеологиям – национал-социализму и коммунизму; такое противостояние создавало потребность в апелляции к идеалу «вечной философии» (philosophia perennis), a также в синтезе между принципом авторитета, способным состязаться с авторитарностью тоталитаризма, и противопоставляемым тоталитаризму принципом личности, в примирении христианских и гуманистическим нравственных принципов. Именно 1-я половина и середина 20 в. – время, когда наследие схоластики могло казаться для авторитетных мыслителей (Ж.Марешаль, 1878–1944; Ж.Маритен , Э.Жильсон и др.) сокровищницей методов для преодоления сугубо современных проблем (ср., напр., Maritain J. Scholasticism and Politics, 1940). В «послесоборном» католицизме (после Второго Ватиканского собора 1962–65) неосхоластика не исчезает как возможность, но границы ее идентичности, как и признаки ее присутствия в современной культуре, все очевиднее перестают быть осязаемыми.

Литература:

1. Эйкен Г. История и система средневекового миросозерцания, пер. с нем. СПб., 1907;

2. Штёкль А. История средневековой философии, пер. с нем. М., 1912;

3. Стяжкин Н.И. Формирование математической логики. М., 1967;

4. Попов П.С. Стяжкин Н.И. Развитие логических идей от античности до эпохи Возрождения. М., 1974;

5. Соколов В.В. Средневековая философия. М., 1979;

6. Аверинцев С.С. Христианский аристотелизм как внутренняя форма западной традиции и проблемы современной России.– В кн.: Он же. Риторика и истоки европейской литературной традиции. М., 1996;

7. Gilson Ε.H. L̕esprit de la philosophie médiévale. P., 1932,2 éd. I–II. P., 1944;

8. Grabmann M. Die Geschichte der scholastischen Methode, I–II. Freiburg, 1909–11 (переизд. В., 1957);

9. Он же. Die theologische Erkenntnis- und Einleitungslehre des hl. Thomas von Aquin. Freiburg i. Schweiz, 1947;

10. De Wulf. Histoire de la philosophie médiévale, I–III, 6 éd. Louvain, 1934–47;

11. Landgraf Α.Μ. Dogmengeschicte der Frühscholastik, I–IV. Regensburg, 1952–56;

12. Он же. Einführung in die Geschichte der theologischen Literatur der Frühscholastik. Regensburg, 1956;

13. Le Goff J. Les intellectuels au moyen âge. P., 1957;

14. Chenu M.D. La théologie comme science au XIII e siècle, 3 éd. P., 1957;

15. Он же. Das Werk des hl. Thomas von Aquin.– Die deutsche Thomas-Ausgabe, Ergänzungsband II. Hdlb.– Graz–Köln, 1960;

16. Metz J.-B. Christliche Anthropozentrik. Über die Denkform des Thomas von Aquin. Münch., 1962;

17. Wilpert P. (Hrsg.). Die Metaphysik im Mittelalter. В., 1963;

18. Lang Α. Die theologische Prinzipienlehre der mittelalterlichen Scholastik. Freiburg, 1964;

19. Schillebeck E. Hochscholastik und Theologie.– Offenbarung und Theologie. Mainz, 1965, S. 178–204;

20. Breidert W. Das aristotelische Kontinuum in der Scholastik, 2. Aufl. Münster, 1980;

21. Vries J. de. Grundbegriffe der Scholastik, 2. Aufl. Darmstadt, 1983;

22. Pieper J. Scholastik, 2. Aufl. Münch., 1986;

23. Pesch О.Н. Thomas von Aquin. Grenze und Größe mittelalterlicher Theologie. Eine Einführung. Mainz, 1988, 2. Aufl., 1989;

24. Schlosser M. Cognitio et amor. Paderborn, 1990.

С.С.Аверинцев

Средние века были грубыми, они были рыцарственными, они были благочестивыми.

Бертран Рассел

После завоевания Римской империи варварами Западная Европа находилась в состоянии глубокого культурного и духовного кризиса, который продолжался вплоть до IX в. Это было временем упадка образованности, эпохой, не знавшей ни крупных философов, ни выдающихся богословов (исключение здесь составляет ирландская и британская традиции). Византия же, наоборот, переживала культурный расцвет, что проявилось и в развитии философской и богословской мысли в восточном христианстве. Затем ситуация изменилась. После возвышения королевства франков в начале IX в. наступило время «каролингского возрождения»: Карл Великий создал западноевропейскую империю и был коронован папой римским как «римский император», хотя Римская империя в своем первоначальном смысле к тому моменту стала достоянием истории. Просвещенный император способствовал открытию школ, развитию наук и искусств, - Западная Европа вновь стала культурным средоточием эпохи, в то время как Византия постепенно теряла свое значение.

В период Средневековья резко возрастает роль христианской церкви как социальной организации. Шаг за шагом осваивая Европу, церковь стала важнейшим объединяющим институтом , она формулировала мировоззренческие и идеологические основы общественной жизни. Средневековое общество было объединено общей верой, и это духовное единство имело подчас гораздо более прочный характер, чем объединение по экономическим интересам. Основой такого единства являлась христианская догматика, поскольку ее принимали все христиане.

В этих условиях сложилось течение, получившее название схоластики. Слово «схоластика» происходит от греческого «scholia» - школа. Действительно, схоластика возникла как «школьная философия »: речь шла о том, чтобы с помощью философии и логики упорядочить и сделать более доступной христианскую догматику, так как широкое распространение христианства поставило вопрос о подготовке большого количества священнослужителей. Но затем схоластика переросла рамки «школьной философии», выдающиеся представители этого течения создали собственные философские системы, в которых была предпринята попытка обосновать веру с помощью рациональных доводов, с помощью разума. На наш взгляд, такая задача схоластики была внутренне противоречивой: вера не требует рациональных доказательств и подтверждений, разум и веру трудно сочетать. Тем не менее, такая попытка была предпринята, причем не только в Европе и Византии и не только применительно к христианству: подобные системы рационального исследования догматов веры были созданы и исламскими философами, о чем мы еще расскажем. Но классический вид схоластика приняла именно в Западной Европе.

В схоластике философия играла служебную по отношению к богословию роль. Догматы христианства принимались как абсолютно истинные, в них невозможно было усомниться. Философия должна была не находить истину (она уже дана в Священном Писании) и не оспаривать ее (это объявлялось ересью и пагубным заблуждением), а лишь подкреплять, комментировать, делать выводы из того, что признавалось истинным христианской церковью. Формулой схоластики может стать изречение одного из епископов XI в., Ансельма Кентерберийского: «Верую, чтобы понимать». То есть - сначала надо уверовать, а уж затем попробовать (если получится) сочетать обретенную веру и доводы разума. На фоне греческой мудрости эта идея была совершенно новой: в античности стремились к знанию, там более уместной была бы формула: «Знаю, а потому верю». Средневековая же философия не стремилась к истине, а исходила из уже данной истины. Именно в этом смысле часто говорят о том, что в эпоху Средневековья философия стала «служанкой богословия».

Ранняя схоластика

История схоластики как своеобразного синтеза философии и богословия была долгой. Принято выделять, по меньшей мере, три периода в ее развитии:

• ранняя схоластика (IX-XII вв.);
• зрелая («высокая») схоластика (XIII в.);
• поздняя схоластика (XIV-XV вв).

Каждый из этих периодов имел свои отличительные особенности и черты.

Во времена ранней схоластики центрами интеллектуальной жизни Европы стали монастыри. В VIII-X вв. именно при монастырях появились и получили развитие школы, в которых преподавали не только богословие, но и грамматику, риторику, логику, арифметику, геометрию, астрономию. С XI в. на первый план вышли епископальные школы, некоторые из которых к концу XII в. превратились в университеты. Строгие монастырские традиции напрямую повлияли на специфику схоластического метода. Занятие науками имело форму накопления знаний, - то есть сводилось к «зубрежке». Это вытекало из представления о том, что человеческий разум пассивен, что ученик не добывает знания, а лишь усваивает их. Предложенные позже схоластикой приемы систематизации знания и логического выведения одного положения из другого не противоречили этой монастырской традиции.

Спор об универсалиях

Главной темой всей схоластики был, разумеется, Бог. Но уже на этапе ранней схоластики в связи с исследованием Бога и его качеств возник так называемый «спор об универсалиях», разделивший всех представителей схоластики на два направления - номинализм и реализм. Как это произошло и что означали эти названия?

Универсалия (от лат. universalis - общий) - термин средневековой философии, которым обозначали общие понятия (или идеи). Если кто-то из вас спросит: «Так ведь про общие и единичные понятия рассуждали еще Сократ, Платон, Аристотель, что тут нового?», мы скажем: «Молодец!» Действительно, проблема, поставленная еще Сократом, проблема общего и единичного вновь мощно зазвучала в средневековой схоластике. Поэтому как бы сильно ни отличались античная и средневековая мысль, преемственность между ними, конечно, была. «А Бог-то здесь причем?» - не отстает думающий ученик. А вот причем: схоласты начали обсуждать догмат о Троице. Библия, кроме Бога Отца, Бога Сына и Бога Святого Духа, называет еще и просто Бога. Возникает вопрос: кто Он? Одни утверждали, что существуют три отдельных ипостаси (сущности) Бога: Отец, Сын, Святой Дух, а Бог - это просто общее имя для всех троих, как фамилия у людей. Тех, кто так считал, назвали номиналистами (латинское пот in - имя, наименование). Другие же утверждали, что Бог существует реально. Их назвали реалистами. Но им нужно было ответить на вопрос: кто же тогда Отец, Сын и Святой Дух? Реалисты считали, что это - три лица, три ипостаси, которыми предстает один и тот же реально существующий Бог. Так соединение двух атомов водорода и одного кислорода может восприниматься нами в виде льда, воды или водяного пара, но суть-то будет одна, все проявления будут существовать лишь постольку, поскольку возникнет физическая связь между этими атомами.

В конечном итоге, этот конкретный богословский спор перерос в более общий и чисто философский: что же существует - общее или единичное? Как они соотносятся? Номинализм утверждал, что реально существуют единичные предметы (отдельные столы, деревья, люди) и видел в универсалиях лишь общее имя, существующее только в нашем сознании. Реализм же полагал, что универсалии существуют реально и независимо от сознания, а единичные предметы существуют лишь постольку, поскольку выражают общее. То есть, сначала в уме Бога появились общие понятия «стол», «дерево», «человек», а затем уж они появились как единичные предметы благодаря воплощению общих идей в предметах. Очень похоже на решение этой проблемы у Платона: в платонизме реально существуют идеи (общее), вещи же являются лишь копией идей и живут только как их «отражения». Кстати, вопрос о соотношении общего и единичного оказался не таким уж простым, «подводные камни» в его решении есть и сегодня, поэтому иногда термины «номиналист» и «реалист» встречаются даже по отношению к современным философам.

Философия Иоанна Скота Эриугены

Ранняя схоластика дала миру много выдающихся мыслителей: в Германии это были Рабан Мавр, Гуго Сен-Викторский; в Англии - Алкуин, Иоанн Скот Эриугена; во Франции - Иоанн Росцелин, Абеляр; в Италии - Ансельм Кентерберийский, Бо-навентура. Одним из самых ярких и выдающихся умов Европы того времени был Иоанн Скот Эриугена (ок. 810-878). Он родился в Ирландии, возможно, в шотландской семье (отсюда в его имени взялось прозвище Скот - шотландец). Большую часть жизни Эриугена провел во Франции, куда был приглашен для перевода древнегреческих текстов на латынь, которая была в эпоху Средневековья языком международного общения. Уже пожилым человеком Эриугена приехал в Оксфорд, а в конце жизни стал аббатом одного из монастырей. Кончина его была трагической: он был убит и, возможно, самими монахами.

Эриугена прекрасно знал древнегреческий, читал древних авторов, и его собственная философия испытала влияние со стороны античных мыслителей, особенно Платона и его последователей. Согласно Эриугене, вся природа может быть представлена как своеобразные ступени бытия:

• 1. Природа творящая, но не сотворенная - это Бог, которого никто не сотворил, но Он был вечно и создал мир.
• 2. Природа сотворенная и творящая - это Иисус Христос, Сын Божий, который хотя и сотворен Богом Отцом, но и сам творит. К этой природе относятся формы или прототипы всех реальных вещей (очень напоминает платоновские идеи).
• 3. Природа сотворенная, но не творящая - это мир вокруг нас, сотворенный Богом.
• 4. Природа не творящая и не сотворенная - это опять Бог, рассматриваемый теперь уже не как первоначало, из которого происходит все существующее, а как цель (или конечная причина), к которой все стремится в своем развитии.

Получалось, что Бог - начало и конец развития мира, но он же и один из видов природы, а такие взгляды ближе к пантеизму, чем к официальной католической религии. И действительно, сочинения Эриугены были объявлены ересью и осуждены.

А где же в этой природной иерархии место человека? Человек, по мысли Эриугены, принадлежит сразу двум природам: телесно он часть природы сотворенной, но не творящей (3), а духовно - природы сотворенной и творящей (2). У Эриугены есть очень изящное пояснение этой мысли: «Человек познает как ангел, умозаключает как человек, чувствует как лишенное разума животное, живет как растение». То есть, в человеке есть все - и божественная искра, и животные стремления и желания.

В решении вопроса о соотношении общего и единичного Эриугена был, конечно, реалистом : вторая природа, содержащая в себе «прообразы» вещей, дает существование видимому миру, значит, общее определяет единичное, оно более реально, чем изменчивые, возникающие и уничтожающиеся единичные предметы.

Одной из заслуг Эриугены было распространение наследия греческих мыслителей в латинских переводах. Поскольку в Средние века языком науки была латынь, а греческим мало кто владел, античных авторов знали только по цитатам в работах латинских отцов церкви, прежде всего Августина Блаженного. Причем для ранней схоластики было характерно обращение к традиции платонизма, в том числе, благодаря работам Эриугены.

Высокая схоластика

Если до конца XII в. преобладающее влияние на европейскую мысль оказывали Платон и его последователи, то в XIII в. усилилось влияние Аристотеля. Во многом это произошло благодаря взаимодействию Европы и арабского Востока.

Арабо-исламская философия

Дело в том, что в VIII - XI вв. на Востоке процветала мощная и своеобразная культура. Бурно развивались ремесла, торговля и мореплавание. Больших успехов достигла наука. Победоносные завоевательные войны арабов привели к тому, что в VIII столетии по размерам территории Арабский халифат превосходил былую Римскую империю и простирался от границ Индии до Испании, включая в себя Пиренейский полуостров, Египет, Палестину, Армению и др. В этом регионе в начале VII в. возникла еще одна монотеистическая мировая религия - ислам. Последователи этой религии стали называться мусульманами («муслимы» - преданные Аллаху). Здесь также началось логическое и философское исследование догматов, содержащихся в Коране (священной книге мусульман) и в VIII в. сложилась мусульманская схоластика. Этому отчасти способствовал тот факт, что в Коране имеются аяты (стихи), провозглашающие разум и знание основными добродетелями человека - без них нет настоящей веры. Подсчитано, что слова с корнем «илм» (знание, наука) в Коране встречаются около 750 раз. Разум, согласно Корану, - это божественный дар, который человек обязан употребить на познание пути благочестия.

Рядом с мусульманской схоластикой (а иногда и благодаря ей) развивалась арабская философия, которая чаще всего продолжала традиции Аристотеля. В странах арабоязычной культуры в эту эпоху Аристотель, основательно забытый в Европе, был признан мудрейшим и авторитетнейшим мыслителем и учителем, его сочинения были переведены на арабский язык, арабские ученые написали к ним ряд комментариев.

Аль-Фараби (870-950) - Второй (после Аристотеля. - Авт.) Учитель, как называли его арабы, автор многочисленных философских трудов. В одном из них - «Трактате о взглядах жителей добродетельного города» - он писал о неком «Первом Сущем», который есть первопричина существования всего мира. Конечно, можно понимать «Первого сущего» как Бога, Аллаха, но в изложении Аль-Фараби «Первый Сущий» больше похож на абстрактного философского бога Аристотеля, его «Перводвига-тель». Другой выдающийся арабский мыслитель - Абу Али ибн Сина (980-1037), известный в средневековой Европе как Авиценна, тоже был последователем Аристотеля. И так же, как и Аристотель, Авиценна был не только философом, но и ученым - выдающимся врачом (его прозвали «князь врачей»), математиком, астрономом. Бог для него, как и для Аристотеля, являлся прежде всего причиной движения. В одной из своих работ он даже предположил, что материальный мир так же вечен, как и Бог, так как причина и действие всегда существуют одновременно, и тогда получалось что Бог - активное, а материя - пассивное, но одинаково вечные начала бытия, как форма и материя в учении Аристотеля.

Несколько позже жил и создавал свои сочинения Ибн Рушд (1126-1198), которого в Европе называли Аверроэсом. Он был последовательным перипатетиком, про него даже говорили: «Аристотель объяснил мир, а Аверроэс - Аристотеля». Но он истолковал аристотелевскую философию в более материалистическом духе, чем все прочие. Так же, как и Аристотель, он рассматривал мир через призму соотношения формы и материи, но, в отличие от греческого философа, считал, что материя имеет преимущество по отношению к форме, так как она может принимать многие формы, изменяться. Причина этих изменений кроется в самой материи, движение - постоянно, не имеет ни начала, ни конца. Получалось, что аристотелевский Перводвига-тель совсем ни к чему: у Аристотеля движение когда-то начиналось с «толчка» этого Перводвигателя, а у Аверроэса движение было вечным , как мир. Аверроэс отрицал и бессмертие индивидуальной человеческой души. Разумная душа человека, деятельность которой связана с памятью, воображением, убеждал Аверроэс, не может сохраниться после прекращения работы этих сил: «Материальный разум - это бренное образование». Индивидуальная душа смертна, бессмертен лишь общечеловеческий, универсальный разум. Именно из-за таких кощунственных для той религиозной эпохи идей сочинения Аверроэса были внесены в список запрещенных католической церковью книг, но несмотря на это, Аверроэса тайком читали, переводили, он был известен не только на Востоке, но и в Европе.

Таким образом, в арабоязычной культуре античная философия сохранилась даже в большей полноте, чем в самой Европе. Сложилась парадоксальная ситуация: благодаря связям с арабами (торговым, политическим и др.) Европа как бы заново открыла для себя Аристотеля: с середины XII в. начали появляться в переводах на латинский язык его забытые дотоле сочинения. Поэтому на следующем этапе развития христианской схоластики уже не платонизм, а аристотелизм стал точкой опоры для европейских мыслителей. Аристотель стал признанным авторитетом, и если в средневековом тексте встречалось слово «Философ», написанное с большой буквы, как имя собственное, - имелся в виду именно Аристотель. В конце концов философия Аристотеля (прежде всего, его учение о Перводвигателе) была истолкована в духе христианства, а сам греческий мыслитель был причислен к лику святых.

Доминиканцы и францисканцы

Апогеем христианской схоластики стало 13-е столетие, когда были созданы ее самые главные философские системы. В это время были образованы специальные монашеские ордена для борьбы с ересями и для проповеди христианского учения, среди них особенно выделяются францисканский и доминиканский. Задачи, поставленные ими, требовали от их членов солидной богословской и философской подготовки, в результате чего большое количество философских систем было создано именно в рамках этих орденов. Доминиканцы стали хранителями официальной церковной философии, большинство преподавателей богословия в европейских университетах принадлежали к ордену святого Доминика. Учрежденная в это же время церковью инквизиция (трибунал католической церкви для борьбы с ересями) тоже была фактически передана в руки этого ордена.

Францисканский же орден отличался тем, что его монахи жили не в монастырях, а «в миру», странствовали, проповедовали отказ от богатства и роскоши, чем снискали симпатии простого народа. В этом ордене тоже получили развитие философские и богословские исследования, в результате чего папа римский дал францисканцам право преподавания в университетах. Такие видные представители высокой схоластики, как Фома Аквинский (1221 - 1274), Альберт Великий (ок. 1 193-1280), принадлежали к доминиканскому ордену, а Бонаветура (ок. 1217-1274), Роджер Бэкон (1214-1292), Дунс Скот (1266-1308) - францисканскому. Это было время великих философско-богословских споров. Если доминиканцы тяготели к реализму и доказывали зависимость философии от богословия, то францисканцы были склонны к номинализму и выступали за разделение сфер богословия и философии, что на деле означало ее освобождение от диктата церкви.

«Ангельский доктор»

Остановимся на фигуре Фомы Аквинского, поскольку именно его труды лежат в основе современного католического богословия. « Томизм » - от имени Фомы Аквината, которое в латинском написании выглядит как «Thomas » - был официальной философией Ватикана в Средние века, а сегодня католическая церковь стоит на позициях неотомизма, то есть видоизмененного, «продолженного» учения Фомы Аквинского. За свои заслуги перед церковью Фома Аквинат в 1323 г. был причислен к лику святых, а в 1567 г. был признан пятым великим учителем церкви. В 1879 г. его учение было объявлено «единственно истинной» философией католицизма.

Родом Томазо (на греческий лад - Фома) Аквинский был из Италии, происходил из знатной семьи, получил хорошее образование. Обучаясь в университете, он принял решение стать доминиканцем. Однако семья не одобрила его и, используя свое влияние, добилась того, чтобы Томазо посадили в тюрьму, - лишь бы помешать ему стать монахом. Но юноша не отступил от задуманного, а время в заключении использовал для написания своего первого философского трактата. Благодаря своим способностям, Фома Аквинский стал учеником известного мыслителя того времени Альберта Великого. Фома был молчалив, за что получил прозвище «немого буйвола». Говорят, что однажды после одного из блестящих выступлений своего ученика Альберт воскликнул: «Эти молчуны, называемые буйволами, взревут когда-нибудь так, что их услышит весь мир». Пророчество Альберта сбылось. После получения степени доктора теологии, Фому стали называть уже не «немым буйволом», а «ангельским доктором» - столь безупречны бывали его рассуждения. В 30 лет Аквинат стал профессором в Парижском университете. Здесь он заинтересовался трудами Аристотеля. Под влиянием систематического аристотелевского гения Фома Аквинский начал писать труд своей жизни - «Сумма теологии».

Целью учения Аквината было показать, что разум и философия не противоречат вере. Двигаясь к истине, разум

может вступить В противоречие С догма- Фома Аквинский том веры. По мнению Фомы, в этом случае ошибается разум, так как в божественном Откровении ошибок нет. Но философия и религия имеют общие положения, поэтому лучше понимать и верить, чем просто верить. Есть истины, которые недоступны рациональному познанию, а есть истины, которые оно может постичь. Например, разум может свидетельствовать, что Бог есть (и в своих сочинениях Фома Аквинский пытался именно с помощью разумных, логических доводов доказать Его существование). Но к тем, кто не хочет и не может взять на себя труд познания, Бог проявил милосердие и спасительную предусмотрительность, приписав принять на веру и то, что способен исследовать рассудок. Каждый может быть причастен к Богу, даже если его интеллектуальные способности скромны.

Единство веры и разума у Фомы Аквинского достигалось в доказательствах бытия Бога. Они называются космополитическими, так как вывод существования Бога был сделан на основе свойств мира (космоса).

• 1. Из понятия о движении. Не подлежит сомнению и подтверждается чувствами, что в этом мире нечто движется. Но все, что движется, имеет источник движения. Следовательно, должен быть перводвигатель, так как не может быть бесконечной цепи движущих предметов. А перводвигатель - это Бог. (Это доказательство Аквината прямо опирается на философию Аристотеля и его учение о перводвигателе.)
• 2. Из понятия производящей причины. Каждое явление имеет причину. Но у причины тоже есть причина и так далее. Значит, должна быть верховная причина всех реальных явлений и процессов, а это Бог. (И опять видна перекличка с аристотелевским учением о «форме всех форм».)
• 3. Из понятия возможности и необходимости. Люди видят, что вещи возникают и гибнут. Рано или поздно они перестают существовать. То, что стул, на котором вы сейчас сидите, существует - случайность с точки зрения мироздания, его могло бы и не быть. Но если все может быть, а может и не быть, то когда-нибудь в мире ничего не будет. Если это так, то уже сейчас ничего не должно быть. Но так как мир не исчез, значит, существующее случайно «подпитывается» чем-то необходимым. Такой абсолютно необходимой сущностью является Бог.
• 4. Из различных степеней совершенства. Люди считают одни вещи лучше других. Эта девушка красивее своей соседки, а этот юноша - умнее приятеля. Но с чем мы сравниваем? Где «мае-штаб» для сравнения? Мы должны чувствовать, что есть «предел» каждого качества - совершенная красота, совершенный ум и т. д. Чем ближе вещь к этому пределу, тем она кажется нам лучше. Значит, есть то, что обладает этим предельным качеством, - это Бог. (А это доказательство напоминает по логике рассуждения диалоги Сократа.)
• 5. Из целесообразности природы. Все предметы, лишенные разума, устроены целесообразно. Крылья бабочки пригодны для того, чтобы летать с цветка на цветок, а орла - чтобы парить в вышине. Тигры полосатые, и их окраска помогает им скрываться в джунглях. Почему все так устроено? Поскольку сами предметы лишены разумения, постольку их должен направлять некто, одаренный разумом. Значит, есть разумное существо, полагающее цель для всего, что происходит в природе. Это Бог.

Таким образом Фома Аквинский с помощью разумных доводов обосновал существование Бога. Правда, позднее Иммануил Кант нашел логическую ошибку в рассуждениях Фомы, но на протяжении долгого времени доказательства «ангельского доктора» казались безупречными.

Влияние Аристотеля прослеживалось и в политическом учении Фомы Аквинского. Государство, согласно этому учению, представляет собою некую часть универсального порядка, создателем и правителем которого является Бог. Вслед за Аристотелем Фома утверждал, что человек в отличие от животных руководствуется не инстинктом, а разумом, и это дает ему возможность организовывать общественную жизнь. Но эту взаимосвязь разума и социальной организованности Фома Аквинский возводит к божественным предустановлениям. Бог установил необходимость бытия человека как «политического животного», или «общественного существа», поэтому люди и живут в обществе.

И в классификации форм государственного правления Фома Аквинский следовал за Аристотелем. Он тоже выделил три «чистые» формы правления - монархия , аристократия , полития, и три отклоняющиеся, «испорченные» формы: если несправедливое правление осуществляется одним человеком - это тирания , если несколькими - олигархия, если многими - демагогия (демократия). Все «чистые» формы правления приветствовались Аквинатом, но лучшей он считал монархию : один управляет лучше, чем многие, потому что в этом случае достигается единство воли правителя. К тому же то, что существует «по природе», устроено наилучшим образом, а управление в природе осуществляется од-

ним: среди множества частей тела существует одна, которая движет всем, а именно сердце, и среди частей души по преимуществу главенствует одна сила, а именно разум. Ведь и у пчел один царь, и у волков есть вожак стаи, и во всей Вселенной единый Бог, творец всего и правитель. И это разумно, считал Фома.

Целью человеческой жизни является достижение небесного блаженства, а к этой цели людей может привести только церковь. Значит, заключал Фома Аквинский, высшая власть в обществе должна принадлежать не светским правителям, а духовным, - прежде всего, наместнику Иисуса Христа на Земле, папе римскому, которому все цари и монархи должны подчиняться. Таким образом, Фома Аквинский обосновывал претензии Ватикана на политическую власть.

Не все представители высокой схоластики были согласны с Фомой Аквинским. Так, францисканец Дунс Скот не соглашался с тем, что философия должна существовать в единстве с богословием. Он считал, что области их исследования различны, а потому необходимо их размежевать. На деле это означало «эмансипацию» философии от теологии. Кроме того, он допускал бесконечность причинных связей (тогда аргумент Аквината о необходимости первопричины не срабатывал), да и по другим вопросам расходился с Аквинатом. Возникший спор «фомистов» и «скотистов» сыграл большую роль в развитии схоластики.

Поздняя схоластика

Ученые-францисканцы были среди первых, бросивших вызов официальной схоластике. Открытие университетов, обретение новых естественно-научных знаний, развитие общества приводило к тому, что нарастал протест против монополии церкви в духовной культуре. Политическая власть и богатство церкви (она за время Средневековья стала крупнейшим феодалом) вызывали осуждение, - стали слышны францисканские призывы к «апостольской бедности» (ведь, по словам Иисуса, удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие). Нарастала критическая волна по отношению к церковной политике, что привело к Реформации. В поздней же схоластике этот критический настрой отразился в повороте философов к исследованию природы, натурфилософии, о чем забыли так надолго после античности! XIV-XV вв. - время кризиса схоластики, связанного с отказом от ее основной идеи - гармоничного союза веры и разума, богословия и философии, рационального обоснования веры. Последние великие схоласты Средневековья переходили на позиции теории двойственной истины. Что это за теория?

Есть истины веры и истины разума (отсюда и название - двойственная истина). Вера и богословие необходимы для спасения души, имеют практическое значение в человеческой жизни. Разум же пригоден для решения теоретических вопросов, где бессильны вера или церковный авторитет. Таким образом, философия и богословие отделялись друг от друга. Богословие ограждалось от критики ученых и философов, а философии предоставлялась полная свобода и независимость от богословия. Тем самым поздняя схоластика подготовила почву для перехода к новой культуре светского типа, к эпохе Возрождения, когда научно-философская мысль снова стала самостоятельной и творческой, освободилась от опеки церкви, перестала быть «служанкой богословия».

Одним из ярких представителей поздней схоластики стал францисканец Уильям Оккам (ок. 1280-1349). Он учился и преподавал в Оксфордском университете, где за мастерство полемиста его прозвали «непобедимый доктор». За свои сочинения он был признан еретиком, к тому же стал оппонентом папы римского в споре по проблеме богатства церкви, которое, по мнению Оккама, противоречило заветам апостольской бедности. Он резко критиковал папство: папы не безгрешны, они не являются наместниками Христа на земле. Духовная и светская власть должны существовать раздельно, так же, как философия и богословие, духовной власти нужно ограничиваться лишь церковными делами, религиозными проблемами. В результате Оккам был обвинен в ереси и арестован. Через четыре года бежал и поступил на службу к немецкому королю Людовику Баварскому, который тоже выступал против папы. Оккам написал королю: «Ты защищай меня мечом, а я тебя пером». Папа отлучил Оккама от церкви, его воззрения были запрещены к преподаванию и цитированию.

В своих взглядах Оккам защищал номинализм , то есть признавал реальное существование единичных предметов, все же остальное считал лишь порождением ума. Последовательный номинализм приводил к необходимости исследования природы вокруг нас вместо абстрактных споров об общем и универсальном. Оккам выступал против любых попыток доказать догматы веры с помощью разума, он был убежден, что это невозможно. В Бога надо просто верить, а любые попытки использовать логику для обоснования Его существования обречены на провал.

Философия и наука должны заниматься не Богом, а природой. Такие взгляды расчищали дорогу развитию новой философии.

Этому также способствовал знаменитый принцип, названный впоследствии «бритвой Оккама» (благодаря этой самой бритве он известен даже среди людей, далеких от философии). Суть правила, сформулированного британским философом, выглядит так: «Сущности не следует умножать без необходимости». Что это означает? По сути, это своеобразный призыв к «экономии мышления» в процессе познания и действия, к тому, чтобы выбросить за борт все лишнее, не имеющее прямого отношения к рассматриваемому предмету. Если цветок в саду завял после неожиданного заморозка, понижение температуры будет достаточной причиной объяснения произошедшего: не стоит рассматривать гипотезы о злых духах, посетивших ночью ваш сад, или о ядовитой подземной реке, проходящей под корнями растения. Если мы говорим об окружающем нас мире, то для его объяснения вполне достаточно рассматривать реальные предметы, и незачем рассуждать о «конечной причине бытия» или «перводвига-теле». Кстати, именно этот оккамовский подход помог утверждению гипотезы Галилея: представлять себе Солнце в центре, а Землю - вращающейся вокруг него, оказалось «экономнее»: объяснение многих астрономических явлений (затмений, приливов и т. п.) не требовало уже сложных построений и допущений, а напрямую вытекало из гелиоцентрической картины мира.

Итак, схоластика стала очень важным этапом развития западной мысли. Несмотря на религиозный характер философии в Средние века и ее зависимость от богословия, преемственность идей не была нарушена: схоласты по-новому поставили многие проблемы античной философии, предложили новые решения вечных вопросов. Время схоластики - время блестящего расцвета логики, онтологии, философии языка, других философских дисциплин. Искусство доказательства, ведения философских споров было доведено до совершенства. Почему же тогда термины «схоластика» и «схоластический» часто употребляются в пренебрежительном значении? Почему сегодня, слушая запутанный доклад о чем-то чрезвычайно далеком от жизни, слушатель, зевая, скажет соседу: «Схоластика какая-то»? Увы, всякая медаль имеет две стороны. Схоластика способствовала развитию логики; споры, диспуты схоластов «отшлифовали» логический аппарат исследователей, причем, как правило, эти споры велись по очень существенным, важным философским проблемам (вспомните спор об универсалиях). Но иногда это были споры ради споров, целью которых было лишь доказательство умения вести дискуссию и отстаивать свою позицию. Диспуты входили в обязательную программу обучения в университетах. И для обсуждения на таких диспутах часто выбирались псевдопроблемы, например: «Сколько ангелов помещается на кончике иглы?». Вот за это-то переливание из пустого в порожнее слово «схоластика» получило негативный оттенок.

Вопросы и задания

• 1. Почему в Средневековье философия стала «служанкой богословия»?
• 2. Что такое схоластика? Как решался схоластами вопрос о соотношении веры и знания?
• 3. Какие этапы в развитии схоластики принято выделять? Назовите характерные черты каждого из этапов.
• 4. Почему слово «схоластика» имеет негативный оттенок?
• 5. Спор об универсалиях - это спор о чем? Каково его философское содержание? Какие решения вопроса об универсалиях были предложены схоластами?
• 6. Что такое номинализм и реализм? Назовите известных вам представителей номинализма и реализма. Как вы думаете, кто из них был прав?
• 7. Что было характерно для арабской средневековой философии? Каких представителей этой философской традиции вы знаете?
• 8. Как решал вопрос о соотношении веры и знания Фома Аквинский?
• 9. Как Фома Аквинский доказывал существование Бога?
• 10. Что такое теория «двойственной истины»? Как вы считаете, каково значение этой теории для развития человеческой мысли?
• 11. Как вы понимаете, что такое «бритва Оккама»?

Содержание статьи

СХОЛАСТИКА. Термин «схоластика» этимологически связан с заимствованным из греческого языка словом schola (школа). В образовательных центрах эпохи раннего христианства схоластами называли учителей учрежденных церковью школ, поэтому термином «схоластика» стали со временем обозначать целый комплекс явлений, характеризовавших интеллектуальную жизнь главным образом Римско-католической церкви на протяжении нескольких веков. Эпоху схоластики можно разделить на несколько периодов.

Пять периодов схоластики.

Первый из этих периодов – еще не схоластика в строгом смысле слова, а скорее эпоха приготовления путей для ее расцвета. Он начинается в 9 в. с Иоанна Скота Эриугены (ок. 810–878) и завершается в конце 12 в. деятельностью таких выдающихся богословов, как Ансельм Кентерберийский (1033–1109), Жильбер Порретанский (1076–1154) и другие представители Шартрской школы, Гуго Сен-Викторский (1096–1141) и другие богословы школы при Сен-Викторском аббатстве, Петр Абеляр (1079–1142), Бернар Клервоский (1091–1153), Петр Ломбардский (ок. 1100–1160) и многие другие. Зароненные ими семена способствовали возбуждению интеллектуальных интересов во всех классах общества и привели к резкому увеличению числа учащихся (а значит, и школ при соборах и аббатствах), а впоследствии к возникновению многочисленных университетов 13 в.

Второй период, охватывающий 13 в., называют «золотым веком схоластики». Это была эпоха таких выдающихся мыслителей, как Альберт Великий (1206–1280), Бонавентура (1221–1274) и Фома Аквинский (1224–1274). Затем наступил период упадка интеллектуальной активности, продлившийся до эпохи Возрождения, открывающей новый, четвертый период. Выдающимися мыслителями этой эпохи были Фома Каетан (1469–1534), Франциск Сильвестр из Феррары (ум. 1526), Франческо де Виториа (ум. 1546), Доминго Баньес (умер в 1604), Луис Молина (умер в 1600), Роберто Беллармино (1542–1621), Франсиско де Суарес (1548–1617) и др. Впоследствии влияние Декарта (1596–1650) и других философов Нового времени привело к сужению круга схоластических мыслителей и утраты ими своего былого авторитета, однако во второй половине 19 в. схоластика вступила в пору нового расцвета, которая длится до сегодняшнего дня. Этот последний период принято называть неосхоластикой. Первоначальный импульс к развитию неосхоластики дали энциклика Aeterni Patris (1879) папы Льва XIII, содержавшая призыв вернуться к подлинному учению средневековой схоластики (прежде всего к учению Фомы Аквинского), а также ряд более поздних энциклик.

Внутреннее многообразие схоластики.

Что представляет собой схоластика? Ответить на этот вопрос тем более трудно, что сам этот термин прилагался к весьма широкому кругу мыслителей, не только отделенных друг от друга веками, но и различавшихся по своим взглядам. Хотя все они были согласны между собой относительно вопросов вероучения, ясно выраженных в божественном Откровении и официально утвержденных Римско-католической церковью, однако в рамках этого вероучения каждый схоласт развивал и интерпретировал эти истины в свете своих собственных философских представлений и опираясь на свои собственные идеи. Во всем, что оставалось за гранью принятого церковью вероучения, можно обнаружить глубочайшие и зачастую непримиримые различия в подходах и позициях. Так, например, в 13 в. многие идеи, выдвинутые Фомой Аквинским, радикальным образом отличались от идей, которые отстаивал учитель Фомы, Альберт Великий, или другой выдающийся теолог той же эпохи – Бонавентура. В следующем веке теологи, называвшие себя томистами, вели ожесточенные споры и с последователями Дунса Скота (ок. 1275–1308), и со сторонниками Уильяма Оккама (ок. 1285–1349), которые, в свою очередь, часто не соглашались друг с другом. В 20 в. мы обнаруживаем столь же широкое многообразие взглядов. Помимо скотистов, оккамистов и суаристов, здесь существуют еще томисты, называющие себя эссенциалистами, и томисты, называющие себя подлинными экзистенциалистами (отличая себя от «радикальных» экзистенциалистов, Ж.П.Сартра и другие философов). Таким образом, под схоластикой следует понимать не столько общность учений, сколько единую духовную среду, в которой различные схоласты развивали свои учения.

Золотой век схоластики.

Что же это была за среда? Быть может, ответить на этот вопрос будет легче всего, если мы обратимся к «золотому веку» схоластики. В эту эпоху духовная атмосфера характеризовалась, во-первых, безусловным приоритетом веры над разумом и, во-вторых, существованием специфических и тщательно разработанных методов обучения «школяров».

Приоритет веры.

Чтобы понять, откуда взялась идея превосходства веры над разумом, достаточно вспомнить о том, что средневековые университеты по своему происхождению непосредственно связаны с соборными и монастырскими школами. Сложнее представить себе, что означало признание этого приоритета на практике и к каким последствиям оно приводило. Прежде всего, медицина и право (как каноническое, так и гражданское), будучи университетскими дисциплинами, оказывались всецело подчинены церковному контролю. Еще важнее, что под контролем находился и факультет «свободных наук» (т.е. философии). Иногда этот контроль выражался в осуждении местными епископами, следовавшими советам (порою граничившим с подстрекательством) представителей теологических факультетов, тех философских выводов, которые противоречили истинам веры. Примером тому может служить осуждение в 1270 тринадцати философских тезисов, в том числе следующих: «Что человеческая воля изъявляет себя и осуществляет выбор по необходимости... Что мир вечен... Что душа повреждается, когда повреждается тело... Что Бог не обладает знанием частных и особенных вещей... Что человеческие поступки не направляются божественным Провидением».

Особенно большое значение имело то, как сами теологи использовали философию. В центре их внимания находились сообщенные в божественном Откровении истины, которые надлежало не только защищать от еретических толкований, но также разъяснять, развивать и интерпретировать надлежащим образом. Чтобы осуществить эти задачи, теологам обычно приходилось опираться на идеи мыслителей предшествующих эпох, в том числе и философами. В результате они не только приходили к более глубокому пониманию отдельных богословских положений, но и развивали собственно философские концепции. Например, поскольку теологи в связи с тринитарным и христологическим учением разрабатывали понятия «Лица» и «природы», в их трудах можно обнаружить более глубокое проникновение в философию «личности» и «природы», чем в сочинениях философов, не искушенных в решении богословских проблем. Точно так же, поскольку они были заняты выяснением смысла понятия «бытия» применительно к Богу и его творениям, в их трактатах мы обнаруживаем различные варианты метафизики бытия, использующей достижения предшествующей философской традиции, но при этом далеко превосходящей то, что было сделано более ранними философами. Именно теологи 13 в. внесли существенный и весьма ощутимый вклад в развитие метафизики, психологии, теории познания и других философских дисциплин.

Сложившееся в схоластике отношение к теологии привело к очень важным последствиям, выразившимся в своего рода «двойственности подходов», характеризующей самую атмосферу интеллектуальной жизни в «золотой век» схоластики. Теологи видели свою задачу в защите, развитии и истолковании истин, утверждаемых верой. Одним из средств, обеспечивающих осуществление этой задачи, явилось тщательное изучение ими трудов своих предшественников. Естественно, это были в первую очередь сочинения христианских авторов – Григория Нисского, Иоанна Дамаскина и других греческих, а также латинских отцов церкви: Августина, Илария Пиктавийского, Боэция, Беды Досточтимого, Исидора Севильского и других. Однако они с жадностью читали и (там, где это было возможно) использовали все доступные им сочинения Платона, Аристотеля, Прокла и других философов, равно как и сочинения арабских (аль-Фараби, аль-Газали, Авиценны, Аверроэса) и еврейских (ибн-Гебироля, Моисея Маймонида) средневековых авторов.

«Школьная» методология.

Помимо признания превосходства веры над разумом, атмосфера схоластической мысли характеризовалась также использованием специфических методов, подчиненных задачам «школьного» обучения. Главным и наиболее примечательным из этих методов был метод дискуссии (т.е. метод «вопросов» и «ответов», предполагавший рассмотрение каждой темы в форме: «Здесь возникает вопрос...»), почти в обязательном порядке использовавшийся всеми схоластами.

Подобный подход был направлен прежде всего на то, чтобы приходить к окончательному заключению относительно рассматриваемого предмета или проблемы лишь после того, как будут взвешены и оценены все возможные ответы на поставленный вопрос. Однако цель этого метода состояла не только в том, чтобы прийти к правильному заключению, но и в том, чтобы приучить ученых думать, оценивать утверждения и приходить к разумным и обоснованным выводам. Этот метод был одинаково эффективен и тогда, когда подобному дискуссионному рассмотрению подвергались фундаментальные и общепризнанные учения, и тогда, когда он применялся для исследования новых и спорных положений. Именно он определил жанровое своеобразие большинства схоластических сочинений, выходивших из стен средневековых университетов. Например, Quaestiones disputatae (Спорные вопросы) представляли собой не что иное, как запись отчета о реально происходивших диспутах, проводившихся еженедельно или раз в две недели и выявлявших самый широкий спектр различных мнений и точек зрения. К жанру quaestiones disputatae принадлежит, в частности, сочинение Фомы Аквинского Об истине , которое относится к периоду его преподавания в Парижском университете (1256–1259) и содержит 253 отдельных вопроса, касающихся проблемы истины и проблемы блага. Средневековые «суммы» представляли собой целостное и систематическое изложение философии или теологии в полном их объеме (отсюда сам термин «сумма»), основанное на том же методе всестороннего рассмотрения вопросов. Этот метод использовался даже в комментариях к Петру Ломбардскому, Аристотелю, Боэцию и Книге о причинах , когда необходимо было выйти за пределы уже исчерпанного буквального смысла.

Другой особенностью средневековой «школьной» методологии были постоянные усилия преподавателей и учащих мыслить и излагать свои мысли в наиболее ясной, точной и строгой форме.

Схоластика в последующие эпохи.

Интеллектуальная атмосфера последующих веков характеризовалась теми же двумя основными чертами, однако имела и свои характерные особенности. В 14 в. к представлению о превосходстве веры над разумом прибавилось заметное недоверие к разуму и философским спекуляциям (что объясняется осуждением в Париже в 1277 аверроистской интерпретации Аристотеля), что впоследствии привело к разрыву между теологией и философией. Многие схоласты стали применять проблемный метод не столько для решения фундаментальных проблем, сколько для защиты учения Фомы Аквинского от критики Дунсом Скотом или, наоборот, для защиты Дунса Скота от критики со стороны томистов и Оккама. Однако в эпоху Возрождения многие церковные мыслители пришли к убеждению, что признание превосходства веры вовсе не предполагает скептического отношения к философии. Кроме того, они обратились к решению проблем, относящихся к области политических теорий, – например, к проблеме отношений церкви и государства, папы и светских государей, к вопросу о происхождении и сущности гражданского общества и к вопросу о возможности единства наций. Решая эти вопросы, схоласты внесли существенный вклад в развитие западной демократии. Они пытались также уяснить соотношение между свободой человеческой воли и божественным предопределением, однако, несмотря на затраченные усилия и множество сочинений, посвященных этому предмету, в этой сфере им не удалось достичь значительных успехов. Несмотря на здоровое и плодотворное обращение мыслителей этой эпохи к обсуждению принципиальных проблем, много сил и энергии по-прежнему тратилось на распри между иезуитами, францисканцами и доминиканцами. В довершение проблемный метод со временем выродился в «тезисный» метод. Этот последний состоял в том, что учитель выдвигал определенное положение или тезис, который он собирался отстаивать. Затем он разъяснял свою точку зрения, приводя доказательства, призванные подтвердить правильность его позиции, а потом отвечал на предложенные возражения. С педагогической точки зрения, этот метод был гораздо менее плодотворным, чем проблемный метод, поскольку не предполагал предварительной оценки и рассмотрения всех возможных ответов на поставленный вопрос. Кроме того, в 16 и 17 вв. развивалась схоластика кальвинистского толка, которая представляла собой философию, признающую превосходство веры (хотя и не признающую догматического авторитета Римской церкви) и основанную на «тезисном» методе.

Как же эти две основные особенности, характеризующие схоластику, отразились в неосхоластике? С известными оговорками можно признать, что современная схоластика возродила многие наиболее замечательные черты средневековой схоластики. Благодаря непредвзятому изучению оригинальных творений теологов и философов предшествующих эпох многие современные схоласты вновь пришли к убеждению, что учение о превосходстве веры над разумом вовсе не упраздняет христианскую философию, а обогащает и развивает ее.