Колокол. Способ изготовления языка для большого колокола

Необходимая принадлежность русского православного храма. В чине благословения колоколов сказано: «яко да вси слышащие звенение его, или во дни или нощи, возбудятся к славословию имени Святаго Твоего». Колокольный церковный звон употребляется для того, чтобы:

1) созывать верующих к богослужению,

2) выражать торжество Церкви и ее богослужений,

3) возвещать неприсутствующим в храме о времени совершения особенно важных частей богослужений.

Кроме того, звоном созывался народ на вече (народное собрание). Звоном указывали дорогу заблудившимся в ненастье путникам. Звон оповещал об опасности, несчастье, пожаре. В трагические для Родины дни звоном призывали народ на защиту Отечества. Звоном оповещался народ о победе и приветствовалось победное возвращение полков с поля брани. Так, колокольный звон во многом сопутствовал жизни нашего народа.

Колокола развешиваются на особой башне, именуемой колокольней, или звонницей, которая строится над входом в храм или же рядом с храмом.

В России колокола появились почти одновременно с принятием христианства, т.е. в к. X в. Наряду с колоколами употреблялись также била и клепала, которые существовали до последнего времени в некоторых монастырях.

С XV в. в России появились собственные заводы по отливке колоколов, на которых стали отливать колокола больших размеров. Так, для колокольни Ивана Великого в Кремле были отлиты колокол «Вседневный» весом 1017 пудов 14 фунтов; колокол «Реут» весом около 2000 пудов; колокол «Успенский», или «Праздничный», весом около 4000 пудов.

Самым большим, но не действующим колоколом в мире в настоящее время является «Царь Колокол», стоящий теперь на каменном постаменте у подножия колокольни Ивана Великого. Самым большим действующим — колокол «Успенский». Ударом в него давалось начало торжественному звону всех московских храмов в Великую, Светлую, Пасхальную ночь.

Отличительной чертой русских колоколов является их звучность и певучесть, что достигается различными средствами, как то:

1) точной пропорцией меди и олова, нередко с добавлением серебра, т.е. правильным сплавом,

2) высотой колокола и его шириной, т.е. правильной пропорцией самого колокола,

3) толщиной стен колокола,

4) правильным подвешиванием колокола,

5) правильным сплавом языка и способом прикрепления его к колоколу и др.

Языком называется ударная часть колокола, помещающаяся внутри него. Русский колокол от западноевропейского колокола в первую очередь и отличается тем, что сам колокол укрепляется неподвижно, а язык подвешивается внутри колокола свободно качающимся, ударом которого и производится звук. Характерно, что русский народ, назвав ударную часть колокола языком, уподобил этим звон колокола живому голосу. Для верующих русских людей колокола соделались языком, голосом и трубами. Поистине, каким другим именем, как не говорящими устами, можно назвать колокольный звон: в дни великих праздников он напоминает нам о блаженстве небесном, в дни святых Божиих он говорит нам о вечном покое святых небожителей, в дни Страстной седмицы напоминает нам о нашем примирении с Богом через Христа Спасителя, во дня Светлой Пасхальной седмицы возвещает нам о победе жизни над смертью и о вечной, нескончаемой радости будущей жизни в Царствии Христовом.

Разве это не говорящие уста, когда колокол дает нам знать о каждом часе, о течении его, напоминая вместе с тем и о вечности, когда «времени уже не будет» (Апок. 10: 6).

Благовествуя славу имени Христова, раздаваясь днем и ночью, и большею частью с высоты при храмах Божиих, колокольный звон сам собою напоминает нам слова Господа Вседержителя, сказанные через ветхозаветного пророка Исайю: «На стенах твоих, Иерусалим, Я поставил сторожей, которые не будут умолкать ни днем, ни ночью, напоминая о Господе» (Ис. 62: 6). Не случайно язычники часто, слыша колокольный звон, говорили: «Это голос христианского Бога слышен!» Звуки одного церковного колокола представляют собой нечто возвышенное, торжественное, а если раздается звон нескольких, более или менее согласованных между собою колоколов, то происходит еще более величественное благозвучие. Мощный колокольный звон, действуя на наше внутреннее чувство, пробуждает наши души от усыпления духовного.

Какими скорбными, удручающими, а чаще всего раздражающими тонами отзывается колокольный звон в душе злого нечестивого отступника. Чувство беспокойства, душевного томления вызывается колокольным звоном в душе, постоянно грешной. Между тем как в душе верующей, ищущей мира с Господом Богом, церковный колокольный звон возбуждает светлое, радостное и мирное настроение. Так что человек может по колокольному звону определять состояние своей души. Полюбив церковный колокольный звон, русский православный народ соединил с ним все свои торжественные и печальные события. Потому православный колокольный звон служит не только указанием времени богослужения, но служит и выражением радости, грусти и торжества. Отсюда и появились различные виды звона, и каждый вид звона имеет свое название и значение.

Колокольный церковный звон разделяется на два основных вида: благовест и собственно звон.

Благовестом называются мерные удары в один большой колокол. Этим звоном верующие созываются в храм Божий к богослужению. Благовестом этот звон называется потому, что им возвещается благая, добрая весть о начале богослужения.

Совершается благовест так: сначала производятся три редких, медленных, протяжных удара (пока не прекратится звук колокола), а затем уже следуют мерные удары. Если колокол очень большого или огромного размера, то эти мерные удары производятся качающимся языком в оба края колокола. Если же колокол сравнительно небольшой, то в таком случае язык его притягивается веревкой довольно близко к его краю, на веревку кладется доска и нажимом ноги производятся удары.

Благовест, в свою очередь, делится на два вида:

1) обыкновенный, или частый, производится самым большим колоколом;

2) постный, или редкий, производится меньшим по величине колоколом в седмичные дни Великого поста.

Если при храме имеются несколько больших колоколов, а это бывает при кафедральных соборах, больших монастырях, лаврах, тогда большие колокола, в соответствии своему назначению, различаются на следующие колокола: 1) праздничный; 2) воскресный; 3) полиелейный; 4) простодневный, или будничный; 5) пятый, или малый, колокол.

Обычно в приходских храмах больших колоколов бывает не больше двух или трех.

Собственно звон бывает в несколько колоколов или во все колокола.

Звон во все колокола бывает четырех видов:

1) Трезвон — это звон во все колокола, затем маленький перерыв, и второй звон во все колокола, снова маленький перерыв, и третий звон во все колокола, т.е. звон во все колокола трижды, или звон в три приема.

Трезвон выражает собой христианскую радость, торжество.

В наше время трезвоном стали называть не только звон во все колокола трижды, но вообще звон во все колокола.

2) Двузвон — это звон во все колокола дважды, в два приема.

3) Перезвон — это звон поочередно в каждый колокол (по одному или несколько ударов в каждый колокол), начиная с большого и до самого малого, и так много раз.

4) Перебор — это медленный звон поочередно в каждый колокол по одному разу, начиная с самого малого и до большого, а после удара в большой колокол — звон во все колокола вместе сразу, и так многократно.

Колокол может висеть или быть закрепленным на качающемся основании краями купола вверх; в зависимости от конструкции звук возбуждается качанием либо купола (точнее, основания, на котором он закреплён), либо языка.

Malyszkz , CC BY 1.0

В Западной Европе чаще раскачивают купол, в России - язык, что позволяет создавать чрезвычайно большие колокола («Царь-колокол»). Известны также колокола без языка, по которым бьют снаружи металлической или деревянной колотушкой.

Обычно колокола делают из так называемой колокольной бронзы, реже из железа, чугуна, серебра, камня, терракоты и даже из стекла.

Этимология

Слово звукоподражательное, с удвоением корня (*kol-kol- ), в древнерусском языке известно с XI века. Восходит предположительно к древнеиндийскому *kalakalah - «неясный глухой звук», «шум», «крик» (для сравнения в хинди: колахал - «шум»).

Форма «колокол » сформировалась, вероятно, по созвучию с общеславянским *kol - «круг», «дуга», «колесо» (для сравнения - «колесо», «около» (во’круг"), «коловорот» и т. д.) - по соответствию формы.

, CC BY-SA 4.0

В других индоевропейских языках встречаются родственные по происхождению слова: лат. calare - «созывать», «восклицать»; др. -греч. κικλήσκω, др. -греч. κάλεω - «звать», «созывать»; литовское kankalas (от kalkalas ) - колокол и другие.

В германской ветви индоевропейских языков слово «колокол» восходит к праиндоеропейскому *bhel- - «издавать звук, шум, рёв»: англ. bell , н. -в. -н. hallen , hel , свн hille , holl , нем. Glocke - «колокол» и др.

Другое славянское название: «кампан» происходит от лат. campāna , итал. campana . Данное название в честь итальянской провинции Кампания, которая одна из первых в Европе наладила производство колоколов.

На Востоке кампаны появились в IX веке, когда венецианский дож Орсо I подарил 12 колоколов императору Василию Македонянину.

Использование колоколов

В настоящее время колокола широко используются в религиозных целях (призыв верующих на молитву, выражение торжественных моментов богослужения)

Путеводитель по русским ремёслам , CC BY-SA 4.0

В музыке, в качестве сигнального средства на флоте (рында), в сельской местности небольшие колокольчики вешаются на шею крупному скоту, маленькие колокольчики часто используются в декоративных целях.

Известно употребление колокола в общественно-политических целях (как набат, для созыва граждан на собрание (вече)).

История колокола

История колокола насчитывает более 4000 лет. Самые ранние (XXIII-XVII век до н. э.) из найденных колоколов имели небольшие размеры и были изготовлены в Китае.

Путеводитель по русским ремёслам , CC BY-SA 4.0

Легенды

В Европе ранние христиане считали колокола типично языческими предметами. Показательна в этом плане легенда, связанная с одним из старейших колоколов Германии, носящим имя «Saufang» («Свиная добыча»). Согласно этой легенде, свиньи раскопали этот колокол в грязи.

Когда его отчистили и повесили на колокольню, он проявил свою «языческую сущность» и не звонил до тех пор, пока не был освящён епископом.

В средневековой христианской Европе церковный колокол был голосом церкви. На колоколах нередко помещали цитаты из Священного Писания, а также символическую триаду - «Vivos voco. Mortuos plango. Fulgura frango» («Живых зову. Мертвых оплакиваю. Зарницу укрощаю»).

Уподобление колокола человеку выражается в названиях частей колокола (язык, тулово, губа, уши). В Италии до сих пор сохраняется обычай «крестин колокола» (соответствует православному освящению колокола).

Колокола в церкви

В церкви колокола используются приблизительно с конца V века, первоначально в Западной Европе. Существует предание, в котором изобретение колоколов приписывается Св. Павлину, Епископу Ноланскому на рубеже IV и V веков.

Presidential Press and Information Office , CC BY 3.0

Некоторые, заблуждаясь, утверждают, что церковные колокола в Россию пришли с Запада. Однако в западноевропейских странах звон создаётся с помощью расшатывания колокола. А в России чаще всего ударяют языком о колокол (поэтому назывались - язычные ), что придаёт особенное звучание.

Кроме того, такой способ звона уберегал колокольню от разрушения и давал возможность устанавливать огромные колокола, а археологи в древних курганах находят множество маленьких колокольчиков, используя которые наши далёкие предки проводили ритуальные обряды и поклонялись богам и силам природы.

В 2013 году в филипповских курганах (близ Филипповки Илекского района Оренбургской области, в междуречье Урала и Илека, Россия) археологи нашли огромный колокол датируемый V-IV в. до н. э.

name lost , CC BY-SA 3.0

Надписи на колоколах читались справа налево, так как буквы вырезали по форме обычным порядком.

После 1917 г. литье колоколов продолжалось на частных заводах в 1920 гг. (эпоха НЭПа), но в 1930-е прекратилось полностью. В 1990-е гг. многое приходилось начинать с нуля. Литейное производство освоили такие гиганты как московский ЗИЛ и санкт-петербургский Балтийский завод.

На этих заводах изготовлены нынешние колокола-рекордсмены: Благовестник 2002 г. (27 тонн), Первенец 2002 г. (35 тонн),Царь-колокол 2003 г. (72 тонны).

В России принято делить колокола на три основные группы: большие (благовестники), средние и малые колокола.

Размещение колоколов

Наиболее простым и экономически выгодным вариантом размещения церковных колоколов является примитивная звонница, выполненная в виде перекладины, укреплённой на невысоких столбах над землёй, что даёт возможность звонарю работать непосредственно с земли.

Недостатком такого размещения является быстрое затухание звука, и колокол потому слышен на недостаточно большом расстоянии.

В церковной традиции первоначально был распространён архитектурный приём, когда специальную башню - колокольню - устанавливали отдельно от здания церкви.

Это позволяло заметно увеличить дальность слышимости звука. В древнем Пскове звонница нередко включалась в конструкцию основного здания.

В более позднее время появилась тенденция пристраивать колокольню к уже имеющемуся зданию церкви, что нередко производилось формально, без учёта архитектурного облика церковного здания.

Классический колокол как музыкальный инструмент

Колокола средних размеров и колокольчики включены уже давно в разряд ударных музыкальных инструментов, имеющих определённую звучность.

Колокола бывают различных величин и всех строев. Чем колокол больше, тем ниже его строй. Каждый колокол издаёт только один звук. Партия для колоколов средних размеров пишется в басовом ключе, для колоколов малых размеров - в скрипичном. Колокола средних размеров звучат октавой выше написанных нот.

Применение колоколов более низкого строя невозможно вследствие их размеров и веса, которые препятствовали бы их помещению на сцене или эстраде.

В XX в. для имитации колокольного звона используются уже не классические колокола, а так называемые оркестровые колокола в виде длинных трубок.

Набор маленьких колокольчиков (Glockenspiel, Jeux de timbres, Jeux de cloches) был известен в XVIII столетии, их применяли изредка Бах и Гендель в своих произведениях. Набор колокольчиков был впоследствии снабжён клавиатурой.

Такой инструмент применил Моцарт в своей опере «Волшебная флейта». В настоящее время колокольчики заменены набором стальных пластинок. Этот весьма употребительный в оркестре инструмент называется металлофоном. Играющий бьёт по пластинкам двумя молоточками. Этот инструмент иногда снабжён и клавиатурой.

Колокола в русской музыке

Колокольные звоны стали органичной частью музыкального стиля и драматургии произведений русских композиторов-классиков как в оперном, так и в инструментальном жанрах.

Ярешко А. С. Колокольные звоны в творчестве русских композиторов (к проблеме фольклор и композитор)

Колокольный звон широко применялся в творчестве русских композиторов XIX века. М. Глинка использовал колокола в заключительном хоре «Славься» оперы «Иван Сусанин» или «Жизнь за царя», Мусоргский - в пьесе «Богатырские ворота…» цикла «Картинки с выставки» и в опере «Борис Годунов».

Бородин - в пьесе «В монастыре» из «Маленькой сюиты», Н. А. Римский-Корсаков - в «Псковитянке», «Сказке о царе Салтане», «Сказании о невидимом граде Китеже», П. Чайковский - в «Опричнике».

Одна из кантат Сергея Рахманинова получила название «Колокола». В XX веке эта традиция была продолжена Г. Свиридовым, Р. Щедриным, В. Гаврилиным, А. Петровым и другими.

Фотогалерея

Полезная информация

Ко́локол (ст.-слав. кла́колъ) или Кампа́н (ст.-слав. ка́мпaнъ, греч. Καμπάνα)

Что такое колокол

Ударный музыкальный и сигнальный инструмент, состоящий из полого купола (источника звука) и подвешенного по оси купола языка, возбуждающего звук при ударе о купол.

Наука

Наука, изучающая колокола, называется кампанология (от лат. campana - колокол и от λόγος - учение, наука).

Колокол и жизнь

На протяжении многих веков колокола сопровождали своим звоном жизнь народа. Звук вечевого колокола был сигналом к народным собраниям в древнерусских феодальных республиках Новгороде и Пскове,- недаром А. Н. Герцен назвал «Колоколом» свой журнал, посвященный борьбе с самодержавием. Маленькие и огромные, из различных материалов, они сопровождали русский народ из века в век.

Карильон

Название - от (фр. carillon). В отличие от курантов, способных исполнять лишь ограниченное количество произведений, предусмотренных при изготовлении подобно тому, как это имеет место музыкальной шкатулке, кариллон представляет собой подлинный музыкальный инструмент, позволяющий исполнять весьма сложные музыкальные пьесы. Карильон установлен на колокольне Петропавловского собора в Петербурге по инициативе бельгийского карильониста Йозефа Виллема Хаазена в начале XXI века.

Первые упоминания на Руси

В русских летописях впервые о колоколах упоминается 988 год. В Киеве были колокола при Успенской (Десятинной) и Ирининской церквях. Археологические находки позволяют считать, что в древнем Киеве колокола отливались еще в начале XIII века. В Новгороде колокола упоминаются при храме св. Софии в самом начале XI в. В 1106 г. прп. Антоний Римлянин, прибыв в Новгород, слышал в нем «великий звон». Также упоминаются колокола в храмах Полоцка, Новгород-Северского и Владимира на Клязьме в конце XII в.

Имена колоколов

«Неблагочестивые» имена колоколов не обязательно свидетельствуют об их отрицательной духовной сущности: зачастую речь идет исключительно о музыкальных погрешностях (так, на знаменитой ростовской звоннице имеются колокола «Козёл» и «Баран», названые так за резкий, «блеющий» звук, и, наоборот, на звоннице Ивана Великого один из колоколов назван «Лебедем» за высокий, чистый звук).

«Очищающее действие»

Вера в то, что при помощи удара в колокол, колокольчик, барабан можно избавиться от нечистой силы, присуща большинству религий древности, от которых колокольный звон и «пришёл» на Русь. Звон колокольчиков, как правило - коровьих, а иногда и обычных сковород, котлов или другой кухонной утвари по древним поверьям, бытующим в разных регионах планеты, защищал не только от нечисти, но и от непогоды, хищного зверья, грызунов, змей и прочих гадов, изгонял болезни.

Великие колокола

Развитие русского литейного искусства позволило создать непревзойденные в Европе колокола: Царь-колокол 1735 г. (208 тонн), Успенский (действует на колокольне Ивана Великого) 1819 г. (64 тонны), Царь в Троице-Сергиевой Лавре 1748 г (64 тонны, уничтожен в 1930 г.), Ревун (действует на колокольне Ивана Великого) 1622 г. (19 тонн).

Сигнальные колокола

Колокол, издающий громкий и резко нарастающий звук, издревле широко использовался в качестве средства сигнализации. Колокольный звон использовался для информирования о чрезвычайных ситуациях или нападения неприятеля. В прошлые годы до развития телефонной связи с помощью колоколов передавались сигналы пожарной тревоги. Услышав звон пожарного далёкого колокола следовало немедленно ударить в ближайший. Таким образом сигнал о пожаре быстро распространялся по населённому пункту. Пожарные колокола были неотъемлемым атрибутом присутственных мест и других публичных учреждений в дореволюционной России, а местами (в отдалённых сельских населённых пунктах) сохранились и до настоящего времени. Колокола применялись на железной дороге для подачи сигналов отправления поездов. До появления проблесковых маячков и специальных средств звуковой сигнализации на гужевых повозках, а позже и на автомобилях экстренных служб устанавливался колокол. Тональность сигнальных колоколов делалась отличной от церковных. Сигнальные колокола также называли набатными. На кораблях издавна используется рында - «судовой (корабельный) колокол», для подачи сигналов экипажу и другим судам.

В оркестре

В прошлом композиторы поручали этому инструменту исполнение выразительных мелодических рисунков. Так, например, поступил Рихард Вагнер в симфонической картине «Шелест леса» («Зигфрид») и в «Сцене волшебного огня» в заключительной части оперы «Валькирия». Но позднее от колоколов в основном требовалась только сила звука. С конца XIX в театрах стали применять колокола-колпаки (timbres) из литой бронзы с довольно тонкими стенками, не столь громоздкие и издающие более низкие звуки, чем набор обыкновенных театральных колоколов.

Куранты

Набор колоколов (всяких величин), настроенных по диатонической или хроматической гамме, называется курантами. Такой набор больших размеров помещается на колокольнях и находится в связи с механизмом башенных часов или клавиатуры для игры. При Петре Великом на колокольнях церкви св. Исаакия (1710) и в Петропавловской крепости (1721) были помещены куранты. На колокольне Петропавловской крепости куранты возобновлены и существуют доныне. Куранты находятся также в Андреевском соборе в Кронштадте. На ростовской соборной колокольне настроенные куранты существуют с XVII столетия, со времени митрополита Ионы Сысоевича.

По свидетельству современников, когда в дореволюционной Москве начинался праздничный колокольный звон, то шум поднимался такой, что люди стоящие рядом люди не могли друг друга расслышать. Да и в других городах было ненамного тише. Еще бы — ведь столетие назад в Российской империи насчитывалось около 80 000 колоколен и звонниц, на которых висели свыше миллиона колоколов!

В течение веков они возвещали о наступлении Светлого Воскресения , приглашали верующих в храмы, звали горожан на вече, набатом предупреждали о беде и сообщали точное время. Можно сказать, что это были первые технические средства массовой информации христианского мира. Без них был просто немыслим ни один православный храм — так же, как без крестов на маковках куполов. Однако было время, когда колокол считался… языческим символом! И первые христиане реагировали на их звон с не меньшим фанатичным гневом, чем воинствующие атеисты нового времени.

Предтечи и пращуры

Один из самых древних известных историкам колоколов был отлит из меди за две тысячи лет до Рождества Христова в Китае , в окутанную легендами эпоху династии Ся . Точнее, это был даже не колокол, а колокольчик — его высота всего лишь 4,5 сантиметра. Но он уже имел привычную нам форму конуса. Возможно, этот колокол висел при каком-то храме или во дворце древнего правителя. Языка у него не было: по нему, как и большинству древних колоколов, били специальным молоточком.

Впрочем, еще более древними являются пастушьи колокольчики, которые находят при раскопках древних городов Месопотамии и Египта . И они имели язычки, что вполне понятно: коровы и козы стучать молоточком по своим колокольчикам до сих пор не научились. Но и это были еще не колокола — лишь одни из их предков. По сути, пастуший колокольчик — это «погремушка» для животных. Они имели разную форму, но чаще всего — простую цилиндрическую, что пояснялось технологией изготовления: колокольчики склепывали из полоски металла, это мог сделать любой сельский кузнец. В таком виде пастушьи колокольчики (на Руси их называли ботала) дожили до начала XX века, пока их уже не начали массово изготавливать по новым технологиям. Правда, недолго: с появлением колхозов спрос на них резко упал.

В древнем мире были распространены и настоящие предки колоколов — подвешенные металлические пластины или доски. Русские их называли предельно просто — «било», а в Византии величали замысловато — «симандры». Одним из разновидностей била стал гонг, ведущий свою родословную, возможно, от металлических щитов древних воинов. Самый яркий пример импровизированного била современности — подвешенный кусок рельса. Наверняка кто-то из вас имел возможность услышать его звон.

Била-доски отливали из бронзы (с XVII века — из чугуна), била в виде длинных пластин ковали из железа. В качестве материала для бил использовали и дерево — клен, ясень, бук, явор. Особенность била в том, что оно дает звук низких тонов, который может длиться до полутора-двух минут! Поэтому даже с появлением колоколов била оставались популярными не только из-за простоты изготовления, но и благодаря своим «музыкальным» качествам.

Стражи, палачи и ревнители благочестия

Собственно, колокол, вполне возможно, мог появиться как било, выполненное в виде большого конусообразного пастушьего колокольчика. То есть были соединены функции первого с формой последнего. Может быть, это произошло в ходе поиска источника звука с более высокими, чем у била, тонами.

Колокола древности выполняли, в основном, сигнальные функции. В Древнем Риме их звон оповещал об открытии рынков и бань, о казнях и прочих событиях городской жизни. Возницы, подъезжая к перекресткам узких улочек, звоном предупреждали о своем приближении — это был еще и своеобразный прообраз клаксона. А городские стражники подавали ими сигнал тревоги — так что колокольчики заступили на службу охраны правопорядка задолго до свистка и сирены.

Оригинальное применение колоколу нашли в средневековом Китае. С его помощью… пытали и казнили. Для этого связанную жертву помещали под колокол, по которому методично бил колотушкой опытный палач. Дело это было непростое — бить нужно было с определенной силой, с определенной частотой, да еще время от времени посматривать на состояние жертвы. Смысл большинства китайских пыток и казней состоял не только в том, чтобы сделать мучения жертвы максимально ужасными и продолжительными, но и чтобы выбранный способ был символичен или выражал определенную философскую мудрость. Некоторые китайские палачи даже писали лирические поэмы о своей работе.

Ну а в древней Европе, кроме всего прочего, колокола напоминали грекам и римлянам о необходимости посещать храмы , об этом даже писали географ Страбон и историк Полибий . Храмы, разумеется, имелись в виду языческие. Вот почему первохристиане считали колокола таким же атрибутом язычества, как и статуи римских богов.

К тому же сами христиане, долгое время находившиеся вне закона, открыто созвать верующих на свои тайные молитвенные вечера не могли — так что колокола им были просто без надобности. И только после утверждения христианства в качестве государственной религии, вместе с первыми иконами и статуями святых в церквях постепенно появились и колокола.

Первые колокола на Руси продвигались в качестве мирского акустического инструмента — набатные и вечевые. Одним из древнейших и известнейших русских колоколов был Новгородский вечевой .

Как отливали колокола

Размеры европейских колоколов начала Средневековья не превышали одного метра в диаметре, но считались огромными. Вначале их делали еще по античной технологии: склепывали из металлических полос и листов. Мелодичностью звучания они, понятно, не выделялись. И только к Х веку усилиями монахов, которые не только молились, но и занимались ремеслами, была разработаны методы колокольного литья.

Первым делом в земле вырывали литейную яму, на дне которой устраивали идеально ровную площадку из обожженной глины или кирпича. Затем из глины лепили болванку (будущую внутреннюю пустоту), которую обкладывали салом, создавая из него форму непосредственно колокола, а сверху все это обмазывалось глиной (наружный кожух). После этого в яме разводился костер и сало вытапливалось, оставляя внутреннюю полость, в которую заливали колокольную медь. Собственно, это была бронза — 80 % меди и 20 % олова. Эта пропорция могла меняться, но ненамного: увеличение доли олова делало сплав хрупким , а уменьшение заметно ухудшало акустические качества колокола.

Впоследствии в качестве материала для отливки колоколов в отдельных случаях применяли чугун, и даже стекло. А вот серебро использовали только для изготовления небольших колокольчиков, в которые звонили, вызывая слуг, вельможи: уж очень было накладно вливать в колокол сотни килограмм серебра! Чтобы форма не лопнула от сильного жара, ее перед литьем засыпали и утрамбовывали землей. Процедура литья была очень ответственной. Во-первых, было необходимо равномерно подавать расплав, чтобы не образовались раковины. Во-вторых, если меди хоть немного не хватало, то колокол получался без кусочка уха, и его приходилось разбивать и отливать заново.

После отливки колокол медленно остывал, иногда сутками, затем яму отрывали, глиняную форму разрушали, а колокол извлекали и несли к священнику — освящать. Эти колокола (так называемые «теофиловые» — по имени немецкого монаха Теофила, описавшего в начале XII века эту технологию) давали чистый, но резкий и короткий звук, без приятного уху протяжного гудения. Кроме того, к колоколам начали выдвигать требования по размерам, более изысканной и точной форме, украшению. И в XIV-XV веках появилась более совершенная технология.

В центре литейной ямы, на кирпичной площадке, строго вертикально устанавливался столб (кружало). К нему скобами крепилось лекало из твердых сортов дерева, повторяющее профиль (разрез) колокола. С его помощью, весьма точно, изготавливалась как сама внутренняя болванка, так и наружный кожух — его делали из глины с каркасом из железных прутьев. После обжига кожух поднимали, под него заходил мастер и глиной выкладывал будущие узоры, рисунки и надписи лицевой стороны колокола. Затем начинался процесс литья.

При работе над большими колоколами приходилось не только повозиться с изготовлением и обжигом форм — нужно было выстроить возле литейной ямы несколько плавильных печей, из которых затем поочередно или разом пустить в форму потоки расплавленного металла.

Очень ярко титанический труд литейщиков колоколов был показан в фильме Тарковского «Андрей Рублев» . Помните, как волновался в фильме главный мастер? Еще бы: в случае ошибки, неудачи, его и заказчик мог наказать, да и мужики-рабочие, оставшиеся без жалования, пришибить!

Европейские и древнерусские колокола были умеренных размеров. Самые крупные — до полутора метров в диаметре. А вот в Московской Руси с XV века началось увлечение крупногабаритными колоколами.

Толчком к этому стало открытие государем Иваном III Литейного двора, ставшего своеобразной производственной лабораторией плавки и литья металлов, в котором родились уникальнейшие технологии того времени. Европейцы только раскрывали рты, видя, какие колокола отливают «московиты». При Иване Грозном был изготовлен колокол весом 16 тонн. Борис Годунов повелел изготовить колокола весом 18, 32 и 40 тонн. Но рекорд принадлежит отцу и сыну Моториным, которые в течение 1733-35 годов отлили знаменитый Царь-колокол весом в 201 тонну! К несчастью, во время тушения пожара на него плеснули водой, и гигантский колокол лопнул. Впрочем, неизвестно еще, смогли бы его установить на колокольню...

О звонницах и колокольнях

Если стенки колокола были толстыми, он давал мощный бас. Тонкие стенки, напротив, «пели» звонко и пронзительно. Но колокола различались не только по размерам и звуку, но и по чину (назначению). Самыми главными были огромные церковные благовесты, они звонили только по большим праздникам. Обычные церковные колокола для служб звались полиелейные и воскресные. Главными и самыми большими городскими колоколами были вечевые и набатные, а те, которые висели на сторожевых башнях крепостей, назывались вестовыми.

Между европейскими и русскими колоколами существует одна важная разница. У нас колокол неподвижен, а бьет по нему качающийся язык. На Западе все наоборот: язык колокола висит свободно, а вот сам колокол качается, будучи укрепленным на перекладине-оси. Какой метод лучше? Западный позволяет звонарю оставаться на земле и дергать за длинную веревку, раскачивая колокол. Но зато только русский способ позволяет звонить в громадные русские колокола, по сравнению с которыми их европейские собратья выглядят просто бубенцами.

Итак, колокол отлили, куда его теперь девать? Первые колокола, как и била, подвешивали на обычной перекладине, которая стояла во дворе церкви. Затем появились звонницы. Они тоже бывают разными. Поначалу были очень распространены звонницы-стены. По сути, это и была стена с арочными окнами, в которых висели колокола. Такую звонницу либо делали над входом в церковь, либо ставили отдельно, часто над воротами в церковном дворе (как в старых католических церквях Мексики).

Потом появились звонницы-палаты и звонницы-галереи. Это были большие крытые площадки на верхних этажах зданий (церквей, дворцов, монастырей и т.п.), или отдельно стоящие строения, к потолочным балкам которых крепились несколько (до нескольких десятков) колоколов. Именно со звонниц доносится до нас мелодичный колокольный перепев, являющийся уникальной отличительной чертой русского звонарского искусства.

Иную архитектурную конструкцию представляют собою колокольни. Если в звонницах колокола располагались горизонтально (на одном этаже), то на колокольнях — вертикально (в несколько этажей). На них обычно поднимали самые важные колокола — набатные, благовесты. Колокольни старались строить как самые высокие здания в городе (или монастыре), с рациональным смыслом — чтобы звук колокола разносился по всей округе.

Псалмы и частушки

Точно неизвестно, когда, кто и зачем первым начал вызванивать на колоколах различные мелодии. Есть версия, что колокола хотели заставить «петь псалмы» Господу, то есть превратить их в церковный музыкальный инструмент. Не все, разумеется — ведь различные колокола выполняют разные функции. Достоен упоминания и тот факт, что большевики, демонстративно не верившие в Бога, озаботились научить колокола Спасской башни Московского кремля вызванивать «Интернационал».

Но вот что интересно: практически все звонари, с самых давних времен, чтобы запомнить мелодию (перед ними же не было листа с нотами), напевали себе под нос незамысловатые песенки или речевки. А вот многие сельские звонари — частушки. Далеко не все частушки имеют благообразное содержание, скорее уж, наоборот. И если о звонаре-частушечнике узнавал батюшка… А он узнавал, поскольку мотив частушки русский человек всегда узнает сразу. Короче, лихо приходилось тому озорному звонарю!

Увы, звонарское мастерство начало приходить в упадок еще в XIX веке, с тех пор, как на колокольни начали отправлять проштрафившихся монахов и семинаристов — в наказание. А в «безбожном» ХХ веке древнее искусство вообще почти умерло. Сейчас оно возрождается силами немногих мастеров, преподающих в колокольных школах Москвы, Архангельска , Петербурга , Саратова — но их ежегодного выпуска (около 500 звонарей) катастрофически не хватает для более чем 20 000 русских православных храмов! А ведь во многих из них нужен не один звонарь.

В Европе нехватку звонарей решают проще: там все чаще предпочитают пользоваться «электронными колоколами». Тем более, что это еще и намного дешевле.

Бронзовые кандальники

К колоколам в старину относились с большим уважением, наверное, как сейчас мы относимся к газетам или телеканалам. Но если только колокола звонили «не по делу», их, вместе со звонарем, ожидали очень серьезные неприятности. В основном страдали, конечно, набатные колокола, поднимавшие восстания против властей. Их снимали, сбрасывали, волокли по грязи, потом грузили в сани и отправляли в провинциальную глушь, а то и в Сибирь. Такие колокола получали прозвище «ссыльных». Иногда при этом им отрезали язык или даже разбивали. Если же впоследствии такой колокол собирали и чинили, он получал прозвище «лыковый». Звук он, конечно, издавал уже совсем не тот.

Среди колоколов, понесших наказание, в истории России особо выделяются два. Первый — вышеупомянутый Новгородский вечевой колокол, который в 1478 году был снят указом Ивана III, «арестован» и увезен в Москву . По легенде, он был перелит в набатный колокол московского Кремля, и в 1681 году имел неосторожность напугать своим басом царя Федора Алексеевича , за что был высочайшим указом сослан в монастырь недалеко от Архангельска.

Невзгоды второго колокола начались 15 мая 1591 года, когда по приказу последней жены Ивана Грозного, Марии Нагой, в него зазвонил пономарь Федот Огурец. Набат возвещал жителям Углича о неслыханном злодеянии: убили царевича Дмитрия! Как виновника «смуты», которая началась с набата и стоила жизни предполагаемым убийцам царевича, Угличский колокол жестоко наказали: сбросили с колокольни, вырвали язык, отрубили ухо и принародно, на площади, всыпали ему 12 ударов плетьми. После чего вместе с другими угличанами, также лишившихся языков, ноздрей, ушей и хорошенько выпоротых, отправили в Тобольский острог…

Колоколофил

Да, нелегка порой бывала судьба колокольная. А вспомнить знаменитый указ Петра I , которому отчаянно не хватало пушек... Сколько славных колоколов сбросили с колоколен храмов и монастырей, чтобы превратить в бренные орудия убийства? Да, первый российский император не отличался ни благочестием, ни особой любовью к родной истории. Но не все были подобны ему. В XVII веке, незадолго до потрясших основы русской жизни реформ Петра, недалеко от Москвы, в Ростове Великом , жил-был митрополит по имени Иона, по батюшке Сысоевич. Ростовскую митрополию он возглавлял сорок лет, и, когда б не излишняя щепетильность, стал бы патриархом после Никона — когда тот угодил в опалу, Иона был назначен патриаршим местоблюстителем. Но не вышло, и, поняв, что выше уже не взлететь, Иона Сысоевич вернулся в Ростов и активно занялся градостроительством. При нем был почти в современном виде построен ансамбль Ростовского кремля, но главная заслуга Ионы Сысоевича — не в строительстве прекрасных стен и храмов. Колокола были сильной страстью опального митрополита, и он реализовал ее в полной мере: при нем были отлиты 13 колоколов знаменитой ныне на весь мир Ростовской звонницы, в том числе 32-тонный благовест Сысой, чей роскошный бас слышен далеко за пределами Ростова. Ростовская звонница — главное наследие самого, пожалуй, известного поклонника колокольной музыки. Вы тоже можете услышать ростовские звоны — древняя музыка колоколов жива и поныне.

Русская земля была наполнена храмами, с колоколен которых доносились дивные звоны. Колокола были главным украшением земли русской, сотворенным руками человека. Древнерусские литераторы с восхищением писали об их красоте, обилии в городах и селах: "Многие монастыри и церкви во градех и селах зело благолепием красятся и чудными иконами и канбаны, еже есть колоколами"* 1 .

Звон колоколов призывал в церковь, он сопровождал человека от колыбели до могилы. С. В. Рахманинов - певец русских колоколов - одно из лучших своих сочинений - симфоническую поэму "Колокола" для хора, солистов и оркестра на стихи Эдгара По "Колокола" (перевод К. Д. Бальмонта) посвятил колоколам: звон колоколов сопутствует человеку всю жизнь. Четыре части поэмы - это четыре различных образа колоколов: веселые серебряные колокольчики юности звучат в пути, торжественно гремят золотые свадебные колокола любви, тревожный набатный медный колокол возвещает о пожаре и несчастье, похоронный железный звон раздается для человека в последний раз. Одним из ярких украшений гениальной оперы М. Мусоргского "Борис Годунов" является колокольный звон сцены венчания на царство Бориса; картина предваряется и заканчивается великолепным торжественным звоном.

С древнейших времен колокольный звон был неотъемлемой принадлежностью русской жизни. Он звучал и в дни больших торжеств, и в малые праздники. Колоколом созывали народ на вече (для этого в Новгороде, например, существовал специальный вечевой колокол), в случае различных бедствий звали на помощь набатным или всполошным колоколом. Звоном призывали народ на защиту отечества, приветствовали возвращение полков с поля брани. Колоколами давали знак заблудившемуся путнику, это был так называемый спасительный метельный звон. Колокола устанавливались на маяках, они помогали рыбакам в туманные дни найти правильное направление. Колокольным звоном встречали высоких гостей, звонили по прибытии царя, сообщали о важных событиях.

Начиная с XVI в. на Руси колокола выполняют хронометрическую роль, в это время появляются башенные часы на колокольнях с часовыми колоколами, которые отзванивают в определенное время суток. Такие часы были установлены в Соловецком монастыре в 1539 г., а затем на колокольне Архангельского монастыря с Великом Устюге.

В церкви звон оповещал о начале и конце служб, о свадьбах и похоронах.

Откуда появились на Руси колокола? Ведь греческая церковь не знала колокольного звона, в Византии вместо колоколов использовалось било, то есть брус - доска, в которую стучали колотушкой, палкой. Обычай звонить в колокола пришел на Русь с Запада, где существовал культ колоколов, где искусство колокольного литья считалось священной профессией, а колокола крестили, давали им личные имена.

Какими путями попал западный обычай звонить в колокола на Русь, точно неизвестно: одни полагают, что в распространении колоколов на Руси посредническую роль играли западные славяне, другие считают, что русское колокольное искусство было заимствовано у балтийских немцев.

Древняя восточно-славянская традиция колокольного звона уходит вглубь веков. Арабский писатель ал-Масуди записал в своем сочинении "Промывальни золота и рудники самоцветов с подарками благородным царям и людям знания" (середина X в.): "Славяне разделяются на многие народы; некоторые из них суть христиане... Они имеют многие города, а также церкви, где навешивают колокола, в которые ударяют молотком, подобно тому как у нас христиане ударяют деревянной колотушкой по доске" 2 .

Существуют различия в способе звона на Западе и в России. В древности на Руси колокола называли русским словом "язычные", хотя в Типиконе часто используется и латинское слово "кампан": "ударяют в кампаны и клеплют довольно трезвоны". Язык колокола - его важнейшая часть, так как с помощью ударов языком по куполу производился звон. Такой способ позволял создавать различные сложные ритмические рисунки. На западе же, наоборот, звук колокола образовывался путем раскачивания его корпуса, который ударялся о язык. Пассивное положение языка по отношению к корпусу колокола определяет и характер звучания западных колоколов, в котором слышатся скорее переливы без той мощи, на которую способен язычный большой русский колокол. Ударами языка по корпусу создавались сильные и яркие колокольные звоны, мелодии, гармонии, ритмы, а многочисленные трезвоны маленьких колокольчиков придавали всему звучанию особенный праздничный колорит. В эпоху барокко XVII-XVIII вв. резко увеличилось количество не только больших колоколов, но и маленьких колокольчиков. В это время трезвоны становились все более украшенными.

Преимущество языкового звона заключалось и в том, что раскачивание одного только языка, а не всего колокола, не производило столь сильного разрушительного воздействия на башню, где помещался колокол, что позволяло отливать и устанавливать на колокольнях колокола огромных размеров. Однако в средневековый период наряду с языковым на Руси употреблялся также звон, извлекавшийся путем раскачивания корпуса колокола, как на Западе.

Федор Вальсамон, канонист XII в., указывает на то, что колокольный звон не встречается у греков, и что это чисто латинская традиция: "У латинян существует другой обычай созывать народ в храмы; ибо они употребляют один знак, разумею кампан, который назван так от слова "кампо" - поле. Ибо говорят они: как поле для желающего путешествовать не представляет препятствий, так и высокий звук медноустного звонца разносится всюду" 3 . Итак, Ф. Вальсамон объясняет этимологию слова кампан (campana) от campus - поле. Второе объяснение связано с местом отливки колоколов, так как именно в поле (in campo) делались большие колокола. Третье, наиболее правдоподобное объяснение происхождения этого слова идет от кампанской меди (Кампания - римская провинция), из которой отливались лучшие колокола 4 .

Колокол - один из самых древних музыкальных инструментов в мире. В разных странах колокола имеют свои особенности. Об этом свидетельствует и этимология слова "колокол", восходящая к древнеиндийскому kalakalas - шум, крики, в греческом языке "калео" означает зов, в латинском - kalare - созывать. Таким образом, первое назначение колокола - созывать, оглашать.

На обширной территории России в раскопках нередко находят маленькие колокольчики. Их выкапывают из древних могил и курганов. Они являются свидетельством того, что еще в дохристианские времена колокольчики использовались в быту славян, но о назначении их можно лишь догадываться. Одно из предположений высказал Н. Финдейзен 5 , который считал, что колокольчики из курганов были первоначальными атрибутами богослужебного культа наподобие волшебных колокольчиков современных шаманов.

Близ г. Никополя в Чертомлыцкой могиле были найдены 42 бронзовых колокольчика. У некоторых сохранились остатки язычков и цепочек, на которых колокольчики подвешивались к бляхам. Колокольчики имеют разную форму, у некоторых есть прорези в корпусе. Такие колокольчики археологи находят повсеместно, даже в Сибири.

Колокола и колокольчики с древнейших времен являются символом очищения, предохранения и заклинания против злых сил, они служили также обязательным атрибутом всевозможных молитв и религиозных обрядов.

Огромные церковные колокола именовались Божьим гласом. Колокол в старину был глашатаем. Это был глас Божий и народа. Не случайно Герцен назвал свой журнал "Колокол".

Как на Западе, так и в России колокола очеловечивались: антропоморфны были названия разных частей колокола - язык, губа, уши, плечо, корона. Колоколам, как людям, давались собственные имена, например Сысой и т. д. К ним относились как к живому существу, которое за провинность могли наказать, сослать в ссылку, высечь розгами. Первым таким ссыльным колоколом был углицкий колокол, возвестивший о смерти царевича Димитрия в 1593 г. За это он был высечен и сослан вместе с угличанами в Сибирь в г. Тобольск. В наказание у колокола был вырван язык. В настоящее время этот ссыльный колокол хранится в музее г. Углича.

На Западе была принята колокольная клятва, то есть присяга, скрепленная колокольным звоном, так как люди верили, что такая присяга нерушима и преступившего ее ждет самая ужасная участь. Колокольная клятва применялась чаще и ценилась выше, чем клятва на Библии. В некоторых городах существовало правило, запрещавшее судопроизводство без колокольного звона по всем уголовным делам, связанным с кровопролитием. И в России в определенных случаях давалась такого рода публичная очистительная присяга при колокольном звоне, называемая также васильевской. "Ходить под колоколами" - говорили об этой присяге, к которой приводился ответчик, если не было улик и средств оправдания. Эта присяга проходила в церкви при колокольном звоне публично. "Хоть при колокольном звоне, пойду под присягу" - гласит русская пословица, она отражает древний обычай стоять под колоколами во время клятвы.

Звуки колокола стали не только принадлежностью церковных и государственных церемониалов, но и их украшением. "Величавая красота и мощь звучания колокола сделали звон символом освящения событий, скрепляющим юридический акт подобно подписи и печати.

Очепные колокола на Руси

Колокольный звон в России на протяжении веков менялся, менялись формы колоколов, их размеры, способ звукоизвлечения. В. В. Кавельмахер 6 , исследуя способы колокольного звона и древнерусские колокольни, пришел к выводу, что способ звона при помощи удара языком по корпусу на Руси утвердился окончательно лишь во второй половине XVII в. Западный же способ звонить посредством раскачивания колокола при свободном положении языка является более древним. Он бытует на Западе до сего дня, но и на Руси он широко практиковался довольно долгое время. Качающиеся колокола в Древней Руси называли "очапными" или "очепными", а также "колоколами с очепом". Название это связано со словом "очеп", "оцеп", "очап" - ремень, который приделывался к вращающемуся валу с насаженным на нем колоколом. Иногда такие колокола назывались валовыми.

Очеп - это длинный или короткий шест с веревкой на конце, приделанный к валу, скрепленному с колоколом. У тяжелого колокола веревка оканчивалась стременем, звонарь ставил ногу, помогая себе тяжестью всего корпуса вращать очеп с колоколом. Техника звукоизвлечения в очепных колоколах такова: колокол приводился в движение с помощью вращения вала, к которому крепился колокол. С одной из сторон вала к нему крепилась веревка. Звонарь приводил в движение вал с прикрепленным к нему колоколом, который ударялся о язык. Таким образом, колокол, соприкасаясь с языком, издавал звон раскатом, рассыпчатым звуком; так звонили благовест, который считался основным видом звона.

Изображение очепного звона хорошо видно на миниатюре лицевого летописного свода XVI в. Здесь два звонаря звонят в колокол с земли, нажимая на стремя веревки, привязанной к валу, очепу, скрепленному с колоколом.

В. Кавельмахер усматривает три основных периода в устройстве колоколов и колокольного звона на Руси. Первый, от которого не сохранилось почти никаких существенных памятников колокольного искусства, охватывает время от крещения Руси до начала XIV в. Второй период - эпоха Московского государства (то есть от XIV до середины XVII в.). Здесь сосуществуют и очепные и языковые колокола. На этот этап также попадает начало развития башенных колоколов. Третий период - от середины XVII до XX в. - характеризуется господством единого языкового типа звона, хотя и в XVII в. употреблялись как очепные, так и язычные колокола. В некоторых монастырях до настоящего времени используют оба типа звона, например, в Псково-Печерском монастыре. На колокольне Антониева-Сийского монастыря изображены колокола язычные и очепные.

Как видно, наиболее разнообразная картина колокольного звона приходится на второй этап. Здесь используются и качающиеся очепные колокола, и языковые, и башенные. Все три вида звона имели свою технику звукоизвлечения, особую конструкцию, способы развески и приспособления, особый тип колокольных сооружений и звонничных проемов.

На Руси изначальным и доминирующим способом звона был звон посредством раскачивания колокола при свободном положении языка. Скорее всего именно этот способ и был заимствован из Европы вместе с колоколами, колокольнями и литейным искусством. Колокола языковые начинают доминировать не ранее второй половины XVII в., на это же время приходится расцвет барочного колокольного искусства, параллельно которому развивается барочная хоровая музыка, крепнет традиция развитого многоголосного партесного концерта.

Однако до сих пор на Севере Руси, особенно во Пскове, от XVI-XVII вв. сохранились качающиеся очепные колокола, которые с течением времени стали использовать как колокола языковые. Один такой очепный колокол находится в пролете звонницы Псковско-Печерского монастыря. Следы очепных конструкций в виде разного рода гнездищ для очепов качающихся колоколов имеются на многих крупнейших звонницах, в том числе звоннице Софийского собора в Новгороде (XVII в.), на колокольнях больших северных монастырей - Кирилло-Белозерского, Ферапонтова, Спасо-Каменного. В Москве остатки очепных конструкций сохранились на колокольне Ивана Великого, на Духовской церкви Троице-Сергиева монастыря, построенной псковскими мастерами как церковь вместе с колокольней.

Благодаря очепному способу звонов стало возможным создание на Руси такого храма как "церковь под колоколы" - уникальной русской конструкции, соединяющей в себе функции церкви и колокольни.

Очепная конструкция, пришедшая к нам с Запада, была неудобна при использовании колоколов больших размеров. В этом случае очепной звон был невозможен. На больших колоколах всюду был звон язычный, т. е. с помощью удара языка о колокол.

Иностранцы о колокольном звоне в Москве

Неоценимые свидетельства о колокольном звоне в Москве дают описания, сделанные иностранцами.

Посетившие русскую столицу либо в качестве гостей, либо как представители враждебного лагеря, иностранцы оставляли описания колоколов и звонов. Важным историческим документом эпохи Смутного времени явился дневник польского военачальника Самуила Маскевича. В нем содержится много записей, касающихся жизни Москвы в Смутное время, и, в частности, есть описания колоколов, сделанные пером наблюдательного очевидца из вражеского стана:

Прочих церквей считается в Кремле до двадцати; из них церковь св. Иоанна, находящаяся среди замка замечательна по высокой каменной колокольне, с которой далеко видно во все стороны столицы. На ней 22 больших колокола; в числе их многие не уступают величиною нашему Краковскому Сигизмунду; висят в три ряда, одни над другими, меньших же колоколов более 30. Непонятно, как башня может держать на себе такую тяжесть. Только то ей помогает, что звонари не раскачивают колоколов, как у нас, а бьют их языками; но чтоб размахнуть иной язык, требуется человек 8 или 10. Недалеко от этой церкви есть колокол, вылитый из одного тщеславия: висит он на деревянной башне в две сажени вышиною, чтоб тем мог быть виднее; язык его раскачивают 24 человека. Незадолго до нашего выхода из Москвы, колокол подался немного в Литовскую сторону, в чем Москвитяне видели добрый знак: и в самом деле они нас выжили из столицы 7 .

Здесь Маскевич описывает колокола в Московском Кремле. В другом месте своего дневника, где повествуется о пожаре в Москве, он пишет о необычайной силе звука этих колоколов:

Вся Москва была обнесена деревянной оградой из теса. Башни и ворота, весьма красивые, как видно, стоили трудов и времени. Церквей везде было множество и каменных и деревянных; в ушах гудело, когда трезвонили на всех колоколах. И все это мы в три дня обратили в пепел: пожар истребил всю красоту Москвы 8 .

Известными иностранцами, посетившими Москву позже и оставившими свои впечатления о колокольном звоне, были Адам Олеарий, Павел Алеппский и Б. Таннер.

Адам Олеарий на страницах описания своего путешествия в Московию оставил изображение церкви в Кремле у Белой стены (не сохранившейся), возле которой пристроена маленькая звонница с четырьмя язычными колоколами, в которые звонит один звонарь. Адам Олеарий отмечает, что в Москве на колокольнях висело обычно до 5-6 колоколов весом до двух центнеров. Ими управлял один звонарь9. Таковы были типичные колокольни с обычным набором колоколов. Он также описывает способ звона в большой соборный колокол Московского Кремля. Адам Олеарий описывает звон в самый большой Годуновский колокол (Новый благовестник), отлитый в 1600 г. при царе Борисе для Успенского собора. Его описание свидетельствует о том, как тяжело было звонить в столь большие колокола:

Годуновский колокол весил 3233 пуда, он висел посреди Соборной площади на деревянном срубе под пятишатровой кровлей: две толпы звонарей приводили его в движение, а третья наверху колокольни подводила к краю колокола его язык 10 .

Описанная картина звона подробно иллюстрирована на страницах Царственной книги.

Павел Алеппский, побывавший в Москве в 1654 г., отмечает удивительную величину русских колоколов. Один из них весом около 130 тонн был слышен за семь верст 11 .

Б. Таннер в описании путешествия польского посольства отмечает разнообразие колоколов в Москве, их различные размеры и способы звонов. Он отмечает слаженность, гармоничность звучания. По свидетельству Таннера, все 37 колоколов колокольни Ивана Великого составляли между собой музыкальную гармонию, вообще на колокольнях при храмах Москвы было, по крайней мере, по восьми колоколов, приспособленных для произведения звонов. Он описывает один из поразивших его видов звона:

Сначала шесть раз ударяют в один наименьший колокол, а потом попеременно с колоколом побольше шесть раз, затем уже в оба попеременно с третьим еще большим столько же раз, и в таком порядке доходят до самого большого; тут уже ударяют во все колокола 12 .

Этот способ звонить, называемый перезвонами, применялся в разных случаях - будничный, перезвон перед водоосвящением, в траурных процессиях, погребальный, в Страстную пятницу и др.

Благословение колокола

Так же как родившегося человека, вступающего в жизнь, положено было крестить, так и отлитый колокол, прежде чем занять свое место на колокольне, получал благословение. Существовал специальный "Чин благословления кампана, си есть колокола или звона"13, где сказано, что прежде чем повесить звон в церкви, ему необходимо "сверху и извнутрь окроплену быти". В чине благословения колокола, который начинается рядом молитв, псалмов, чтений и окропления колокола, читается паремия - ветхозаветное чтение из книги Чисел о серебряных трубах (гл. 10). Трубы выполняли функции колоколов у иудеев. Господь повелел сделать Моисею трубы, чтобы они служили для созывания общества и чтобы трубить тревогу.

Сыны Аароновы, священники, должны трубить трубами: это будет вам постановлением вечным в роды ваши, и в день веселия вашего, и в праздники ваши, и в новомесячия ваши трубите трубами при всесожжениях ваших, и при мирных жертвах ваших; и это будет напоминанием о вас перед Богом вашим. Я, Господь Бог ваш 14 .

В этом библейском сказании о трубах без труда можно увидеть прообраз колоколов, которые заменили у христиан трубы. Трубы в древности, как позднее и колокола, служили общественным и духовным нуждам народа в дни тревог и празднеств.

В чине благословения колокола поются особые стихиры, в которых возносятся молитвы о благословляемом колоколе, чтобы "Гласом звона сего освященного, всякое уныние с ленивством от сердец верных Твоих отжени". В действительности, призывный, энергичный звон колокола способен не только отогнать уныние и лень, но может иметь и лечебное терапевтическое воздействие, о чем сейчас говорят психиатры и терапевты.

Просьба о даровании колоколам благодатной силы звучит и в дальнейшем чинопоследовании (в прошениях ектении, читаемой дьяконом):

О еже благословити кампан сей во славу святого имени сего небесным своим благословением, - О еже подати ему благодать, яко да ви слышащие звенение его, или во дни, или во нощи, возбудятся ко славословию имени святого Твоего, - О еже гласом звенения его утолится и утишится и престати всем ветрам зельным, бурям же, громам и молниям, и всем вредным безведриям (бездождию. - Т. В.) и злотворенным воздухом, - О еже отгнати всю силу, коварства же и наветы невидимых врагов, от всех верных своих глас звука его слышащих, и к деланию заповедей своих возбудити я, Господу помолимся.

Священник же в своей молитве просит Бога:

Кампан сей освяти и влей в он силу благодати Твоея, да услышавши вернии раби Твои глас звука его, в благочестии и вере укрепятся, и мужественно всем дьявольским наветом сопротивостанут... да утолятся же и утишатся и престанут нападающие бури ветренные, грады же и вихри, и громы страшныя, и молния, и злорастворенныя и вредныя воздухи гласом его.

В тайной молитве священник просит наполнить колокол силой благодати. Он вспоминает разрушение от звука труб древнего града Иерихона:

Иже трубным гласом седмию жрец идущих пред кивотом свидения, Иерихонским твердым стенам пасти и разрушится сотворил еси: Ты и ныне кампан сей небесным Твоим благословением исполни, яко да глас звенения его услышавше противныя воздушныя силы далече от град верных Твоих отступят.

Текст "Чина благословения кампана" показывает, что отношение к колоколу в православной церкви было как к священному музыкальному орудию, способному силой своего звука противостоять врагам, дьявольским наветам, природным стихиям, притягивать благодать Божию, ограждать от вредных для человека сил и "злорастворенных воздухов".

Страница 1 - 1 из 2
Начало | Пред. | 1 | След. | Конец | Все
© Все права защищены

Т.Ф. Владышевская,

доктор искусствоведения, г. Москва

Многие монастыри и церкви во градех и селах
зело благолепием красятся и чудными иконами
и канбаны, еже есть колоколами...

С древнейших времен колокольный звон был неотъемлемой принадлежностью русской жизни. Он звучал и в дни больших торжеств, и в малые праз­дники. Колоколом созывали народ на вече (для это­го в Новгороде существовал вечевой колокол), звали на помощь набатным или всполошным колоколом, призывали народ на защиту Отечества, приветствова­ли возвращение полков с поля брани. Колоколами давали знак заблудившемуся путнику – это был так называемый спасительный метельный звон. Колоко­ла устанавливались на маяках, они помогали рыбакам в туманные дни найти правильное направление. Ко­локольным звоном встречали высоких гостей, звонили о прибытии царя, сообщали о важных событиях.

Начиная с XVI века на Руси колокола выполня­ют хронометрическую роль, в это время появляются башенные часы на колокольнях с часовыми колоко­лами, которые отзванивают в определенное время суток. В церкви звон оповещал о начале и конце служб, о свадьбах и похоронах.

Когда и как сложился на Руси обычай звонить в колокола, неизвестно: одни полагают, что в распространении колоколов на Руси посредническую роль играли западные славяне, другие считают, что русское колокольное искусство было заимствовано у балтийских немцев.

Древняя восточнославянская традиция коло­кольного звона уходит в глубь веков. Арабский писатель середины X века ал-Масуди писал в сво­ем сочинении: «Славяне разделяются на многие народы; некоторые из них суть христиане... Они имеют многие города, а также церкви, где навеши­вают колокола, в которые ударяют молотком, по­добно тому как у нас христиане ударяют деревян­ной колотушкой по доске». 1

Федор Вальсамон, канонист XII века, указывает на то, что колокольный звон не встречается у гре­ков, и что это чисто латинская традиция: «У лати­нян существует другой обычай созывать народ в храмы; ибо они употребляют кампан, который на­зван так от слова «кампо» – «поле». Ибо говорят они: как поле для желающего путешествовать не представ­ляет препятствий, так и высокий звук медноустного звонца разносится всюду». 2 Итак, Ф. Вальсамон объяс­няет именно этимологию слова кампан (сатрапа) от «campus» – «поле», именно в поле (incampo) дела­лись большие колокола. Наиболее правдоподобное объяснение происхождения этого слова производит его от кампанской меди (Кампания – римская про­винция, где отливались лучшие колокола). 3

Колокол – один из самых древних музыкаль­ных инструментов в мире. В разных странах коло­кола имеют свои особенности. Об этом свидетель­ствует и этимология слова «колокол», восходящая к древнеиндийскому kalakalas – «шум, крики», в гречес­ком языке «калео» означает «зов», в латинском – «kalare» – «созывать». Очевидно, первым назначением колокола было созывать, оглашать народ.

На обширной территории России в раскопках нередко находят маленькие колокольчики. Их вы­капывают из древних могил и курганов. Близ г. Никополя в Чертомлыцкой могиле были найде­ны 42 бронзовых колокольчика, у нескольких сохранились остатки язычков и цепочек, на которых колокольчики подвешивались к бляхам. Колоколь­чики имеют разную форму, у некоторых есть про­рези в корпусе. Такие колокольчики археологи находят повсеместно, даже в Сибири. Они свиде­тельствуют, что еще в дохристианские времена колокольчики использовались в быту славян, но о назначении их можно лишь догадываться. Одно из предположений высказал Н. Финдейзен 4 , который считал, что колокольчики из курганов были пер­воначальными атрибутами богослужебного культа, наподобие волшебных колокольчиков современных шаманов.

Итак, колокола и колокольчики с древнейших времен являются символом очищения, предохра­нения и заклинания против злых сил, они были обязательным атрибутом всевозможных молитв и религиозных обрядов. Огромные церковные ко­локола именовались Божьим гласом. Колокол в старину был глашатаем. Это был глас Божий и народа.

На Западе была принята колокольная клятва, то есть присяга, скрепленная колокольным звоном: люди верили, что такая присяга нерушима, и пре­ступившего эту клятву ждет самая ужасная участь. Колокольная клятва применялась чаще и ценилась выше, чем клятва на Библии. В некоторых городах существовало правило, запрещавшее судопроизводство без колокольного звона по всем уголовным делам, связанным с кровопролитием. И в России в опре­деленных случаях давалась такого рода очиститель­ная присяга при колокольном звоне, называемая также васильевской. «Ходить под колоколами», – говорили здесь об этой присяге, к которой приво­дился ответчик, если не было улик и средств оправ­дания. Эта присяга проходила в церкви при коло­кольном звоне публично. «Хоть при колокольном звоне, пойду под присягу», – гласит русская посло­вица, она отражает древний обычай стоять под ко­локолами во время клятвы.

Как и на Западе, так и в России колокола оче­ловечивались: антропоморфны были названия раз­ных частей колокола: язык, губа, уши, плечо, корона, матица, юбка. Колоколам, как людям, дава­лись собственные имена: Сысой, Красный, Баран, Беспутный, Переспор и др.

В древности колокол вместе с народом был повинен и нес ответственность. Так, 15 мая 1591 года по приказу Марии Нагой пономарь Федот Огурец набатом оповестил о гибели царевича Ди­митрия. Угличане расправились самосудом с пред­полагаемыми убийцами царевича. Царь Борис Году­нов жестоко наказал не только участников этого самосуда, но и набатный колокол, звонивший по убиенному. Его сбросили с колокольни, вырвали язык, отрубили ухо, принародно на площади нака­зали двенадцатью ударами плетей и вместе с не­сколькими угличанами, которые получили такое же наказание, отправили в ссылку в Тобольск.

Во время войн ценнейшей добычей являлся колокол, который после захвата города завоеватели старались обычно увезти с собой. История знает немало случаев, описанных в летописях, когда пле­ненные колокола умолкали в неволе. Это было не­добрым знамением для победителя: «Князь Алек­сандр из Володимира вечный колокол Святой Богородицы возил в Суздаль, и колокол не начал звонити, яко же был в Володимире; и виде Алек­сандр, яко сгрубил Святой Богородицы, и повелел его пакы везти в Володимер, и поставиша его в свое место и пакыбысть глас, якоже и прежде богоугоден». Но если колокол звонил как прежде, то летописец с радостью объявлял об этом: «И зво­нил как прежде».

Особая расправа с колоколами была в 20-е – 30-е годы XX века. В 1917 году на колокольне Ивана Великого в Московском Кремле был рас­стрелян воскресный колокол более чем в 1000 пу­дов. Сохранились рассказы М. Пришвина о том, как трагически погибали колокола, как их сбрасы­вали с колокольни Троице-Сергиевой Лавры, Стра­стного монастыря, как их уже на земле разбивали молотом и уничтожали.

I. Била

На Руси XI–XVII веков употреблялись два вида музыкальных орудий звонящего типа – колокола и била. В уставе Троице-Сергиевой Лавры 1645 года есть указание, что в среду сырной недели «колотят к часам в доску, а не звонят». Било в Лавре ис­пользовалось наряду с колоколом даже в середине XVII века.

Било – один из самых древних и очень про­стых инструментов. Оно употреблялось на Руси за­долго до появления христианства. С.П. Казанс­кий 5 полагает, что в языческую пору славяне использовали била восточного образца, которые при­вешивались к ветвям деревьев. На православном Востоке с древних времен употреблялись била. В Софии Константинопольской не было ни колоко­лов, ни колокольни: «колокола не держат во святой Софии, но било мало в руце держа, клеплют на заутрени, а на обедни и на вечерни не клеплют; а по иным церквам клеплют и на обедни и на ве­черни. Било же держат по Ангелову учению; а в колокола латыне звонят». 6

В христианские времена в монастырях и горо­дах употреблялись била разных образцов. Их делали из разных материалов – металла, дерева и даже камня, – особенно в тех местах, где камень преобла­дал. Например, сохранились сведения о том, что в годы игуменства преподобного Зосимы в Соловец­ком монастыре (1435–1478 гг.) каменное клепало служило братии для призыва к службе 7 .

Важным источником, содержащим сведения об употреблении била и колоколов, является Устав (Ти­пикон). В Уставе богослужения по образцу Иеруса­лимской Лавры Саввы Освященного, которым пользу­ется Русская Церковь до сего дня, содержатся указания, говорящие о древних монастырских обычаях употребления в быту и за службой разных видов била и колоколов: «В било ударяет шесть крат», «клеплет в малый кампан и ручное клепало по обы­чаю», «ударяет в великое древо», «ударяет в вели­кое и клеплет довольно» 8 .

Из указаний Типикона видно, что в Лавре Сав­вы Освященного в Иерусалиме наряду с колокола­ми (кампанами) употреблялись била двух видов – ручное клепало и собственно било (или просто ве­ликое древо).

Первый вид – великое било – имело прямоу­гольную форму, оно подвешивалось к чему-либо и в него ударяли колотушкой. Било издавало доволь­но сильный звон, если было сделано из металла (обычно в виде бруса). В этом случае звук его имел долгий металлический гул. Большие новгородские била представляли собой железную или чугунную полосу, прямую или полусогнутую. Если это был очень большой брус, то его привешивали к особому столбу у храма. Для извлечения звука по нему били деревянным или железным молотком. В Новгороде XV–XVI вв. существовали очень длинные и узкие била, которые представляли собой железную кова­ную полосу в восемь аршин, шириной в два с чет­вертью вершка и толщиной в четверть вершка. В некоторых новгородских церквях подвесные била использовались и в XVIII веке. В целом на Руси била просуществовали довольно долго, заменяя со­бой колокола, а иногда и наряду с колоколами.

Второй вид – малое било – было не подвесным, а ручным (рис. 1). В уставе малой вечерни сказано: «Клепает в малое древо». По форме оно представля­ло собой тип двухвесельной доски с вырезом в центре, за который его держали левой рукой. В правой руке находилось клепало (деревянная колотушка), кото­рым ударяли по билу в разных его частях. При этом получались самые разнообразные звуки, так как середина доски была более толстой, к краям же она утоньшалась.

На миниатюре, изображающей употребление малого ручного била в одном из новгородских мо­настырей, 9 показаны монахи, выходящие из обите­ли. Один из них держит в руках било и клепало, которым ударяет по доске. Под миниатюрой имеет­ся подпись: «Возвестиша же святому; блаженный же повеле в било ударити».

Била сохранились в монастырях Греции и Бол­гарии. Автору этой работы приходилось слышать в Бачковском монастыре (Болгария), как монах созы­вал народ на вечернюю службу клепанием в дере­вянное ручное било. При этом ритм клепания ими­тировал ритм словесной фразы «Черква попит» (церковь служит), которая повторялась в очень бы­стром темпе.

В греческих монастырях и на Синае била ис­пользовались строго по Уставу. Так, в Афонских обителях деревянное било звучало в непраздничные дни, а железное употреблялось в тех случаях, когда на вечерне по Уставу полагалось не чтение, а пение псалма «Блажен муж» (тогда ударяли в железное клепало). При этом звоны были различны.

В православном монастыре на Синае к утрени палкою ударяли по длинному куску гранита, вися­щему на веревках. Звук его хоть и не слишком был силен, но был слышен по всей обители. К вечерне били по куску сухого дерева, которое висело рядом с гранитным брусом. Звуки гранитного и деревян­ного била различались своим тембром.

II. Колокола

В отличие от плоскостных конструкций била, русские колокола имели форму усеченного конуса наподобие огромного толстого колпака с расширен­ным раструбом, который имел в навершии уши для подвески. Внутри колокола подвешивался язык – металлический стержень с утолщением в конце, ко­торым били по краю колокола.

Сплав, из которого лили колокола, представляет собой соединение меди с оловом, хотя в древних рукописях даются более дорогие рецепты сплавов: «Медь обычная, или красная, звук от себе издает, но не велегласно, но аще прибавить к ней олова или серебра, или злата, тогда сладостен звон», – написано в «Травнике Любчанина» (XVII в.). Как и любое другое дело, литье колоколов имело свои рецепты, тайны, секреты мастерства 10 .

II. 1. Благословение колокола

Так же, как родившегося человека, вступающего в жизнь, положено было крестить, так и вылитый колокол, прежде чем занять свое место на коло­кольне, получал благословение. Существовал спе­циальный «Чин благословления кампана, си есть колокола или звона», где сказано, что прежде, чем повесить звон в церкви, ему необходимо «сверху и извнутрь окроплену быти». В чине благословения колокола, который начинается рядом молитв, псал­мов, чтений, и окроплением колокола, читается па­ремия – ветхозаветное чтение из Книги Чисел о серебряных трубах (гл. 10). Трубы выполняли фун­кции колоколов у иудеев, ведь колокола возможны только при оседлом образе жизни. Господь повелел сделать Моисею трубы для созывания народа и что­бы трубить тревогу. Сыны Аароновы, священники должны трубить трубами: «Это будет вам постанов­лением вечным в роды ваши, и в день веселия вашего, и в праздники ваши, и в новомесячия ваши; трубите трубами при всесожжениях ваших, и при мирных жертвах ваших; и это будет напо­минанием о вас перед Богом вашим. Я, Господь Бог ваш».

Чин благословения колокола начинается обыч­ными вступительными молитвами, за которыми сле­дуют хвалитны псалмы 148–150. В 150-м псалме пророк Давид призывает хвалить Бога на всех му­зыкальных инструментах, употреблявшихся в его время в Израиле: «Хвалите Его во гласе трубнем, хвалите Его во псалтири и гуслех. Хвалите Его в кимвалехдоброгласных, хвалите Его в кимвалех восклицания».

Среди перечисленных инструментов есть все виды музыкальных инструментов – духовые (тру­бы), струнные (псалтирь, гусли), ударные (тимпаны, кимвалы).

Колокола, как и трубы взывали не только к людям, но и к Богу. Они служили общественным и духовным нуждам народа. Звоном колоколов хрис­тиане воздавали Богу славу и честь. Именно этому и посвящен 28-ой псалом, который читается в нача­ле Чина благословения колокола:

«Принесите Господеви славу и честь, Принесите Господеви славу имени его, ПоклонитесяГосподеви во дворе святем Его. Глас Господень на водах. Бог славы возгреме, Господь на водах многих. Глас Господень в крепости: Глас Господень в великолепии».

Псалмопевец Давид прославляет величие Божие, явленное в грозных силах природы: бурях, молнии и громе. Русские колокололитейщики, стремившиеся зву­ками многопудовых колоколов взывать к Богу, под­ражали величию грома, ибо «Бог славы возгреме».

Первая часть чина благословения кампана вос­ходит к библейским псалмам и древнееврейским образам. Вторая связана с новозаветными текстами и включает в себя прошения, мольбы и воззвания в ектениях, стихирах и молитвах. Так, диакон возгла­шает мирную ектению, где есть специально напи­санные для этого Чина прошения, в которых мо­лятся о благословении колокола во славу Имени Господня:

«О еже благословити кампан сей, в славу свя­того Имени Своего, небесным своим благословени­ем, Господу помолимся;

О еже подати ему благодать, яко да вси слы­шащий звенение его, или во дни или в нощи, воз­будятся к славословию Имени Святаго Твоего, Гос­поду помолимся;

О еже гласом звенения его утолитися и утишитися и престати всем ветром зельным, бурям же, громом и молниям, и всем вредным безведриям, и злорастворенным воздухом, Господу помолимся;

О еже отгнати всю силу, коварства же и наве­ты невидимых врагов, от всех верных своих, глас звука его слышащих, и к деланию заповедей своих возбудити я, Господу помолимся».

В этих четырех прошениях диакона выражено все понимание духовного назначения колокола, благовествующего во славу Имени Божиего и освяща­ющего своим звоном воздушную стихию. Эти про­шения диакона все более усиливаются следующей за ними молитвой священника, которая поминает Мо­исея и трубы им сотворенные: «...Господи Боже наш, хотяй от всех верных Твоих всегда славим и покланяем быти, а Ветсем завете рабу Своему законоположнику Моисею трубы сребряны сотворите, и сыном Аароновым жрецем в ня внегда жрети им тебе, вострубити повелел еси...»

В следующей, тайной, молитве «Владыко Боже Отче Вседержителю», священник обращается к Богу: «Кампан сей освяти и влей в он силу благодати Твоея, да услышавши вернии раби Твои глас звука его, в благочестии и вере укрепятся, и мужественно всем дьявольским наветом сопротивостанут... Да утолятся же и утишатся и престанут нападающие бури ветренные, грады же и вихри, и громы страш­ные. И молния, и злорастворенные и вредныя воздухи гласом его».

Здесь он вспоминает о разрушении древнего града Иерихона громогласным звуком труб: «Иже трубным гласом седмию жрец идущих пред кивотом свидения, Иерихонским твердым стенам пасти и разрушится сотворил еси: Ты и ныне кампан сей небесным Твоим Благословением исполни, яко да глас звенения его услышавше противныя воздушныя силы далече от града верных твоих отступят». Вслед за молитвой кропят колокол святой водой, и псаломщик читает 69-й псалом «Боже, в помощь мою вонми», взывающий об избавлении от гоните­лей, поскольку взывать о помощи в трудный час является одной из обязанностей колокола.

В Чине благословения поются особые, написан­ные на этот случай стихиры: «Земли и порочным стихиям» (глас второй), «Основания всея земли подвизаяй» (глас первый), «Всяческая единою» (глас чет­вертый). В поэтических текстах стихир перепеваются темы из молитв священника и прошений диакона: «Всяческая единою в начале собою непосредственые создавый Господи, ныне же вся посредственные действуяй гласом звона сего освященнаго, всякое уныние с ленивством от сердец верных твоих отжени...»

Действительно, сейчас врачи пришли к выводу, что колокола могут лечить людей: об этом свиде­тельствуют недавние открытия психиатра А.В. Гнездилова из Санкт-Петербурга, который лечит ряд психических заболеваний звучанием колокола.

Способность колокола воздействовать на духовный мир человека – отвращать его от дурных поступков, возбуждать к добру, отгонять лень и уныние – нахо­дит свое подтверждение в жизни, и даже порой по­падает на страницы художественной литературы. Так, в рассказе В. Гаршина «Ночь» герой, запутавшийся в жизненной ситуации человек, решает покончить жизнь самоубийством, выразив таким образом презрение к людям и к своей никчемной жизни, однако доле­тевший издалека колокольный звон понуждает его оставить эту мысль и как бы возродиться заново.

Текст «Чина благословения кампана» показыва­ет, что в Православной Церкви к колоколу относи­лись как к священному музыкальному орудию, спо­собному силой своего звука противостоять врагам, диавольским наветам, природным стихиям, притяги­вать благодать Божию, ограждать от вредных для человека сил и «злорастворенных воздухов».

II. 2. Очепные колокола на Руси

Существуют различия в способе звона на Запа­де и в России. В древности на Руси колокола на­зывали русским словом «язычные», хотя в Типико­не (Уставе) часто используется и латинское слово «кампан»: «ударяют в кампаны и клеплют довольно трезвоны».

В.В. Кавельмахер 12 , исследуя способы колоколь­ного звона и древнерусские колокольни, пришел к выводу, что способ звона при помощи удара язы­ком по корпусу на Руси утвердился окончательно лишь во второй половине XVII века. Западный же способ звонить посредством раскачивания колокола при свободном положении языка является более древним. Он бытует на Западе до сего дня, но и на Руси он широко практиковался довольно долгое время. Качающиеся колокола в Древней Руси назы­вали «очапными», или «очепными», а также «колоко­лами с очепом». Название это связано со словом «очеп», «оцеп», «очап», определявшим систему при­способлений, состоявшую из длинного или коротко­го шеста с веревкой на конце, приделанного к валу, скрепленному с колоколом. У тяжелого колокола веревка оканчивалась стременем, на которое звонарь ставил ногу, помогая себе тяжестью своего тела. Звонарь приводил в движение вал с прикрепленным к нему колоколом, который ударялся о язык. Таким образом, колокол, соприкасаясь с языком, издавал звон раскатом, рассыпчатым звуком; так звонили благовест, который считался основным видом цер­ковного звона. Изображение очепного звона есть на миниатю­ре летописного Лицевого свода XVI века: два звона­ря звонят в колокол с земли, нажимая на стремя веревки, привязанной к валу (очепу), скрепленному с колоколом.

Пассивное положение языка по отношению к корпусу колокола определяет и характер звучания западных колоколов, в котором слышатся, скорее, переливы без той мощи, на которую способен языч­ный большой русский колокол. Ударами языка по корпусу создавались сильные и яркие колокольные звоны, мелодии, гармонии, ритмы, а многочислен­ные трезвоны маленьких колокольчиков придавали всему звучанию особенный праздничный колорит. В эпоху барокко в XVII–XVIII веках резко увеличи­лось количество не только больших, но и малень­ких колокольчиков. В это время трезвоны станови­лись все более украшенными.

В. Кавельмахер усматривает три основных пе­риода в развитии колоколов и колокольного звона на Руси. Первый, от которого не сохранилось почти никаких существенных памятников колокольного искусства, охватывает время от Крещения Руси до начала XIV века, когда, вероятно, на Руси изна­чальным и доминирующим способом звона был очепной. Скорей всего именно этот способ и был заимствован из Европы вместе с колоколами, коло­кольнями и литейным искусством.

Второй период – эпоха Московского государ­ства, то есть от XIV века до середины XVII столе­тия, когда сосуществуют оба типа звона: очепной и языковый. На этот период также приходится на­чало развития башенных колоколов. Колокола язы­ковые начинают доминировать не ранее второй по­ловины XVII века, на это же время приходится расцвет барочного колокольного искусства, параллель­но которому развивается барочная хоровая музыка, крепнет традиция развитого многоголосного партес­ного концерта (слово «партесный» предполагает пе­ние по партиям. – Прим. ред.).

Третий период – от середины XVII века до XX столетия – характеризуется господством единого языкового типа звона. Как видно, наиболее разно­образная техника колокольного звона приходится на второй этап. Все три вида звона в соответствии с техникой звукоизвлечения имели особую конструк­цию, способы развески и приспособления, а также особый тип колокольных сооружений и звонничных проемов.

До сих пор на Севере сохраняются качающиеся очепные колокола, которые с течением времени ста­ли использовать как колокола языковые. Один та­кой очепный колокол находится в пролете звонни­цы Псково-Печерского монастыря. Следы очепных конструкций в виде разного рода гнездищ для кача­ющихся колоколов есть на многих звонницах, в том числе на звоннице Софийского собора в Новгороде, на колокольнях больших северных монастырей: Кирилло-Белозерского, Ферапонтова, Спасо-Каменного. В Москве остатки очепных конструкций сохранились на колокольне Ивана Великого, на Духовской церкви Троице-Сергиева монастыря, построеной псковски­ми мастерами как церковь «под колоколы» (вместе с колокольней).

Преимущество языкового звона заключалось в том, что раскачивание одного только языка, а не всего колокола, не производило столь разрушитель­ного воздействия на башню, где помещался коло­кол, что позволило отливать и устанавливать на колокольнях колокола огромных размеров.

II. 3. Иностранцы о колокольном звоне в Москве

Среди посетивших русскую столицу иностран­цев многие оставили описания колоколов и звонов. Важным историческим документом эпохи смутного времени явился дневник польского военноначальника Самуила Маскевича. В нем содержится много записей, касающихся жизни Москвы, и, в частно­сти, есть описания колоколов. Эти записи сделаны пером наблюдательного очевидца из вражеского ста­на: «Прочих церквей считается в Кремле до двадца­ти; из них церковь Св. Иоанна (колокольня Ивана Великого в Кремле. – Т. В.), находящаяся среди замка, замечательна по высокой каменной колоколь­не, с которой далеко видно во все стороны столи­цы. На ней 22 больших колокола; в числе их мно­гие не уступают величиною нашему Краковскому Сигизмунду; висят в три ряда, одни над другими, меньших же колоколов более 30. Непонятно, как башня может держать на себе такую тяжесть. Толь­ко то ей помогает, что звонари не раскачивают колоколов, как у нас, а бьют их языками; но чтоб размахнуть иной язык, требуется человек 8 или 10. Недалеко от этой церкви есть колокол, вылитый из одного тщеславия: висит он на деревянной башне в две сажени вышиною, чтоб тем мог быть виднее; язык его раскачивают 24 человека. Незадолго до нашего выхода из Москвы колокол подался немного в Литовскую сторону, в чем Москвитяне видели добрый знак: и в самом деле они нас выжили из столицы» 13 . В другом месте своего дневника, где повествуется о пожаре в Москве, он пишет о необычайной силе звука этих колоколов: «Вся Москва была обнесена деревянной оградой из теса. Башни и воро­та, весьма красивые, как видно, стоили трудов и времени. Церквей везде было множество и камен­ных, и деревянных; в ушах гудело, когда трезвонили на всех колоколах. И все это мы в три дня обратили в пепел: пожар истребил всю красоту Москвы» 14 .

Известными иностранцами, посетившими Моск­ву позже и оставившими свои впечатления о коло­кольном звоне, были Адам Олеарий, Павел Алеппский и Бернгард Таннер. Адам Олеарий пишет о том, что в Москве на колокольнях висело обычно до 5–6 колоколов весом до двух центнеров. Ими уп­равлял один звонарь 15 . Таковы были типичные мос­ковские колокольни с обычным набором колоколов.

Кроме того, Адам Олеарий описал звоны в са­мый большой в то время Годуновский колокол (Новый благовестник), отлитый в 1600 году при царе Борисе для Успенского собора: «Годуновский коло­кол весил 3233 пуда, он висел посреди Соборной площади на деревянном срубе под пятишатровой кровлей: две толпы звонарей приводили его в дви­жение, а третья наверху колокольни подводила к краю колокола его язык».

Павел Алеппский, побывавший в Москве в 1654 году, был поражен мощью и удивительной величи­ной русских колоколов. Один из них весом около 130 тонн был слышен за семь верст, отмечает он 16 .

Бернгард Таннер в описании путешествия польско­го посольства в Москву отмечает разнообразие ко­локолов, их различные размеры и способы звонов. В частности, он описывает перезвоны: «Сначала шесть раз ударяют в один наименьший колокол, а потом попеременно с колоколом побольше шесть раз, затем уже в оба попеременно с третьим еще большим столько же раз, и в таком порядке дохо­дят до самого большого; тут уже ударяют во все колокола» 17 . Способ звонить, описанный Таннером, называется перезвоном.

III. Разновидности колокольных звонов

Колокол в Православной Русской Церкви вос­принимался как глас Божий, призывающий в храм на молитву. По типу звона (благовест, праздничный трезвон, погребальный перезвон) человек определял тип богослужения и масштаб праздника. К праздни­ку двунадесятому звон был значительно торжествен­ней, чем к простому будничному или даже воскрес­ному богослужению. В самый важный момент Литургии, во время исполнения «Достойно», удара­ми в колокол оповещали всех, кто не смог явиться на службу, о том, что в церкви совершается преосуществление Даров, чтобы в этот момент каждый мог мысленно присоединиться к молитве.

Система церковных звонов была очень развита, что отражено в Уставе. Здесь определено, когда в какой праздник использовать тот или иной тип звона, в какие колокола звонить: «Пред службами вечерни, утрени, литургии бывает трезвон, и тогда, когда оне совершаются не в указанном порядке с другими службами. Так, перед вечернею на бдении (которою оно и начинается) бывает трезвон сряду после благовеста. Трезвон перед вечернею после часов бывает и тогда, когда вечерня предшествует Литургии, например в Благовещение, в Великий четверток, в Великую субботу и в дни Великой четыредесятницы, когда бывает Литургия Преждеосвященных Даров» 18 .

Разным видам церковной службы соответствуют разные типы колокольных звонов. Различают два основных вида: благовест и звон (и его разновид­ность трезвон). Благовестом называется такой звон, при котором ударяют в один колокол или в не­сколько, но не вместе, а поочередно в каждый ко­локол. В последнем случае благовест называют «пе­резвоном» и «перебором» 19 . Благовест имел свои разновидности, но сохранялся общий принцип уда­рять в каждый момент только в один колокол. О благовесте как типе звона в Типиконе нет никаких упоминаний. Для его обозначения в Уставе упот­ребляются такие слова: бить (в било), клепать, знаменать, ударять. Само понятие «благовест», по-ви­димому, возникает позднее, оно представляет собой русский перевод греческого слова «евангелос» – «благая весть», т.е. благовест знаменует благую весть о на­чале богослужения.

Второй тип – звон. В отличие от благовеста, здесь ударяют сразу в два и более колоколов. Среди разновидностей звона выделяется «трезвон», который получил свое наименование от трех ударов при уча­стии нескольких колоколов. Трезвон обычно идет вслед за благовестом на вечернем и утреннем богослужении и Литургии. На больших праздниках часто случается так, что благовест заменяется трезвоном, так как бла­говест – просто призыв к молитве, а трезвон – вы­ражение ликования, радостного, праздничного настроения. Трезвон в Типиконе упоминается во многих местах: в последовании Пасхальной утрени («Трез­вон в двои»), в Великую среду («Трезвон во вся») 20 .

В Пасху в знак особого величия праздника трезвон продолжался весь день, пасхальный звон назывался красным звоном. От Пасхи и до Возне­сения каждая воскресная обедня заканчивалась трез­воном. Трезвонили в царские, победные дни, на молебных пениях, в честь местночтимых русских святых, службы которым помещали в певческую книгу, получившую название «Трезвоны» по типу звонов, которыми звонили к этим службам.

Продолжительность любого звона в Церкви оп­ределялась Уставом. Так, длительность благовеста равнялась трем статьям, которые составляют одну кафизму (приблизительно 8 псалмов): «ударяет тяж­кая в железо, поя три статьи». Благовест ко Все­нощной длился время прочтения 118-го псалма «Блаженни непорочнии» – самого большого псалма Псалтыри, который составлял целую кафизму, либо читали 12 раз медленно «Помилуй мя, Боже» – 50-й псалом. В отличие от благовеста, трезвон был крат­ким и продолжался лишь в течение одного прочте­ния 50-го псалма: «Параекклисиарх клеплет в кампаны, ударяет тяжким ударением редко, елико реши псалом 50-й весь», – сказано в Уставе.

Звон, сопровождающий крестный ход, обычно развивается: звучит благовест в один колокол, затем уже во время самого хода подключаются другие колокола и звучит трезвон. Особый перезвон бывает в Пасхальную ночь при чтении Евангелия. В Типи­коне отмечено, что на каждой статье (отрывке из Пасхального евангельского чтения) ударяют один раз по одному колоколу, на последнем же возгласе уда­ряют во все кампаны и в великое било (то есть в конце общий удар во все колокола). 21 Чрезвычайно красочным был звон Пасхальной службы по описа­нию его в Чиновнике Софийского собора Новго­рода 22 . При чтении Евангелия по строкам поочеред­но святителем (епископом) и протодиаконом звонили в кандею, на улице – в вестовой колокол, а на колокольне был перезвон. На каждой новой строке ударяли в разные колокола от малого до великого, а заканчивали все звоном во все колокола.

В разных службах звон различался своим тем­пом. В праздничные дни он был энергичным, бод­рым, создающим веселое настроение. Для велико­постных и погребальных служб – медленный, печальный. В подборе колоколов на больших звон­ницах обязательно был колокол «Великопостный», отличавшийся заунывным тоном. Темп удара в коло­кола был очень важен. Типикон специально отмеча­ет, что в дни Великого поста звонарь звонит медлен­нее («параекклисиарх знаменует коснее»). Косный звон начинается с понедельника Великого поста, а уже в субботу первой седмицы он становится живее: «На субботу к повечерию не косный звон» 23 . Перед ран­ней службой звонят редко, перед поздней – часто.

Погребальный перезвон был самым медленным. Тяжелые редкие звуки создавали траурное настрое­ние, задавали темп ритуальному шествию. Каждый колокол звучал отдельно, сменяя один другого, за­тем в конце звонили одновременно во все колокола сразу. Так описывается перезвон при отпевании и погребении иереев – священнослужителей. 24 Погре­бальный перезвон прерывался трезвоном в самые важные моменты обряда: при внесении тела в храм, по прочтении разрешительной молитвы и в момент погружения тела в могилу.

Погребальный перезвон в службах Великой пят­ницы, связанных с крестной смертью Христа и его погребением, начинается перезвоном перед выно­сом Плащаницы в Великую пятницу на вечерне и в Великую субботу на утрени во время обхода с Плащаницей вокруг храма, изображающего процес­сию выноса тела и погребения Христа. После вне­сения плащаницы в храм начинается трезвон. Та­кой же порядок звона бывает и в дни особого поклонения Животворящему Кресту Господню: в день Воздвижения (14 сентября), в Крестопоклон­ную неделю Великого поста и 1 августа при праз­дновании Происхождения Честнаго Древа Животво­рящего Креста Господня. Медленный перезвон колоколов при выносе креста заканчивается трезво­ном в момент окончания процессии.

IV. Древнерусская литература о колоколах

О колоколах немало говорится в русской лите­ратуре, начиная с самых древних источников. Пер­вое упоминание о них в русской летописи под 1066 годом связано с Новгородом и св. Софией, с кото­рой полоцкий князь Всеволод снял колокола: «Колоколы съима у св. Софии и понекадила съима» 25 .

Есть упоминание о колоколах и в киевской былине об Илье Муромце:

«И повели-то Илью да ко виселице И сопровождають Илью да как Муромца Со всеми звонами-то церковными...» 26

В новгородской былине о Василии Буслаеве любопытен эпизод битвы Василия с новгородцами на мосту, когда неожиданно является старец-богатырь Андронище, надевший на себя огромный медный ко­локол с колокольным языком в руках вместо палицы:

«Как тут старчище Андронище Навалил на плечи на могучие Монастырский медный колокол, Невелик колокол – в девяносто пуд Да идет на речку Волхов, на тот Волхов мост, Колокольным языком сам подпирается, Ин Калинов мост да подгибается...» 27

В «Слове о полку Игореве» говорится о колоко­лах Полоцка: «Тому (Всеславу) в Полоцке позвони на заутрюню рано у святыя Софеи в колоколы, а он в Киеве звон слыша». Эта аллегория о звоне полоцких колоколов, слышимых в Киеве, может свидетельствовать о том, что в ту раннюю пору стремились отливать звучные колокола. Особенно славились на Руси новгородские колокола, хотя и поется в народной песне, что «Звонили звоны в Новгороде, звончей того во каменной Москве».

Новгород гордился звонами колоколов своего Софийского собора и древнейшего Юрьевского мо­настыря XI века. Несомненно, среди прочих выде­лялся новгородский вечевой колокол – символ сво­боды и независимости Новгородской республики.

Вечевой колокол созывал новгородцев для ре­шения государственных проблем всенародно, гласно. В летописях он также назывался «вечий», или «веч­ный», и воспринимался как символ законности и свободы. Неслучайно после завоевания Новгорода Иваном III и лишения новгородцев былой свободы вечевой колокол был вывезен в Москву и повешен вместе с другими колоколами. В летописи говорит­ся: «Отселе вечевому колоколу в нашей отчине в Великом Нове граде не быти... Не быти в Великом Новегороде ни посаднику, ни тысяцкому, ни вечю не быти; и вечный колокол свезоша на Москву».

В «Задонщине» – сочинении о Куликовской бит­ве – описываются вышедшие на сражение с Мама­ем новгородские войска. Они в тексте этого лите­ратурного произведения Древней Руси неотделимы от своих колоколов – символа независимости и непобедимости: «Звонят колокола вечные в вели­ком Новегороде, стоят мужи новгородцы у святой Софии» 28 .

Есть упоминания о колоколах в «Царственной книге». Известен рассказ, повествующий о смерти царя Василия Ивановича III. В связи с этим был, как сказано, «плачевный звон в большой колокол». В миниатюре рукописи изображен царь на смертном одре, а на первом плане звонари звонят с земли в колокол очепного типа. 29

В первые годы царствования Ивана IV в лето­писи под 1547 г. описывается эпизод падения коло­кола. Летописец выделяет его в специальный абзац «О колоколе», что свидетельствует о значимости случившегося события: «Тоя же весны, месяца июня 3, начаша благовестити вечерню и отломишася уши у колокола, и паде с деревянныя колоколницы, и не разбися. И повеле благоверный царь приделати ему уши железныя, и приделаша ему уши после великого пожару и поставиша его деревяной же колоколницы, на том же месте у Ивана Святого под колоколы, и глас звонкий по старому». 30 Этот интересный эпизод колокольной жизни содержится и на миниатюре «Царственной книги» XVI столетия. Здесь отчетливо видно, как колокол под шатровым куполом с очепом и веревкой упал, отделившись от вала. На миниатюре этой рукописи изображены мастера, починя­ющие колокол: они приделывают к нему железные уши на горниле (передний план), а затем привеши­вают его под колокольню (задний план). Два звона­ря справа и слева дергают за веревки, прикреплен­ные к очепам, приводя в движение вал с колоколом.

Летописи обычно упоминают о литье колоко­лов, переливке и починке, пропажах и пожарах, во время которых колокольная медь расплавлялась слов­но смола. Все это – свидетельства большого внима­ния к колоколам в Древней Руси. Сохранились и имена многих мастеров-литейщиков, которые мы находим на поверхности колоколов 31 . Новгородские писцовые книги XVI века донесли до нас сведения и о звонарях того времени.

V. Легенды о колоколах

Звук больших колоколов всегда создавал ощу­щение магической, необыкновенной силы и таин­ственности. Это впечатление связывалось не столько с самим ударом колокола, сколько с его гулом. В Вологодской летописи XVI века описывается нео­бычное таинственное явление, когда вдруг колокола сами загудели, и многие жители, слышавшие этот гул, поведали о нем: «В субботу в самую заутреню мнози слышали, что колоколы московские на площа­ди звучали о себе тако, коли после звону звучат» 32 . Эта повесть о самопроизвольном гуле колоколов без звона в них невольно вызывает ассоциацию с леген­дой о Китежских колоколах. Великий Китеж по молитвам святой Февронии стал невидим (по другой версии он погрузился на дно озера Светлый Яр), лишь слышен был гул Китежских колоколов. Этот гул услышали татары, пришедшие грабить город, а также предавший своих соотечественников Гришка Кутерьма, который согласно либретто оперы Римско­го-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии», чувствуя угрызения совести и стараясь их заглушить, просил плененную Февронию надвинуть шапку ему на уши, «чтобы звону мне не слышати» (сам Гришка был привязан к дереву).

О колоколах, связанных с русской историей, народ сложил немало красивых легенд (особенно о тех, что были изгнаны и понесли наказание). На­пример, с Угличским колоколом, высеченным кну­том и отправленным в Сибирь в город Тобольск, связано предание, что звон этого колокола имел целебные свойства, лечил больных детей. Народ считал, что этот колокол чудотворен: «Почти каж­дый день можно было слышать глухой звук этого колокола: это крестьянин, взобравшись на колоколь­ню, обмывает язык колокола, несколько раз звоня при этом, а воду уносит в туесках домой, как сред­ство против детских болезней» 33 .

Другая легенда напоминает поэтичную рожде­ственскую сказку и связана с Новгородским вече­вым колоколом. Она распространена на Валдае и повествует о том, как здесь появился первый коло­кольчик, ставший впоследствии знаменитым валдай­ским. «По приказу Ивана III вечевой новгородский колокол был снят с Софийской звонницы и отправ­лен в Москву, чтобы звучал согласно со всеми рус­скими колоколами и не проповедовал бы больше вольницы. Но до Москвы так и не добрался новго­родский пленник. На одном из склонов валдайских гор сани, на которых везли колокол, покатились вниз, испуганные кони понесли вскачь, колокол сорвался с воза и, свалившись в овраг, разбился вдребезги. С помощью какой-то неведомой силы множество мел­ких осколков стали превращаться в маленькие, чу­десно рожденные колокольчики, местные жители собрали их и стали отливать по их подобию свои, разнося славу о вольнице новгородской по всему свету» 34 . Вариант этой легенды сообщает, что валдай­ские кузнецы собрали обломки вечевого колокола и из них отлили свои первые колокольчики. Существу­ют еще и другие версии, в которых фигурируют конкретные персонажи – кузнец Фома и странник Иоанн: «Вечевой колокол, свалившись с горы, раз­бился на мелкие части. Фома, собрав горсть оскол­ков, отлил из них непередаваемо звонкоголосый колокольчик. Этот колокольчик выпросил у кузнеца странник Иоанн, надел себе на шею, и, сев верхом на свой посох, облетел с колокольчиком всю Рос­сию, разнося весть о вольнице новгородской и сла­вя валдайских мастеров» 35 .

На Востоке существовали свои легенды, связан­ные с колоколами. У турок, например, было пове­рье, что звон колоколов возмущает спокойствие душ, витающих в воздухе. После разорения Константи­нополя в 1452 году турки в силу религиозной ан­типатии уничтожили почти все византийские коло­кола, за исключением некоторых, находящихся в отдаленных монастырях Палестины и Сирии. 36

VI. Колокола как помянники и памятники

В России было принято дарить колокола в цер­ковь. Такие вклады совершали многие члены царс­кой семьи. На колокольне Новодевичьего монасты­ря есть колокола, подаренные царями и князьями, в том числе царевной Софьей, князем Воротынским, Иваном IV. Но дарили колокола в храм не только высокопоставленные особы, но и богатые купцы и даже зажиточные крестьяне. В разных архивах со­хранилось немало сведений о таких актах благотво­рительности. Колокола отливали в поминовение души умершего, в память родителей, что было особенно распространено на Руси, так как считалось, что каж­дый удар такого колокола – это глас в память об усопшем. Колокола отливали по обету с обещанием отдать колокол в храм после исполнения желаний.

Немало на Руси было изготовлено колоколов-памятников, отлитых в связи с событиями, которые необходимо было сохранить в народной памяти. Таким колоколом-памятником является «Благовестник» на Соловках. Он был сделан в память войны 1854 года, во время которой два английских судна («Бриск» и «Миранда») обстреливали Соловецкий монастырь. Дрожали монастырские стены, но все же обитель и все ее жители остались невредимы. Из двух монастырских пушек открыли огонь по непри­ятелю, в результате был подбит один фрегат, это заставило англичан удалиться. В память об этом событии на Ярославском заводе был отлит колокол и воздвигнута для него колокольня (1862–1863 гг.), к сожалению, не сохранившаяся. Колокол «Благовестник» в настоящее время находится в Соловецком государственном историко-архивном и природном музее-заповеднике.