Наталия Николаевна Соколова. Дар любви
Ошибка Lua в Модуль:CategoryForProfession на строке 52: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
| Константин Харчев | |
| Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). | |
|
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
|
| Имя при рождении: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
|---|---|
| Род деятельности: | |
| Дата рождения: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Место рождения: | |
| Гражданство: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Подданство: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Страна: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Дата смерти: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Место смерти: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Отец: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Мать: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Супруг: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Супруга: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Дети: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Награды и премии: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Автограф: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Сайт: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Разное: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). | |
| [[Ошибка Lua в Модуль:Wikidata/Interproject на строке 17: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |Произведения]] в Викитеке | |
Константи́н Миха́йлович Ха́рчев (1 мая , Горький) - советский партийный и государственный деятель. Чрезвычайный и Полномочный Посол .
Биография
С трёхлетнего возраста и до окончания семилетней школы в 1948 году воспитывался в детском доме .
По словам Харчева, именно он в 1986 году предложил для укрепления внешнеполитического имиджа Советского Союза широко отпраздновать 1000-летие крещения Руси : «СССР к тому времени нужна была помощь Запада, так как у страны возникли проблемы с экономикой, начали все больше и больше брать за рубежом деньги в долг. У руководства государства сформировалось мнение, что с точки зрения внешнеполитических задач и укрепления позиций КПСС внутри государства надо изменять политику в отношении Церкви» .
Под его председательством Совет зарегистрировал почти две тысячи религиозных организаций, содействовал передаче им культовых зданий и имущества, осуществлял упорядочивание нормативной основы, включая отмену секретных циркуляров 1960-х годов. На вопрос, почему он, член КПСС, долголетний секретарь Приморского крайкома партии, стал вдруг открывать церкви, праздновать 1000-летие и вызывать этим недовольство политбюро, Харчев сегодня отвечает: «Мы просто возвращались к ленинским нормам жизни. Вы же помните, перестройка начиналась под этим лозунгом. Да и в нашей конституции, сталинской , было сказано: верующие имеют право. Вот мы и стали делать так, как написано» .
Такая активные действия Совета по делам религий под руководством Харчева: «встречали яростное сопротивление со стороны сотрудников отдела пропаганды ЦК КПСС и всей многомиллионной армии тех, кто тогда кормился от атеистической пропаганды. В итоге им удалось в 1989 году добиться моего снятия с поста председателя Совета по делам религий» .
Напишите отзыв о статье "Харчев, Константин Михайлович"
Примечания
Ссылки
- Биографическая справка и интервью в НГ Религии 17 сентября 2008 г.
- В Библиотеке Якова Кротова
Отрывок, характеризующий Харчев, Константин Михайлович
– Нет, мой друг, Эсклармонд была уже из «новых» катар. Я объясню тебе... Прости, я не открыл тебе истинную причину гибели этого чудесного народа. Но я никогда и никому не открывал её. Опять же – видимо, сказывается «правда» старой Метеоры... Слишком глубоко она поселилась во мне...Да, Изидора, Магдалина учила Вере в Добро, учила Любви и Свету. Но ещё она учила БОРЬБЕ, за это же самое добро и свет! Как Радомир, она учила стойкости и смелости. Ведь именно к ней после смерти Радомира стремились рыцари со всей тогдашней Европы, так как именно в ней они чувствовали смелое сердце Радомира. Помнишь, Изидора, ведь ещё с самого начала его жизни, будучи совсем молодым, Радомир призывал к борьбе? Призывал бороться за будущее, за детей, за Жизнь?
Именно поэтому, первые Рыцари Храма, подчиняясь воле Магдалины, за эти годы набрали себе верную и надёжную подмогу – окситанских рыцарей-воинов, а те, в свою очередь, помогали им обучать простых поселян военному искусству на случай особой необходимости или неожиданно обрушившейся беды. Ряды Тамплиеров быстро росли, принимая в свою семью желающих и достойных. Вскоре почти все мужчины из аристократических окситанских семей принадлежали Храму Радомира. Уехавшие в дальние страны, по наказу семьи возвращались, чтобы пополнить братство Храмовиков.
Несмотря на их большую занятость, первые шесть Рыцарей Храма, приехавших с Магдалиной, так и остались самыми любимыми и самыми верными её учениками. То ли потому, что они знали Радомира, то ли по той простой причине, что столько лет они все прожили вместе и как бы срослись в дружную могучую силу, но именно эти Храмовики были самыми близкими сердцу Магдалины. Она делилась с ними тем Знанием, которое не доверяла никому другому.
Они были настоящими Воинами Радомира...
И они стали когда-то первыми Совершенными Мага Долины...
Совершенные были прекрасными воинами и сильнейшими магами, Изидора, что делало их намного сильнее всех остальных живущих (кроме некоторых Волхвов, конечно же). Мария доверяла им жизни своих детей, доверяла себя. И вот однажды, чувствуя неладное, во избежание какой-либо беды, она решила доверить им тайну Ключа Богов... Что, как оказалось позднее, было жестокой и непоправимой ошибкой, уничтожившей через столетие Великую Империю Знания и Света... Чистую и чудесную Империю Катар.
Страшное предательство (с помощью церкви) одного из близких друзей, уже после жестокой гибели Магдалины, постепенно преобразило Катар, превратив сильных и гордых воинов в беззащитных и беспомощных... Сделав Империю Солнца и Света легко ранимой и доступной. Ну, а церковь, как это обычно происходило в то время, тихо, спокойно продолжала свою чёрную работу, подсылая в Окситанию десятки «новых» катар, «доверительно» нашёптывавших остальным, как прекрасна будет их жизнь без убийств, как чисты без пролития крови будут их светлые души. И катары слушали красиво звучавшие слова, начисто забывая, чему учила их когда-то Золотая Мария...
Ведь для спокойного, любвеобильного народа, какими были окситанцы, намного приятнее было учение без кровопролития. Поэтому, по прошествии какого-то времени, им уже и казалось, что именно этому учила Магдалина. Что так будет намного правильнее. Только вот почему-то никому из них хотя бы на минуту не приходило в голову задуматься: ПОЧЕМУ этому начали открыто учить именно лишь после жестокой смерти Золотой Марии?..
Так с годами превратилось учение Радомира и Магдалины в беспомощное Великое Знание, сохранить и защитить которое, уже было некому... И «новые» Катары сдавались, отдавая себя, своих детей, своих жён, на милость огня и церкви... И горели Дети Магдалины тысячами, не сопротивляясь, не проклиная своих палачей. Горели, мечтая о высоком и звёздном мире, где они встретят свою Марию...
– Как же такое произошло, Север?!.. Расскажи мне, если я имею на это право...
Печально покачав головой, Север продолжил.
– О, это произошло до невероятности глупо и обидно, Изидора, так глупо, что иногда не хочется этому верить...
Помнишь, я говорил тебе, что однажды Магдалина посвятила самых близких Рыцарей Храма в тайну Ключа Богов? – Я кивнула. – Но тогда ещё, к сожалению, никто из Рыцарей Храма не знал, что один из них с самого начала являлся ставленником «тёмных»... правда сам об этом даже не подозревая.
– Но как же такое возможно, Север?!. – искренне возмутилась я. – Разве может не чувствовать человек, делая плохое?
– Ты ведь не можешь воевать с тем, чего ты не видишь или не понимаешь, не так ли, Изидора? – Не обращая внимания на моё возмущение, спокойно продолжил Север. – Вот так и он – он не видел и не чувствовал того, что внедрили когда-то в его мозг «тёмные», выбрав именно его своей беспомощной «жертвой». И вот, когда нужное для «тёмных» время пришло, «заказ» чётко сработал, несмотря на чувства или убеждения захваченного человека.
– Но ведь они были такими сильными, Рыцари Храма! Как же кто-то смог внедрить в них что-либо?!..
– Видишь ли, Изидора, сильным и умным быть не всегда достаточно. Иногда «тёмные» находят что-то такое, чего у намеченной жертвы просто не существует. И она, эта жертва, честно живёт до поры до времени, пока не срабатывает внедрённая в неё гадость, и пока человек не становится послушной куклой в руках «Думающих Тёмных». И даже тогда, когда внедрение срабатывает, бедная «жертва» не имеет о случившемся ни малейшего понимания... Это ужасный конец, Изидора. И я даже врагам такого не пожелал бы...
– Значит, что же – этот рыцарь не знал, какое страшное зло он сотворил с остальными?
Север отрицательно покачал головой.
– Нет, мой друг, он не знал до самой последней своей минуты. Он так и умер, веря, что прожил хорошую и добрую жизнь. И никогда не сумел понять, за что его друзья отвернулись от него, и за что он был изгнан ими из Окситании. Как бы они ни старались ему это объяснить... Желаешь ли услышать, как произошло это предательство, мой друг?
Я лишь кивнула. И Север терпеливо продолжил свою потрясающую историю...
– Когда церковь через того же рыцаря узнала, что Магдалина так же является ещё и Хранителем Умного Кристалла, у «святых отцов» возникло непреодолимое желание получить в свои руки эту удивительную силу. Ну и, естественно, желание уничтожить Золотую Марию умножилось в тысячи раз.
ХАРЧЕВ КОНСТАНТИН МИХАЙЛОВИЧ 1935. В 1988 председатель Совета по делам религий при СМ СССР. В 1989-1992 посол СССР в Объединенных Арабских Эмиратах, позже главный советник Департамента по связям с Субъектами Российской Федерации, парламентом и общественно-политическими организациями МИД РФ
Его мемуар о работе в совете в связи с о. Феодором Соколовым, .
К.М. Харчев: "Церковь повторяет ошибки КПСС".
Интервью последнего "министра религий" СССР
10 лет назад было закрыто одно из самых одиозных учреждений советской эпохи: Совет по делам религий. Молва прочно связывала его с гонениями на верующих. Но из всего-навсего четырёх председателей этого органа был один, при котором направление работы Совета по делам... перевернулось с точностью до наоборот.
С 1984 по 1989 год эту организацию возглавлял Константин Харчев, на долю которого выпало осуществить "перестройку" в духовной сфере. Именно при Харчеве Совет по делам религий впервые стал открывать церкви и мечети (было открыто несколько тысяч), вступил из-за этого в конфликт с местными органами власти, с политбюро и КГБ (считавшими такую перестройку слишком "быстрой").
Кульминацией стало всесоюзное празднование 1000-летия Крещения Руси, про которое член Синода Русской православной церкви (РПЦ) митрополит Ювеналий до сих пор говорит: "Мы были уверены, что это будет маленький семейный праздник. А тут оказалось..." 1000-летия Харчеву и не простили; к тому же приближались разборки, связанные с выборами нового патриарха.
Но напоследок Харчев прославился ещё одним неожиданным способом: члены Синода РПЦ, чётко уловив негативные настроения ЦК, написали кляузу и поехали жаловаться на Харчева... в политбюро! (Единственный подобный случай во всей истории церкви.) В итоге Харчев, вызванный некогда на пост председателя Совета с должности посла в Гайане, снова уехал послом: в Арабские Эмираты.
А митрополиты получили безликого руководителя под характерной фамилией Христораднов, который за полтора года вместе с синодом успешно передал часть функций Совета в РПЦ и подвёл его к закрытию. На вопрос, почему он, член КПСС, долголетний секретарь Приморского крайкома партии, стал вдруг открывать церкви, праздновать 1000-летие и вызывать этим недовольство политбюро, Харчев сегодня отвечает: "Мы просто возвращались к ленинским нормам жизни. Вы же помните, перестройка начиналась под этим лозунгом.
Да и в нашей конституции, сталинской, было сказано: верующие имеют право. Вот мы и стали делать так, как написано". Сегодня Харчев - не член КПРФ. Он говорит: "Я туда не пойду; это не КПСС. Я однолюб". Но коммунистом в романтическом понимании этого слова времён зари перестройки и гласности - он остался. Он до сих пор говорит: "трудящиеся" вместо "россияне", "церковь" вместо правильного самоназвания конфессии, и просто "партия", когда имеет в виду КПСС.
Так мы и оставили в тексте интервью, которое взял обозреватель "Новых Известий" Евгений Комаров.
- Константин Михайлович, прошло 10 лет без Совета по делам религий. Что изменилось?
Отношения государства с религиозной сферой, которые задал Совет в последние годы своей работы, не изменились: в целом всё катится по тем рельсам, на которые мы встали в 1987 - 1990 годах. Времена, когда верующего не считали за человека, в церковь помолится не пускали, никогда больше в России не вернутся.
В 80-х партия, наконец, осознала, что на подавлении религии будущего не построишь. Но если советскому государству не надо было прибегать к моральному авторитету церкви, так как его авторитет и так был непререкаемым среди трудящихся масс, то у нового государства, которое строил Горбачёв, ситуация оказалась противоположной. С крушением советского строя все старые ценности полетели к чёртовой бабушке.
Морального авторитета у государства не стало, оно оказалось вынужденным идти и занимать его, где только можно - в первую очередь у церкви - благо ценности там вечные. И вот здесь-то всё и изменилось. Когда церковь почувствовала, что без неё обойтись нельзя, она начала диктовать свои условия. В первую очередь - материальные. Под маркой того, что народ должен покаяться, сказали, что прежде всего народ должен покаяться из казны.
Стали давать бюджетные средства на восстановления церквей, всяческие финансовые льготы и квоты. - Вы хотите сказать, что церковь воспользовалась подходящим моментом, чтобы просто улучшить своё материальное положение? - Она вполне закономерно поступила, любое ведомство заняло бы такую же позицию. Выполняешь государственные функции, становишься идеологическим щитом власти - претендуешь на часть национального богатства. Как на зарплату.
- Вы говорите только об РПЦ?
Это у всех конфессий так, но в разной степени. То же с мусульманами (в зависимости от региона и национальной автономии). В меньшей степени - с протестантами. Вы хоть раз слышали, чтобы церковь осудила растаскивание государства, "грабительскую приватизацию", денационализацию и развал предприятий? А распад СССР? Нет, она всё это освятила, и получила за это свою часть. Всем легче ловить рыбу в мутной воде. Не может быть в больном обществе здоровой церкви: в одной квартире все болеют одними болезнями.
- А при чём здесь ликвидация Совета по делам религий?
А его потому и ликвидировали: это был контрольный орган, который не давал воровать. Мы не лезли в догматы веры (они нам были до лампочки), но мы контролировали суточные, которые получали иерархи в зарубежных командировках. Понимаете? Государство только на международную деятельность церквей выделяло более US$ 2 млн. каждый год. Когда идёт приватизация, зачем тут контроль какого-то совета?
И государство отказалось от этого контроля, чтобы, как я сказал, дать церкви то, что она просила взамен своего благословения.
- Но ведь каждое ведомство должно на что-то существовать, в данном случае - вести свою благотворительную и прочую социальную работу...
Мы ещё при советской власти начали этот процесс и толкнули их, чтобы они шли в больницы. Мы разрешили им заниматься - пожалуйста! - социальными вопросами. Особого энтузиазма с их стороны не наблюдалось.
И вот только сегодня, через 10 лет, они родили "Основы социальной доктрины"! В своё время Совет по делам религий предлагал ввести добровольный церковный налог для финансирования социальных программ церкви - наподобие существующего в странах Европы. Я обсуждал это в ЦК, с секретарём Зимяниным. Тот сказал: "Это уж слишком, пока не своевременно". Но почему сейчас-то об этом никто и не говорит? Потому что это означает контроль.
Если я заплатил налог - это значит, что его уже не стащишь, как спонсорские деньги. - То есть вы хотите сказать, что вместо прозрачного финансирования религиозных организаций сложилась система хаотичного выделения им различных льгот, через которые "отмываются" чужие деньги. Пресса писала, что в экономическом отношении религиозные организации представляют собой сегодня некий экстерриториальный оффшор. А в какой момент сложилась эта система? - Это уже без Совета по делам религий. - Хорошо.
Но почему же государство теперь не наведёт порядок в этой сфере? Например, в рамках компании по укреплению "вертикали власти"? - Такое положение выгодно сегодняшней бюрократии: и церковной, и светской. Обе бюрократии работают в одном направлении: ей не нужен свободный человек. Кто у кого сидит сегодня под пятой - власть у церкви или церковь у власти - уже непонятно, они слились воедино, в единой "симфонии". На самом деле в условиях нынешней России было бы честнее сделать церковь государственной.
И не какую-то одну, а все. Нельзя дальше делить религии на "наши" и "не наши": все религии, исповедуемые россиянами - наши, родные. Если священник будет, как и школьный учитель, государственным служащим, это будет означать его ответственность перед обществом, положит конец обвинениям в финансовых злоупотреблениях. Церковный налог выведет бюджет церкви из тени, позволит обществу убедится, что деньги действительно пошли на благотворительность, а не кому-то в карман.
Пусть этот бюджет открыто обсуждают депутаты Думы.
- И почему же так не поступят?
Кто у нас сейчас государство? Кланы. Вы же сами пишете. Им что ли это нужно? Совет по делам религий отстаивал позицию, которая в конечном счёте оказалась бы не выгодна ни тем бюрократам, ни другим. Они очень быстро это поняли, иначе бы не сплотились против нас.
- Вы имеете в виду ситуацию в 1989 году, когда Вами одновременно были недовольны и политбюро, и Синод РПЦ?
Дело же не в том, что Харчева сняли.
Это частный случай. Шла борьба концепций. Секретарь ЦК Вадим Медведев жалобу митрополитов мне даже показать боялся. Он дважды со мной беседовал часа по два. К тому же шла борьба за власть в церкви. Умирал один патриарх (Пимен Извеков) и надо было кого-то ставить следующего. Была такая же борьба, как за пост президента, со всеми грязными технологиями.
Вы поддерживали не того человека, который победил?
Я не человека поддерживал. Я поддерживал своё видение проблемы.
Меня патриарх Пимен год уговаривал дать согласие на снятие с поста тогдашнего управляющего делами Московской патриархии. (Им был Таллинский митрополит Алексий, ставший через год патриархом - ред.)
- Какие он приводил аргументы?
Не будем нарушать тайну исповеди.
- В чём же Вас обвиняли митрополиты в письме в политбюро?
В том, что хотел управлять церквями. Я сидел и оправдывался, что никого за бороды не таскал. Но послушайте: Совет был создан для управления церквями! И всю жизнь ими управлял.
И ни разу никто из иерархов на это не жаловался. А здесь осмелели, потому что решалась судьба власти. Новый Совет как раз и прекратил всё командование. Я ходил к патриарху и на заседание Синода, а не к себе их вызывал, как делали Карпов, Куроедов. С другой стороны КГБ, ЦК надо было найти после 1000-летия козла отпущения: ведь партия вроде как должна бороться с религией, а тут церкви открываются. К тому же по моей инициативе была организована встреча Синода с Горбачевым.
- Советские руководители всего дважды встречались с церковным руководством. Сталин в 1943 году и Горбачёв в 1988. Это его желание было?
Нет. Колебался он всё время, как маятник. Ни разу меня даже не принял, хотя я просил. Он боялся религиозного вопроса, и только в последний момент решился. Даже на 1000-летие не пошёл.
- Хорошо. Зато сегодня глава государства имеет духовника, а в Интернете появились сразу две концепции взаимоотношений государства с религиозными организациями. Что вы о них скажете?
Бумага дороже стоила. На самом деле религиозные организации с точки зрения государства - это обычные общественные организации трудящихся по интересам. Ничего необычного в них нет. Другое дело, что есть религиозные структуры: учреждения и ведомства, в которых работают профессиональные служители культа. Те, конечно, особенные. Но надо отделять официальную церковную структуру и верующих граждан, объединяющихся в общественные организации.
Для последних не нужно никакого особенного закона "о религиозных организациях": достаточно Конституции. А вот профессиональным церковным структурам - им да, нужен закон, так как они хотят, чтобы он дал им особые привилегии. И если мы хотим говорить о свободе совести, мы должны понимать разницу между свободой человека исповедовать свою веру и свободой ведомства получать финансовые льготы.
Эти концепции, о которых Вы говорите, как и действующий закон о "Свободе совести и религиозных организациях" мешают развитию религиозных общественных объединений трудящихся. Там перепутано всё: там права человека подменяются правами и привилегиями учреждений. В 1990 году в СССР было выработано самое либеральное законодательство в области свободы совести. Он было гуманнее, либеральнее, полнее учитывало интересы всех конфессий, чем ныне действующий закон. Никому не давалось никаких привилегий.
А теперь "традиционными" называют в основном православных, мусульман (их много и их побаиваются), иудеев (без них не обойтись - на международной арене затравят) и буддистов, как самых безобидных. Кому нужен такой закон? Только той самой бюрократии. Как церковной, так и государственной: у неё всегда другие интересы, чем у трудящихся.
- Думаю, руководители официальных религиозных организаций нашей страны вряд ли с вами согласились бы. Они претендуют на то, что именно они возглавляют миллионные массы верующих.
Ещё бы. Они ведь не хотят над собой контроля общества. - Но ведь таких общественных объединений верующих, о которых Вы мечтаете, просто не существует. Те, кто не числится на работе в этих учреждениях, не имеют никакого права голоса, никак не влияют ни на политику своей конфессии, ни на назначение её руководителей - даже самого низшего звена. Достаточно вспомнить, что прихожане не в праве сами избрать себе настоятеля церкви.
Даже в государстве, каким бы несовершенным не была его демократическая система, существует выборность органов местного самоуправления... - Так я о чём и говорю. Недавно был Гражданский форум, Вы его критиковали. Но если уж исполнительная власть признала, что без развития гражданского общества дальше ей править нельзя, то особое внимание надо было бы уделить вот этим общественным объединениям верующих граждан. Жизнь показала, что они в нашей стране многочисленны и сильны: история России такова.
Вот, принимают закон о партиях. Но сколько процентов людей у нас активно работают в партиях? А сколько верующих? Сколько в храм ходит? Надо развивать общественные объединения верующих граждан - вот где могла бы быть подлинная школа народовластия. - Похоже, об этом даже речи нет... - Процесс идёт, но медленно, так как тормозится той же бюрократией. Ведь в нашей стране сменилась формация. Раньше была коллективистская фаза: и в Древней Руси, и при 70-летнем коммунизме.
А теперь, когда коллективной собственности больше нет (ни в общинном дореволюционном варианте, ни в колхозном коммунистическом) - теперь развивается частная. Этим переменам должны соответствовать изменения и в идеологии, в том числе в религии. Западная Европа прошла это 500 лет назад. Тогда католики тоже держали оборону, их бюрократия пыталась устоять, но бесполезно. Народ понял, что король - это не Христос на земле, а челядь - не апостолы.
Тогда в церкви возник протестантизм, как демократичное, обращенное к человеку устройство церковной жизни. Он пришёл тогда, когда пришло время раскрепостить сознание людей.
- По Вашему, посткоммунистическую Россию ждет протестантизм?
Я не против православия. Я за. Я люблю православную церковь, я сам православный. Но чтобы выжить в новых условиях, она должна изменится, иначе её сметут конкуренты.
Она ведь уже давно сидит в обороне и пытается оградить себя от протестантов, от католиков с помощью посторонних государственных инструментов: её сама жизнь давит. Если это не осознает церковная интеллигенция, мы зайдём в тупик. Или православие приспособится к новым условиям, как оно приспособилось в США, в Финляндии.
- Марксизм какой-то...
Так я на этом и воспитан. Но здесь этот подход правильный. Причём завтра само государство этого потребуют. На догматы мы не покушаемся, они всех устраивают.
Это их внутреннее дело: если они считают, что "все протестанцы - засранцы" - пусть считают. Но работа с верующими должна соответствовать демократическому пути развития. Например, священник должен идти в армию. Но не для того, чтобы имперский патриотизм воспитывать и покрывать дедовщину, а чтобы бороться с этой дедовщиной. Чтобы человека защищать, ребят которых бьют. Этим священник в армии у нас сегодня занимается? Это при феодализме церковь во всём поддерживала государство.
А теперь даже политические партии не во всём за Путина и критикуют его. А посмотрите, кого у нас церковь критикует? Всем хвала, всех благословляет, всех покрывает омофором. Разве мир, который у нас в стране существует, божественный? Христовый? Нет уже нищих и бездомных? Церковь должна повернуться лицом к человеку, а не государству, защищать личность, а не систему. - Как это сделать? - Растить крепкие общины верующих, которые будут говорить батюшке: "Служишь ты хорошо.
Но земные дела решать будем мы все вместе". - Народ обычно безмолвствует. - Он безмолвствует почему: чтобы он заговорил - нужны выразители его идей. И нет их сегодня.
- Был же Александр Мень...
Вот его и убрали. Кому он больше всего мог мешать? Партийной и церковной бюрократии. К сожалению, верующие в основном - это после пятидесяти. Когда жизнь уже побила и думаешь: "Мне надо на небо собираться, чего я буду из-за этого скандалить? Я уже прожил жизнь." Вот и молчат.
А молодежь, сами знаете, стремится в рамках существующей бюрократической системы карьеру себе сделать.
Руководство конфессий излишне самостоятельные общины разгоняет. Чему масса примеров. Например, община отца Георгия Кочеткова. - И совершает ту же ошибку, что и моя родная КПСС. Та тоже ликвидировала самостоятельность первичных организаций до такой меры, что весь бюджет у них изъяли в пользу ЦК. И кончилось тем, что партийные организации стали думать: "На хрена нам такой ЦК нужен?" Дальше Вы знаете. Строили дома политпроса огромные, а надо было к людям идти, в одной очереди за колбасой с ними стоять. Теперь тоже куполов назолотили, машин священнослужителям накупили.
Вот, посмотрите: в том доме в Митино ни разу не было священника. Хоть бы раз кто пришёл и просто спросил: "Как живете? Не надо ли чем помочь?" Даже депутаты - и те ходят перед выборами. Но священникам-то выборы не грозят.
- Протестанты ходят...
Там другая, демократическая, система. Там верующий человек - гражданин. На деньги, которые пошли на храм Христа Спасителя, можно было бы запустить много социальных программ. В 1988 году именно поэтому я возражал против его восстановления.
Но теперь решили построить новый Дворец съездов - ничему их не научил пример КПСС. Вот почему и идут к протестантам: у них человеку принадлежит в структуре реальная власть. Там человек себя человеком чувствует, а не "колёсиком и винтиком" - так что кто ещё марксист! Даже к мусульманам идут (там уже полно русских) - потому что умма на порядок демократичнее прихода. - Такая ситуация отвечает высшим интересам государства? - Нет.
Но поймите Вы: чиновничья бюрократия, заинтересована только в одном: воспроизводиться и поддерживать свою власть. И потом: где сейчас политбюро? Где Совет по делам религий? Где Горбачев? Где тогдашний кабинет министров? И только в Синоде - те же люди! Один человек из "кандидатов" в "члены" перешёл взамен умершего; постоянный состав не менялся около 20 лет. У бюрократии одни интересы - у трудящихся другие. Одни у иерархии - другие у верующих. Они это должны осознать.
Создание общественных объединений верующих - реальный путь к гражданскому обществу. - Надо воссоздать Совет по делам религий? - Бюрократия будет возражать против этого всеми доступными средствами.
http://www.rusglobus.net/komar/church/harchev.htm ·
Дважды заложенный
Решение ЦК КПСС наконец будет выполнено Освящение закладного камня. 1988г. Завтра, 1 сентября, руководитель РПЦ патриарх Алексий II освятит закладку новой церкви в московском микрорайоне Орехово-Борисово. Многострадальный Троицкий храм в парке на берегу Борисовского пруда заложат уже во второй раз: первый раз это сделал ещё покойный патриарх Пимен (Извеков) в июне 1988 года.
Идея строительства огромного комплекса (собственно церковь, залы заседаний, административные помещения, многочисленные подземные парковки и т.п.) в память 1000-летия крещения Руси принадлежит Совету по делам религий при Совмине СССР. Его председатель Константин Харчев включил строительство храма в официальную программу торжеств и провёл решением через ЦК партии. Было не просто выдано разрешение и выделено место, но и решён вопрос с "фондами": партия выделяла на храм стройматериалы.
Закладка прошла помпезно, при огромном стечении иностранных гостей. Например, произнёс проповедь знаменитый борец за права чернокожих южноафриканский архиепископ Десмонд Туту. Однако РПЦ так и не выполнила решение ЦК о строительстве храма. 12 лет гранитный закладной камень сиротливо простоял на склоне недалеко от метро "Орехово". Правда, в 1989 - 1990 году на волне гласности провели открытый конкурс на проект храма.
В феврале 1990 года около четырёхсот (!) представленных проектов были выставлены на Постоянной строительной выставке на обозр Патриарх Пимен (+1990) надел на освящение храма совесткие награды. 1988г. ение публики. Комиссии Синода под руководством нынешнего патриарха Киевского и всея Украины Филарета (Денисенко) больше всего понравился вариант архитектора Покровского: он напоминал сильно удлинённый храм Покрова на Нерли.
Говорят, что митрополичье внимание этот макет ° 186 привлёк тем, что у него сильнее других блестели купола: на бумажный храм водрузили полированные металлические - в то время как у других были просто покрашенные. Истинной причиной невыполнения церковью решения партии скорее всего стала нехватка собственных средств: проект стоил минимум 20 млн. советских рублей. Потом всё затмила стройка ХХС на Волхонке.
Сегодня, когда она окончена, Юрий Лужков согласился совместить повторную закладку юбилейной церкви с днём города - несмотря на протесты некоторых жителей Орехово-Борисово: они писали, например, что им из-за стройки негде будет гулять.
Но главное - РПЦ нашла халяву: финансировать и строить храм памяти полузабытого 1000-летия будет финансово-промышленная группа "Балтийская строительная компания" - автор офисного здания МПС и реконструируемого стадиона "Локомотив" в Москве, Ладожского вокзала в Санкт-Петербурге и реконструкции Октябрьской железной дороги. Правда, старый закладной камень потихоньку перенесли на другую сторону Каширского шоссе: на более кассовое место, поближе к жилым микрорайонам.
От прежнего проекта-победителя также отказались: новый проект "Балтийская строительная компания" заказала мастерской ° 19 бывшего "Моспроекта-2", с которыми постоянно работает. Бывший председатель Совета по делам религий Константин Харчев, некогда придумавший эту стройку, вспоминает: "1000-летие крещения Руси делала партия. Партия принимала решение, партия выделяла фонды, решала строить и открывать храмы.
Члены партии строили Данилов монастырь, работали на всех мероприятиях 1000-летия: от приёма иностранцев до регистрации участников". Так что новый храм будет выполнением последнего, посмертного веления великой партии: увековечивания 1000-летия "религиозных пережитков" в России. "Новые Известия"
http://www.rusglobus.net/komar/church/twice.htm ·
В новейшей истории Русской Православной Церкви записаны имена ее выдающихся деятелей - архипастырей, священно- и церковнослужителей, сотен и тысяч мирян, внесших вклад в возрождение церковной жизни в России в конце XX века. К их числу, несомненно, относится имя протоиерея Феодора Соколова.
Утверждая это, я делюсь не только личным, субъективным впечатлением, но привожу объективную оценку с "другой стороны". Несколько лет мне пришлось возглавлять Совет по делам религий при Совете Министров СССР (Государственный орган советской власти, регулировавший деятельность Церкви в стране.) и по долгу службы часто общаться с будущим настоятелем храма Преображения Господня в Тушино, отцом Феодором. В то время он был референтом у Святейшего Патриарха Пимена. Ему еще только предстояло восстановить свой храм, собрать одну из самых больших общин в Москве, заложить фундамент новых отношений Церкви и Армии, примирить с Богом сотни заблудших душ в местах лишения свободы, освятить не один десяток храмов по всей России. А у меня впереди был короткий отрезок трудов на государственном поприще во благо нашей Церкви и народа.
После моей отставки отношения со всей семьей Соколовых у меня сохранились самые дружеские, что дает возможность совместить объективную и субъективную оценку личности отца Феодора, а гибель его, всем нам показавшая, какой короткой может оказаться наша жизнь, вынуждает взяться за перо без промедления.
Референт - должность, в табели о рангах стоящая не очень высоко: помощник, секретарь. По должности он не несет прямой ответственности за принятие решений первым лицом, несмотря на то, что готовит это решение. Но Федор Соколов оказался помощником у Святейшего Патриарха в пору, когда отношения между Церковью и государственной властью только начинали теплеть. В этой ситуации каждое его слово приобретало особое значение. Конечно, Федор обсуждал все вопросы с братьями, конечно, советовался со своим мудрым папой - протоиереем Владимиром Соколовым. У них так было заведено: ни один вопрос не решался самостоятельно. Семья Соколовых - это коллективный разум.
Природные дарования, духовные силы, которые Федор черпал в частых службах, будучи также иподиаконом у Святейшего Пимена, помогали ему нести непростую ношу. Я могу засвидетельствовать, что все вопросы к Святейшему Патриарху Пимену готовились при его непосредственном участии. Он знал о Церкви все, он знал в Церкви всех.
Мое общение с ним поначалу ограничивалось "рабочими контактами". На нас обоих сходились интересы Церкви и государственной власти; мы оказались опорами моста между ними. Разумеется, такими же "опорами" были и остальные референты Святейшего Пимена - родные братья отца Феодора: будущий епископ Сергий и отец Николай.
Еще до своего обращения к вере я пытался понять, почему меня, отдавшего 25 лет служению партии, да еще в качестве секретаря крайкома, ведавшего вопросами идеологии, избрал Господь в посредники между государством и Церковью, которые, словно поссорившиеся дети, боялись протянуть друг другу руку. Вот уже почти забыты обиды, сквозь высыхающие слезы вижу, что и он готов помириться, ведь я же его родной брат, но...
Но в Политбюро ЦК КПСС все еще веют старые ветры. Выверенное, отчеканенное решение партии по поводу предстоящих торжеств, связанных с 1000-летнем Крещения Руси, подчеркивает разделение общества на "мы" и "они". Церковь у нас отделена от государства, и пусть она празднует свой юбилей, "не расползаясь". Было принято решение о неучастии властей всех уровней в предстоящих торжествах. Однако в 1985 году Генеральным секретарем ЦК КПСС был избран М.С. Горбачев, и отношение к Церкви стало потихоньку меняться. Но еще до его избрания лояльное отношение к Церкви у некоторых высокопоставленных партийных деятелей бросилось мне в глаза в пору моего назначения на пост Председателя Совета в 1984 году.
На эту должность я попал с... английской каторги. Четыре с лишним года представлял интересы СССР в республике Гайана, бывшей английской колонии, куда "гуманные" англичане ссылали своих уголовников. Климат там такой, что средняя продолжительность жизни гайанцев едва достигает 35 лет, и поэтому Метрополия, не желая пачкать руки кровью соотечественников, отправляла туда своих преступников. Я же оказался в Гайане по решению Политбюро ЦК КПСС, при активных хлопотах М. А. Суслова правда, не в кандалах, а в ранге посла.
Ко времени окончания моей американской ссылки я был вызван в Москву. Переквалифицировавшись из партийных работников в дипломаты, я рассчитывал на новое назначение: мне прочили место посла в Никарагуа, и я готовился к переезду туда, но в ЦК сложилось другое мнение. Им срочно нужно было занять кем-нибудь образовавшуюся вакансию на пост председателя Совета по делам религий при Совете Министров СССР.
Претендентами на это место были выдвинуты два человека - секретарь, кажется, Свердловского обкома и я. Требования к нам были такие: не старше 50 лет, практическое; знание международной работы и значительный опыт работы в сфере идеологии на уровне секретаря обкома или крайкома партии. По этим параметрам мы оба подходили.
Место председателя Совета было хоть и почетное - все-таки должность в ранге министра союзного значения, - но уходить на него с секретаря обкома мой "соперник" не хотел. За него вступился 1 -и секретарь обкома и отстоял. Я тоже был доволен новой дипломатической долей (каторга-то закончилась) и не рвался менять свободу посла на рамки министра. Но за меня замолвить слово было некому, и, несмотря на мой отказ, секретарь ЦК Зимянин М.В., стал готовить мою кандидатуру для утверждения. Помню он тогда сказал:
Учитывая ваше нежелание оставлять дипломатическую работу, придется нам воспользоваться принципом партийной дисциплины.
Назначение мое состоялось, но перед этим в последней нашей беседе Михаил Васильевич произнес фразу, очень важную для понимания новых отношений Церкви и государства.
Запомни, - сказал он, - мы тебе простим все: любые ошибки и прегрешения. Одного только не простим - если ты нас поссоришь со священноначалием.
"Надо же, - подумал я про себя, - и для членов ЦК попы какое-то там началие".
В свой новый кабинет я вошел уже не атеистом, но еще не до конца осознающим своего состояния человеком. Я общался с церковниками и видел их искренность, понимал, что если даже они обманывают других, себя-то не обманешь. Значит, они искренне верующие люди, и что-то в этом есть. Так постепенно зрела моя душа к принятию веры, и примерно через год с небольшим я крестился в храме Воскресения Словущего на Ваганьковском кладбище у отца Николая Соколова. Из своего решения тайны не делал, хотя и понимал, что подобный поступок вряд ли был бы понят моими коллегами из аппарата ЦК и высшей партийной власти. Но быть вне Церкви и вести работу, на которую меня избрал Господь, я уже не мог.
Первый год я только входил в курс дел, знакомился с людьми, вникал в особенности отношений государственной и Церковной властей, постигал церковный этикет и т.д. В то время Церковь готовилась к юбилейным торжествам по случаю 1000-летия Крещения Руси. Еще в 1981 году была образована Юбилейная Комиссия под председательством Святейшего Патриарха Пимена, возглавившая эту работу, но велась она под пристальным взором ЦК, издавшим знаменитое постановление. Отношение власти к предстоящему празднованию было достаточно жестким, и я пришел на пост председателя Совета, будучи обязан руководствоваться именно этим постановлением. Но как только в Политбюро возобладала позиция М.С. Горбачева, тут же исчезли не только враждебность или настороженность, но возникло даже некоторое благоговение к Церкви. Можно было бы привести не одно имя известнейших в то время партийных деятелей, членов ЦК, которых я по их просьбе знакомил с высшими иерархами.
Мой первый визит к Патриарху был действительно событием. Куроедов, мой предшественник, обычно вызывал Патриарха к себе, и все к этому привыкли, а я приехал сам. Тогда-то я и познакомился с братьями Соколовыми.
С ближайшими помощниками Патриарха у меня с самого начала возникла взаимная симпатия. Они были его главными консультантами, принимали участие во всех переговорах и личных беседах Святейшего Пимена, вели его переписку, созванивались и встречались с людьми по его поручению. Они были продолжением его рук и глаз, что было крайне важно для него, в то время уже серьезно больного пожилого человека.
Первое практическое дело, на котором мы близко сошлись, была огромная работа по подготовке материалов к прославлению патриарха Тихона. Понадобились немалые усилия к восстановлению его честного имени, удалению клейма "враг народа". Церковная иерархия, десятилетиями находившаяся в подчиненном положении у государственной власти, еще не могла отважиться на столь смелый шаг. Пришлось совершать его совместно.
Я уже немножко освоился на месте и начал задумываться о роли патриарха Тихона в истории нашего общества, о его мудром водительстве Церковью, о тех его шагах, которые оказались единственно верными, потому что он руководствовался не конъюнктурой дня, а высшей целью. Именно он проложил дорогу Церкви в новую историческую эпоху, он ее сохранил ценой величайших жертв, в том числе и собственной жизни.
К членам Синода с этим сразу не пойдешь, а с ребятами отношения у меня были очень простые. Между нами не было той дистанции, которая всегда присутствует между архиереем и мирянином, и это помогало общему делу. Мы встречались на всех мероприятиях с участием Патриарха. Я каждый день с ними созванивался, выяснял состояние здоровья Святейшего. Мои отношения с братьями были не только простые, но и доверительные. Я не стеснялся спрашивать у них обо всем, что мне было непонятно, и они помогали вникать в новую для меня область деятельности.
Восстановление имени патриарха Тихона - плод наших совместных усилий. Братья тогда занялись документами, все собрали. Мы нашли возможность организовать серию публикаций в прессе и реабилитировали патриарха Тихона. А Патриарх Пимен тогда не только способствовал, он подталкивал этот процесс.
С участием братьев Соколовых началось активное возвращение церковных зданий. Они сразу почувствовали "волну", и быстрей, чем многие архиереи, реагировали на перемены, понимая, что власти можно не только не бояться, но и использовать момент. При моем вступлении в должность на учете Совета было около 4500 церквей, а к празднованию 1000-летия их стало на 2500 больше.
Но если иерархи все-таки освоились с новыми веяниями в ЦК, то на другой стороне "моста" росло недовольство. Первые секретари обкомов были решительно против возвращения церковных строений. "Чтоб мы отдавали? Стоит, понимаешь, здание обкома партии, а напротив - церковь, которая давным-давно приспособлена под склады или какие-то культурные учреждения. Разорять устоявшуюся жизнь и слушать колокольный звон под окнами обкома? А как же быть с религиозной идеологией?" Конечно, они были против. Еще кое-как соглашались отдать какую-нибудь заштатную церквушку, но городские соборы - ни в коем случае.
А что творилось на Украине?! Шла настоящая война между местной властью и Советом по делам религий, который твердо встал на позиции Русской Православной Церкви.
Я помню, какое большое участие принимали все Соколовы, прежде всего - Федор, в восстановлении Данилова монастыря. Монастырь вернули Церкви в 1983 году, но активные работы по его реставрации начались позже. До этого там была колония для малолетних преступников, и предстояло из тюрьмы сделать резиденцию Святейшего Патриарха в кратчайшие сроки - к предстоящим торжествам по случаю 1000-летия Крещения Руси.
Конечно, там все зависело от светской власти, от Совета по делам религий. Я сидел в монастыре целыми днями в качестве прораба и проводил планерки. Объем работы был колоссальный: реставрационные работы, реконструкция, подземные помещения и, самое главное, новый корпус - резиденция Патриарха.
Получилось так, что макет здания резиденции мы впервые увидели вместе с отцом Феодором. Меня почему-то смущало отсутствие какой-либо символики на здании. Я тогда обратился к Федору. Помню как сейчас наш разговор.
Слушай, - говорю ему, - не кажется ли тебе, что здание сильно смахивает на обычное учреждение? Все-таки нет в нем чего-то "патриаршего". А что если украсить его иконой Спасителя? Посмотри с точки зрения канонов, общего восприятия, будет ли здесь это уместно?
Он занялся проработкой вопроса по своему направлению, я - по своему. И наше предложение прошло.
Потом отцу Феодору пригодились знания стройки и вкус к мозаике. Он их применил в своем Преображенском храме. Как и во время восстановления Данилова монастыря, ему также пришлось оказаться на острие споров по использованию нетрадиционных для московской церковной архитектуры элементов. От него требовали обычных росписей, а он настаивал на единственной в России мозаичной церкви. Тогда нужно было иметь большое мужество, чтобы идти против сложившихся традиций, и кроме мужества - чуткую душу, как у него, чтобы исполнять волю Божию, а не просто упрямиться. Теперь, после его кончины, можно утверждать, что Сам Господь вел его за руку.
Не было в нашей с ним работе дел крупных или мелких, все были одинаково важными. Каждый наш шаг требовал осмысления, обсуждения. Даже такая вещь, как подарки Святейшему Патриарху. Вообще все, что касалось личности Патриарха Пимена, имело крайне важное значение для положения Церкви в обществе, все играло на ее авторитет. Не могу вспомнить, по какому именно случаю, но мне показалось очень своевременным отметить рост авторитета Патриарха у властей. Да, многие из партийных сановников тянулись к Церкви, кое-кто в возвышении ее видел залог "необратимости процессов перестройки", но как продемонстрировать это народу, каким образом подчеркнуть уважение к Патриарху? И я решил похлопотать о выделении ему машины ЗИЛ.
Это был политический акт. До сих пор на ЗИЛах ездили только члены Политбюро. В знаках отличия, в символах советской власти эта машина ассоциировалась только с высшей властью в стране. Передвигаясь по городу в такой машине, Патриарх своим триумфальным проездом свидетельствовал народу, что государственная власть признает его авторитет - он приравнен к членам Политбюро, и отныне религия уже не "опиум для народа", а посещение церкви больше не повлечет за собой трагических последствий.
Но этот мой проект еще предстояло "обкатать" на всех уровнях. Начал я с ближайшего келейника Патриарха - отца Феодора. Было это накануне какого-то праздника Святейшего Пимена, то ли дня Ангела, то ли дня его интронизации. Звоню Феде и говорю:
Как ты думаешь, что можно подарить Святейшему чтобы доставить ему удовольствие и, вместе с тем, чтобы как-то возвысить его?
Даже представить не могу, - отвечает он. Долго я думал, перебирал в голове варианты, а потом и говорю:
А что, если мы подарим ему ЗИЛ?
Я почувствовал, что он мне просто не поверил. Может быть подумал, что я его разыгрываю, но отреагировал быстро:
Вы подкиньте эту мысль Святейшему, послушайте, что он скажет.
И вот в трапезной Елоховского собора за столом собрались постоянные члены Синода, ближайшее окружение Патриарха, еще несколько человек и протопресвитер отец Матфей Стаднюк. Я обычно сидел по правую руку от Патриарха на всех трапезах и по сигналу Федора тихонько ему говорю:
Ваше Святейшество, как вы отнесетесь к ходатайству Совета по делам религий о выделении Вам зиловской машины?
Патриарх замер. Обычно он ел хорошо, а тут остановился, посмотрел на меня, и все за столом замолчали. Пауза была почище, чем в гоголевском "Ревизоре". Минуты проходит - все молчат, вторая - все молчат. Я тоже молчу ковыряюсь вилкой в своей тарелке.
Первым заговорил Патриарх. Мудрый был человек тут же перевел разговор на другую тему.
Кончился обед. Ну, думаю, наверное, здесь отказ. Вопрос такой деликатный. Он же понимает, что, прежде чем начать действовать, я должен заручиться его согласием. Я же потом буду писать от его имени: "Совет по делам религий, с одобрения или по просьбе..." и т.д. Это уж мои вопросы, но мне сначала надо заручиться его поддержкой.
После обеда я - к Федору.
Видишь, как все неловко получилось.
Вы все правильно сделали.
Тут вдруг подходит отец Матфей Стаднюк и говорит:
Константин Михайлович, я хотел бы вам сделать подарок, - и достает старинной работы складень, - но только у меня к вам просьба: чтобы эта вещь никогда не покидала ваш дом.
"Ага, - думаю, - судя по поступку отца Матфея можно понять, что мое зернышко упало на добрую почву".
Через день звонит мне Федор и говорит:
Константин Михайлович, можно с удовлетворением отметить, что Патриарх воспринял ваше предложение положительно.
Значит, я могу звонить "наверх"?
Святейший будет очень рад, если это дело удастся.
Недели через две после моего звонка Председателю Совета Министров СССР Н.И. Рыжкову, письменного обращения к нему, дело дошло до Генерального секретаря ЦК КПСС М.С. Горбачева, и уже потом вышло постановление Совета Министров. Но и после выхода постановления пришлось хлопотать: звонить в Управление делами ЦК КПСС, искать выделенную машину. В гараже ЦК ее не было (этих машин было всего штук 12-15, и все они обслуживались в специальном гараже), оказывается, она все еще стояла в КГБ. Дело в том, что Патриарху была выделена машина Председателя КГБ СССР Крючкова, а тому была предоставлена новая.
Несколько дней спустя, сижу я у себя в кабинете, вдруг звонок. Секретарь докладывает:
Константин Михайлович, к вам Патриарх.
"Что, - думаю, - случилось?" Я его никогда к себе не вызывал. Кабинет у меня был на втором этаже, и как он, бедный, будет ко мне подниматься?
Кто там с ним?
Да вот, Федор приехал.
Пусть войдет.
Входит Федор, улыбается. Спрашиваю:
Ты чего?
Патриарх хочет прокатиться с Вами на новой машине.
У меня дел - выше головы, и предложение это абсолютно некстати. А за окном птички поют, передо мной стоит улыбающийся Федор, от которого буквально веет весной; в общем, отложил я все дела и решил прокатиться.
Спускаемся вниз, стоит ЗИЛ без номеров, и в нем - Патриарх. Конечно, всю КГБэшную аппаратуру с машины сняли, оборудовали ее специальным хромированным поручнем, чтобы Патриарху было удобно в нее влезать. Замечательная машина, как раз по его габаритам!
Через всю Москву поехали к нему в Переделкино. Все милиционеры нам честь отдают. ЗИЛ идет! Какой там красный свет - сплошной зеленый.
Святейший едет довольный. Приехали в Переделкино его резиденцию. Там все с иголочки, только все отремонтировали к 1000-летию Крещения Руси. Он говорит:
Ну, давай "обмоем" машину. Мне больше рюмки нельзя, а ты пей хоть бутылку.
Сели за стол, выпили, поговорили, и тут он мне рассказал, как тогда в Елоховом отнеслись к моему проекту.
Вот, при Федоре могу сказать, он подтвердит, я не поверил, что ты можешь организовать такое дело. И никто за столом не поверил.
Так после не очень масштабного события церковная иерархия, наконец, поверила, что власть что-то может сделать для Церкви. Об этой истории мне каждый день напоминает серебряный складень - подарок отца Матфея.
Но было бы ошибкой представлять пути сближения Церкви и государства ровной дорогой. Ведь и с той, и с другой стороны - люди, и все мы полны личных достоинств и недостатков.
Памятен мне один из приемов в Кремле. Святейшему Пимену оставалось жить около двух лет. Он чувствовал себя очень плохо и в банкетном зале сидел в кресле. За его спиной стоял отец Феодор. А вокруг обстановка вполне фуршетная: гости улыбаются друг другу, чокаются. Хозяин приема, Михаил Сергеевич, двигается между ними вместе с Раисой Максимовной. Мне полагалось быть рядом. Подходим к Святейшему Пимену. Горбачевы улыбаются, здороваются, и Михаил Сергеевич задает Святейшему вопрос:
Как вы себя чувствуете, ваше Святейшество, как ваше здоровье?
Патриарх благодарит, кивает головой, а тот продолжает:
Если Вам Ваш Бог не поможет, обращайтесь к нам. У нас есть Главное 4-е управление, мы вам поможем.
Была ли эта бестактность продуманной, или Михаил Сергеевич так неловко пошутил - сказать не берусь. Только у нас с отцом Феодором (мы потом сравнивали впечатления) остался неприятный осадок от этого контакта. Все газеты тогда обошел снимок "исторической встречи". К счастью, я в кадр не попал.
Прием в Кремле был одним из важнейших событий в числе мероприятий по случаю 1000-летнего юбилея, подготовкой которого я был занят почти четыре года. К сожалению, не все из задуманного удалось осуществить. Так например, несмотря на наши с братьями Соколовыми старания Священный Синод отказался от идеи проведений главных торжеств на Соборной площади Кремля. Святейший Пимен не смог настоять на этом проекте, будучи всего лишь членом Синода. Архиереи почему-то захотели сидеть в Большом театре на концерте вместо того, чтобы уже тогда вернуть Церкви патриаршии покои в Кремле.
Как бы то ни было, торжества прошли с грандиозным успехом. Даже Раиса Максимовна отметила:
Да, Константин Михайлович, это ваш звездный час.
Эту фразу она произнесла во время концерта в Большом театре. Я потом приехал домой и долго размышлял над ее словами. Люди такого уровня обычно не оговариваются. Неужели решение по моему поводу уже состоялось и мне опять предстоит новое поприще?
Предчувствие меня не обмануло. Через год Святейший Синод попросил ЦК КПСС ликвидировать Совет по делам религий, и, будучи уже православным христианином я покидал пост с мыслью о том, что на благо нашей Церкви я сделал все, что мог. Светская и церковная власть научились дружить, и в посредничестве особого органа, слава Богу, больше не нуждались.
Окончился праздник, отгремели здравицы, время побежало вперед и, кажется, навсегда унесло от нас удивительную эпоху - начало духовного возрождения нашего народа. Святейший патриарх Алексий II назвал юбилейные торжества 1988 года "вторым крещением Руси", а генеральная Ассамблея ЮНЕСКО - "крупнейшим событием в европейской и мировой культуре". Такова объективная оценка событий. И участие в них ныне покойных Святейшего Патриарха Пимена, епископа Сергия и протоиерея Феодора Соколовых навсегда осталось действительностью Церковного Предания, истории нашего Отечества.
Председатель Совета по делам религий при Совете Министров СССР (1984-1989). Профессор кафедры Международного права Российской академии правосудия; кандидат экономических наук. Главный советник Департамента МИД по связям с субъектами Российской Федерации.
Биография
Родился в 1934 году в городе Горький.
С трёхлетнего возраста и до окончания семилетней школы в 1948 году воспитывался в детском доме.
В 1953 году с отличием окончил Рижское мореходное училище; в 1958 году - Владивостокское высшее мореходное училище.
C 1961 года первый секретарь Приморского крайкома ВЛКСМ.
В 1967 году окончил Академию общественных наук при ЦК КПСС с защитой диссертации и присуждением учёной степени кандидата экономических наук.
Затем на партийной работе: первый секретарь Фрунзенского райкома КПСС г. Владивостока, первый секретарь Владивостокского горкома КПСС, секретарь Приморского крайкома КПСС по идеологии.
С 1978 по 1980 год - учёба в Дипломатической академии МИД СССР.
1980-1984 - посол СССР в Кооперативной Республике Гайана.
С 1984 по 1989 год - председатель Совета по делам религий при Совете министров СССР.
1990-1992 - посол СССР и России в Объединенных Арабских Эмиратах.
С 1993 по 1998 год - работал в центральном аппарате Министерства иностранных дел Российской Федерации: главный советник Департамента по связям с Субъектами Российской Федерации, парламентом и общественно-политическими организациями МИД России.
Занимается преподавательской деятельностью; профессор кафедры Международного права Российской академии правосудия.
Об открытии храмов в годы перестройки :""Встретило определенное сопротивление и наше решение открывать храмы. На этот раз уже у священноначалия. Верующих остается столько же, денег поступает столько же – а храмов становится больше. Начали размываться фонды. Доходы епископов стали падать. Я не помню ни одной просьбы от иерархов и священников открывать церкви. Они боялись. Они ведь были плоть от плоти советской власти. Посмотришь их биографии – они все одинаковые. Некоторые из них в молодости были даже секретарями первичных комсомольских организаций. Потом для них создавали «биографии». Потихоньку протаскивали через основные этапы церковной карьеры. Обязательно должны были пройти через должность ректора академии, потом правящим епископом. Их просвечивали, как на рентгене.
Ходатайства вернуть храм приходили к нам от рядовых верующих. В Совете по делам религий один раз в месяц, по субботам, был организован прием верующих со всех концов Советского Союза. Это было целое паломничество. Здание Совета буквально было забито людьми. Просьба одна: откройте церковь. Молельный дом. Мечеть.
Многое происходило по инициативе Совета. Я не помню, чтобы кто-то в РПЦ просил нас вернуть Толгский монастырь, Оптину пустынь. Оптину пустынь предложил вернуть член Политбюро Александр Яковлев. Звонит мне, спрашивает: «Как?» Я говорю: «Такое только во сне может привидеться». Он: «Давай попробуем!» Так и передали. Совет обращался в ЦК, дескать, по просьбе Церкви… Толгский монастырь вернули вообще только решением Совета. Еще более яркий пример – Соловки. Шел 1988 год. И решили отдать Соловки. Знаменитый монастырь! Берите! Не взяли…""
Об отделении Церкви и государства
:
""Когда перед тысячелетием РПЦ передавали Данилов монастырь, Церковь его восстанавливала на свои деньги. Мы помогали по-другому. Давали свои подрядные строительные организации, стройматериалы, другие фонды, что было тоже немало, потому что купить было невозможно. Плановая экономика! Советом был организован штаб по строительству Данилова монастыря, и я его возглавлял. Помню, один раз разбирались: украли 3 тонны меди. Вечером были – утром нет. Оказалось, свои же утащили для «личных» монастырей.
Тогда Церковь была действительно отделена от государства. Только через наш Совет она могла взаимодействовать с госвластью, в том числе по финансовым вопросам. Ни один епископ не имел права обратиться напрямую к чиновнику. Тогда эта система обеспечивала реальное отделение Церкви от государства, которое, по сути, означает разделение между властью церковной и властью государственной. Сейчас же произошло сращивание властей. Да, тогда был жесткий контроль, но в этом был свой смысл.
...Прошло два-три года, и настроение партийной элиты изменилось. Особенно после празднования 1000-летия крещения Руси. В верхах готовились к смене режима. Нужна была идеология. А она вот, под рукой. Готовая православная идеологическая машина с тысячелетней историей.
Партийные начальники стали обращаться с просьбой познакомить их с тем или иным епископом. Делалось это разными способами. Подсаживали епископа в самолет, на котором летел партийный деятель куда-нибудь в область. Или это происходило во время командировок. Партийцы ведь не могли просто прийти в церковь. Тогда уже начались прямые контакты между церковным и государственным начальством. Это было начало сращивания властей.
Колоссальную роль в перестройке отношений Церкви и государства сыграл Яковлев. Он понимал, что демократизацию страны надо начинать с отношения к Церкви, к верующим. Без него не удалось бы провести реформы, ведь меня пытались снять каждый год. Было заседание отдела ЦК, еще в 1987 году, на котором мы докладывали о подготовке к празднованию 1000-летия крещения. Нас там с грязью смешали. Выступил и один из руководителей нынешней Компартии. Тогда у него была противоположная позиция по отношению к Церкви, чисто партийная. Иногда дело доходило до скандалов.""
О свободе, правах и обязанностях верующих
:
В 1943 году Сталин, выражаясь фигурально, дал вид на жительство Церкви в советском государстве, но не гражданство. Гражданство – это законодательные нормы. Поэтому необходимо было принять специальный закон, дающий верующим и Церкви всю полноту прав. Совет разработал такой проект. При согласовании законодательства столкнулись все ведомственные интересы. МВД, прокуратура, Минюст, МИД свои подписи поставили. Были возражения со стороны Комитета государственной безопасности по поводу альтернативной службы в Вооруженных силах. Мы с этим не согласились, и проект ушел без их правки.
Тогда закон был необходим, а сейчас он утратил свой смысл, более того, превратился в ошейник для религиозных организаций, за который все время дергает власть. Церковь превратилась в государство в государстве. Сегодня имеет смысл ликвидировать этот закон, а религиозные организации должны действовать наравне с другими общественными организациями и подчиняться общему для всех законодательству.
Свобода – это не только права, но и обязанности. Это полностью относится и к Церкви. Главная цель Церкви – спасение души человека. Как сказал Серафим Саровский, спасись сам – и спасутся тысячи вокруг тебя. У Церкви есть обязанность – быть моральным примером. Как показывает перестройка, свободу дали, а с обязанностями пока плохо. По-видимому, здесь нужен контроль государства. Тогда это был Совет по делам религий. По моему мнению, именно контрольные функции Совета стали решающей причиной его ликвидации. Уже при новом патриархе по просьбам РПЦ Совет ликвидировали. А до этого сняли меня с должности по письму митрополитов...
О выборах патриарха
:
""...В 1990 году сменился патриарх. Я уже не был председателем. Но подготовка к выборам шла еще до смерти Пимена. Развернулась нешуточная борьба. Пимен просил убрать подальше Алексия (Ридигера), который 25 лет был управделами Московского патриархата. Его перевели на кафедру в Ленинграде. Выборы патриарха было решено сделать свободными. Раньше Совет по делам религий рекомендовал епископам, за кого голосовать, а они не смели ослушаться. Это было плохо, но патриарха выбирали в интересах государства. Так, не выбрали в свое время Никодима (Ротова), потому что он проводил экуменическую политику сближения с католицизмом. Его деятельность была выгодна для улучшения имиджа нашей страны, но для патриаршества он уже не годился. Католическая церковь тогда была в списке недругов СССР. Алексий тоже не был фаворитом. В Совете его не рекомендовали патриархом. В условиях свободы выбрали Алексия. Почему? Трудно сказать. Может быть, будучи управделами РПЦ на протяжении 25 лет и заведуя всеми финансовыми и хозяйственными делами Церкви, он мог лучше доказать избирателям свое первенство.
У нас на первом месте стоял Киевский митрополит Филарет (Денисенко). Это объяснялось тем, что большинство верующих и приходов были на территории Украины. Филарет был выдающимся церковным дипломатом. Стань он патриархом, сегодня он не дал бы украинским верующим отдалиться от России. Думаю, он бы внес свои коррективы в проект «русского мира». Разве можно разделить христиан на русский и нерусский миры?
Несмотря на конкуренцию, у всех претендентов был один интерес: уйти из-под финансового контроля государства. Тогда уже в РПЦ хлынул поток верующих, доходы возросли. Сотрудники Совета докладывали, что когда, например, открыли пещеры Киево-Печерской лавры, деньги оттуда выносили мешками без всякого учета. И это тоже было во времена Филарета.""
Об уровне жизни иерархов РПЦ
:
""Первое, что я понял, когда пришел на должность председателя: иерархи Церкви живут так же, как партийная верхушка. Ничуть не хуже. Отличались только тем, что у них было больше свободы в приобретении материальной выгоды. Квартиры иерархам Совет давал. Обращался ко мне, например, тот же Алексий, я передавал просьбу в Совмин. И там, как правило, не отказывали. Давали вне очереди площадь такую же, как партийным работникам высшего звена. Скажем, в Москве получали на одного трехкомнатную квартиру. Отдыхали они в санаториях ЦК. Епископу, как правило, предоставляли 3–4-комнатный люкс, и еще номера для его охраны и всех обслуживающих матушек.
Зарплату им не платили, РПЦ содержала сама себя. Но поскольку церквей было мало, а верующих много, то всегда были они при деньгах. Вот пример. Едем мы вместе с иерархами за границу. Я получаю 26 долларов командировочных в сутки. Боюсь лишний раз зайти куда-то. А епископ, который со мной, приглашает в ресторан. Я ему: не могу. А он: не волнуйтесь – и показывает полный бумажник долларов. Кто ему обменивал эти доллары? Государство. Их же деньги обменивали на валюту – за их международную деятельность. В год выделялось примерно 3 миллиона долларов. А курс был, кажется, 50 копеек за доллар.""
Подведение итогов 30-летнего периода после начала перестройки
:
Может быть, это покажется фантазией, но я считаю, что реформы должны быть продолжены. Перемены сегодня требуются и в отношениях Церкви и государства, и в отношениях внутри Церкви между иерархами и священниками, верующими и клиром. Действительно, здесь большие проблемы. Посмотрите на положение священников. Многие сравнивают это положение с рабским. По-видимому, нужны изменения в уставе Церкви. Говорю это как верующий. Привести устав, наконец, в соответствие с уставом 1918 года, времен патриарха Тихона. Тогда, возможно, Церковь действительно будет братством единоверцев. В отношениях Церкви и государства необходимо отделить церковную власть от государственной. Как? Нужен независимый государственный орган, не подотчетный исполнительной власти, может быть, при парламенте. Возможно, тогда никто не будет вспоминать о коррупции в Церкви.""
http://www.ng.ru/ng_religii/2015-06-03/1_perestroika.html
=================================================
Мне кажется, это знаковое интервью!
Инициатором очередных возможных изменений в церковной жизни, разумеется, в очередной раз окажется светское государство, как это вошло в устойчивую традицию в нашей церковной истории. Как бывший опытный аппаратчик, Харчев это понимает и, кажется, чувствует веяния времени.
Насчет Филарета - в годы моей юности, когда я только подступал к началу церковной жизни, как раз в перестройку, Филарет был явно одиозной личностью. Мафиозной даже, можно сказать. Помню публикацию: "Я Вера, родная дочь Филарета"... О его "владычице"-сожительнице ходило много разных сведений. После чего совершенно не удивительно, что паства Украины раскололась: очень многие, очевидно, в начале 90-х просто мечтали выйти из под начала филаретовского!
